Старик вел их по скудно освещенным лестницам и коридорам. Алиса старалась запомнить все повороты, но это было невозможно: под океаном обнаружился целый подземный город… И тут Алиса ахнула от удивления.
За небольшой дверью открылся зал, второго такого на Земле не отыскать. "Наверное, – подумала Алиса, – рабы атлантов трудились сотни лет, чтобы его создать".
Зал был слабо освещен, и поэтому сначала казалось, что ты вошел в бесконечный лес. Прямыми рядами стояли колонны стволов, каждая больше метра в диаметре, вершины их исчезали в полутьме, и казалось, что там, наверху, клубится густая листва.
Когда глаза привыкли к полутьме, стало понятно, что это не деревья, а каменные столбы. Каменотесы тщательно вырезали каждую полоску коры, каждый сучок. Потолок в самом деле состоял из ветвей и листьев, но и они были вырезаны из камня. Этих гигантских каменных деревьев было столько, что границы зала скрывались в бесконечности. Когда-то деревья были раскрашены. Кора их была коричневой и золотой, листья зелеными. Но краска сохранилась лишь в отдельных местах, а там, где она облезла, был виден серый камень.
Пол в этом зале был гладким, сложенным из зеленых керамических плиток. На плитках были нарисованы цветы и бабочки, жуки и пчелы… Да так тонко, что страшно было на них наступить.
Алиса с Пашкой замерли на пороге зала. Старик же прошел вперед. Через несколько шагов, сообразив, что шаги пленников не слышны, он обернулся.
– Вы чего оробели? – спросил он. – Леса не видели?
– Кто это сделал? – спросил Пашка.
– Атланты, – ответил старик. – Старались, убивались, а зачем? Сик транзис глория мундис, что означает: "Так проходит земная слава".
Каждый шаг гулко раздавался в каменному лесу, и от этих звуков лес казался еще необозримее.
Зал заканчивался аркой, которая опиралась на колонны из белого коралла, обвитые зелеными нефритовыми змеями.
При приближении людей двери в арке медленно раскрылись, и Алисе почудилось, что сейчас она увидит стражей в латах с кривыми мечами, как в сказках Шехерезады. Но стражей не было: за дверями оказался еще один зал.
В нем стояло множество скульптур. Некоторые из них были знакомы по учебнику античной истории.
Пашка задержался, любуясь мраморной статуей воина, поднявшего меч. Мрамор был белым, теплым, почти живым.
Следующая дверь оказалась пастью злобной драконьей рожи. Словно громадный красный язык, эту пасть перекрывал алый занавес.
Старик остановился перед ним в растерянности. Потом поглядел на Алису и сказал:
– Закрыто.
– Открыто! – послышался резкий, высокий голос изнутри.
– А вроде бы закрыто, – все еще сомневался Гермес.
Но все же откинул занавес. Алисе показалось, что чудовище облизнулось алым языком.
Алиса ожидала увидеть еще один огромный зал, но вместо этого они оказались в довольно небольшом, но высоком помещении. Всю заднюю стену занимала золотая кобра. Змея свернулась кольцами и высоко, к самому потолку, подняла раздутую шею, которая кончалась маленькой злобной головой и разинутым ртом. Изо рта высовывался усыпанный жемчужинами раздвоенный язык. Кольца змеи образовывали как бы сиденье трона, а шея и голова спинку.
На троне восседала худая старая женщина с жемчужной диадемой в седых волосах. Она была одета в розовое платье, расшитое серебряными звездами. Лицо ее было голубым, глубоко запавшие глаза – черными. Женщина сидела неподвижно и сама казалась статуей.
По обе стороны трона тянулись низкие скамьи, на которых лежали плоские подушки. Справа от розовой женщины, которая, как поняла Алиса, и была Госпожой Атлантиды, на скамье сидел еще один старик. В отличие от нее и Гермеса, который привел пленников, он был одет скромно, даже бедно. На нем была серая мятая тога и серый высокий колпак. Ни одного украшения, если не считать медного браслета на правой руке.
Старик Гермес, введя пленников, спросил у Госпожи:
– Мне, что? Уйти или садиться?
– Глупый, – сказала женщина, – ты член Совета. Опять забыл?
– Он скоро забудет, как его зовут. – Человек в сером улыбнулся одними губами, глаза остались печальными.
Старик послушно поднялся на несколько ступеней и уселся на скамью по левую руку от Госпожи. И сразу задремал.
– Кто вы? – спросила женщина в розовом. – Зачем вы пришли сюда?
– Я – Алиса Селезнева, – ответила Алиса. – А это мой друг Павел Гераскин. Мы проходим биологическую практику на острове Яп, на океанской ферме.
– На ферме? – Госпожа подняла тонкие брови. Видно, ей было незнакомо это слово.
– Это такое хозяйство, – пояснила Алиса. – Там разводят морских животных, пасут кашалотов и дельфинов…
– Сколько лет тебе? – спросила Госпожа.
– Двенадцать, – ответила Алиса.
– А твоему другу?
– Мне тоже двенадцать, – сказал Пашка. – Только я не понимаю, что происходит. Мы ничего плохого не хотели, а нас заставили сюда прийти, как будто мы пленники.
– Вы пленники, – сказала Госпожа. – Таков закон Атлантиды. Никто, попавший сюда, не уходит живым.
– Но мы не знали вашего закона, – сказала Алиса.
– Незнание закона не освобождает от его выполнения, – сказала Госпожа.
– Какие-то средневековые порядки! – возмутился Пашка. – Спускаешься под воду с исследовательской миссией, тебя хватают и еще грозят. Вы должны радоваться, что мы вас нашли.
– Интересно, – сказал мужчина в сером, – почему мы должны радоваться тому, что вы забрались туда, куда вас не звали?
– Мы же не нарочно! – воскликнул Пашка. Он уже забыл, почему опустился в подводное ущелье, и чувствовал себя невинной жертвой.
– Глупые детишки! – вдруг проснулся старик Гермес. – Лезут, не спросясь, не знают куда. Я пойду, Госпожа Гера? А то опять течет.
Он показал костлявым пальцем на потолок, и все послушно подняли головы. На потолке, когда-то побеленном и раскрашенном желтыми узорами, расплылось большое влажное пятно.
– Помолчи, – поморщилась Госпожа Гера. – Сначала Совет, сначала приговор, а потом иди куда хочешь. Я предлагаю: за нарушение закона пришельцев убить.
– Как так убить? – удивился Пашка.
– Мне лично вас жалко, – сказала Госпожа, – но я подчиняюсь Закону. Она обернулась к серому человеку:
– Что ты скажешь, Посейдон?
– Я уважаю закон, – сказал серый человек. – Но он ничего не говорит о казни детей.
– Не все ли равно, сколько лет человеку? – возразила Госпожа. – Закон ничего не говорит, потому что он относится ко всем.
– Я полагаю, – сказал Посейдон, – что самым разумным будет оставить пленников здесь. Нам нужны рабочие руки. Им все равно не убежать.
– Через час нас начнут искать! – выкрикнул Пашка. – И тут же локаторы найдут наш батискат. И еще через два часа вас будут судить уже по нашим законам.
"Какой дурак!" – подумала Алиса. Но было поздно.
– Мальчик прав, – сказала Госпожа Атлантиды. – Мы забыли о их подводном корабле. Посейдон, прошу тебя, перегони их корабль в наш ангар.
– Вы не знаете, как им управлять! – испугался Пашка. – Вы его сломаете.
– Я видел на моем веку много подводных кораблей, – улыбнулся одними губами Посейдон.
Он поднялся и обратился к Госпоже:
– Прошу мое мнение учесть при решении Совета.
– Твое мнение будет учтено, – ответила Госпожа.
– Стойте! – Пашка хотел было броситься следом за Посейдоном, но Госпожа так властно сказала: "Ни с места!", что Пашка остановился.
– А ты, Гермес, – улыбнулась Госпожа, глядя на Гермеса, который клевал носом, стараясь удержаться от дремоты, – ты понимаешь, что Закон нарушать нельзя?
– Закон для всех один, – ответил Гермес. – Закон я знаю.
– И ты согласен со мной?
– Я всегда согласен, – ответил старик. – Мне идти пора, вода капает.
– Тогда скажи: "Пришельцы приговариваются к смерти".
– А? – Старик бессмысленно смотрел на Госпожу, и у Алисы возникло желание закричать: "Не слушайте ее!"
Затем мутный взор старика переполз на Алису и Пашку.
– Кто такие? – спросил он. – Я не помню.
– Скажи, смерть!
– Это… – Старик долго жевал губами. Потом светлая мысль посетила его. – Дай их мне, – сказал он. – Будем чинить. Сил не хватает, никто мне не помогает. Я их научу. Пускай помогают, а?
– Ты ничего не понял, старый дурак! – рассердилась Госпожа.
– Куда мне понять…
Алый занавес отлетел в сторону, и в комнату ворвались толстяк и наследница Афродита.
– Почему без нас заседаете? – закричал толстяк с порога. – Опять заговор?
– Мы вас звали, – устало ответила Госпожа. – И не наша вина, что вы гуляете неизвестно где.
– Почему неизвестно где? – возмутился толстяк. – У ребенка был нервный шок.
Толстяк помог наследнице подняться на ступени, и они заняли место Посейдона.
– Меркурий, – обратилась Госпожа к толстяку, – мы судим пришельцев, которые нарушили закон и проникли в Атлантиду. Мы приговорили их к смерти. Ты согласен?
– Согласен, согласен, – быстро ответил толстяк. – Они нам угрожали. Моя девочка в опасности.
– Значит, все решено. Единогласно.
– Чепуха какая-то, – возмутился Пашка. – Я протестую. Я требую защитника!
– Правильно! – закричала вдруг наследница. – Я скоро умру от скуки. Мне не с кем играть. Мне прислали сверху детей, чтобы я играла, а злая Гера хочет их убить. Папа, прекрати!
– Да, кстати, – тут же изменил свою позицию толстый Меркурий, почему их нужно казнить, когда моей девочке не с кем играть? Нет, я не позволю. Опять заговор против моей девочки. Гера, тебе пора уступить ей место. Ты стара и зла.
Алиса слушала эту перепалку как во сне. Такого быть не могло. Мы живем в конце двадцать первого века, когда на Земле не убивают людей. Может, они шутят? Может, это спектакль?
– Вы не понимаете! – Госпожа Гера поднялась с трона и протянула вперед руку. – Если нарушить закон единожды, закон погибнет. Погибнет закон – погибнет Атлантида. Своей властью я приказываю: Гермес и Меркурий, отведите пришельцев к внешнему люку и утопите!
Она была грозной и страшной. Казалось, что из глаз вылетают черные стрелы. Остальные в зале оробели и молчали…
Пауза тянулась долго, словно все окаменели, заколдованные.
Вдруг занавес откинулся, впуская Посейдона.
– Все, – сказал он, – их корабль спрятан. Что решил Совет?
– Совет моей властью постановил – смерть! – произнесла Гера.
Посейдон окинул взглядом комнату. Потом обернулся к Алисе.
– Это правда? – спросил он.
– Она не вправе отвечать, – сказала Госпожа Атлантиды.
– Это ложь, – сказала Алиса.
– Здесь решаю я! – Госпожа была неумолима. – Я – это закон. И много лет уже я его охраняю.
– Что ты думаешь, Меркурий? – обернулся Посейдон к толстяку.
– Я против! – воскликнул толстяк. – Моей девочке не с кем играть, а вы тут топите детей.
– А ты, Гермес? – спросил Посейдон.
– Ты о чем? Прости, я задремал, может, чего пропустил?
– Задремал или притворился?
– Пускай дети живут, – быстро ответил Гермес. – Мне помощники нужны. Ты не сердись. Госпожа, все течет, чинить некому.
– Атланты не убивают детей, – сказал Посейдон. – Решение Совета: оставить им жизнь. Ты одна против.
– Решение Совета: смерть пришельцам!
– Я увожу детей, – сказал Посейдон. – Им не следует слушать дрязги стариков.
Он поднял руку, жестом приказывая пленникам следовать за ним.
Красный занавес всколыхнулся и мягко опустился сзади. Они снова оказались в зале скульптур.
Вслед несся крик Госпожи Геры:
– Они приговорены и будут убиты!
– Фапофадофажди, – сказала Алиса Пашке, пользуясь старым школьным кодом. – Фамыфаосфатафанемфася фаодфани.
– Фапофанял, – ответил Пашка.
– Фавлефасу, – сказала Алиса. Пашка кивнул. И на самом деле, каменный лес – лучшее место, чтобы убежать.
Они миновали зал скульптур. Алиса оглянулась. Посейдон брел шагах в трех сзади, его серая тога волочилась по камням.
Вот и каменный лес.
Алиса почувствовала, как напрягся Пашка.
– Беги, – шепнула она. – Налево.
Пашка послушно бросился налево. Алиса побежала в другую сторону. Она не оглядывалась, главное было – оторваться от Посейдона. Ей казалось, что она бежит по настоящему лесу, вот только нет кустов, чтобы спрятаться. Она обогнула один ствол, второй, третий… Впереди, уходя в бесконечность, стояли такие же громадные колонны.
И вдруг со всего размаха Алиса врезалась в стену.
Она настолько не ожидала этого, что ушиблась и упала на пол.
Лес был обманом! Всего-то в нем оказалось шесть рядов деревьев, а за ними – зеркальная стена.
Алиса постаралась подняться, ноги скользили по кафельному полу, по нарисованным цветочкам и бабочкам. "Гадкий мир, – подумала Алиса, – все ненастоящее!" Сзади раздался крик.
Алиса обернулась.
Посейдон спокойно ждал в проходе между деревьями. А чуть дальше был виден Пашка, который колотил кулаками по зеркальной стене и громко проклинал Атлантиду и всех атлантов.
– Пашка, за мной! – крикнула Алиса.
Она побежала к выходу из зала. Пашка за ней.
Но выйти из зала не удалось. В его дверях стоял, нервно колотя себя хвостом по бокам и разевая розовую пасть, огромный лев.
Алиса начала отступать.
Лев сделал шаг за ней.
Кто-то толкнул Алису. Это был Пашка. Он встал перед Алисой, закрывая ее собой.
У Пашки, может быть, много недостатков. Но он никогда не оставит товарища в беде.
Лев стоял с раскрытой пастью. Пашка и Алиса замерев, глядели на льва.
Сзади подошел Посейдон и спросил:
– Ну что, набегались? Пойдем дальше?
Пленники ничего не ответили.
Посейдон поднял руку, щелкнул длинными сухими пальцами. Лев растворился в воздухе.
– Голограмма, – сказал Посейдон.
– Ага, – перевел дух Пашка. – Я так и подумал.
– Нет, – сказал Посейдон. – Ты так не подумал. Иначе бы прошел сквозь него. Идите направо.
Справа была небольшая дверь. Алиса повернула изогнутую бронзовую ручку, и дверь послушно открылась.
За дверью обнаружилась небольшая комната с длинным столом посредине. Вдоль стола были расставлены кресла с резными спинками.
На столе стояло несколько сосудов, закрытых крышками.
Посейдон закрыл за собой дверь и сказал:
– Если вам нужно вымыть руки и привести себя в порядок, туалет в соседнем помещении.
– Зачем мыть руки, если вы собираетесь нас убивать? – спросил Пашка.
– Очень неприятно убивать грязных детей, – совершенно серьезно ответил Посейдон. – К тому же здесь тепло, вы можете снять скафандры, наверное, надоело в них ходить.
Когда Пашка с Алисой мыли руки в небольшой комнатке, где стояла низкая золотая ванна и из кранов в виде птичьих голов тонкими струйками лилась пресная вода, Алиса сказала:
– Знаешь что, Пашка?
– Что? – Пашка, ополоснувшись, принялся простукивать стены. Он надеялся, что можно будет убежать оттуда.
– Я думаю, что нас не будут убивать.
– В любом случае я им так просто не дамся, – сказал Пашка.
Алиса сняла скафандр и положила его на низкий каменный стол. Потом причесалась, глядя в мутное овальное зеркало. Пашка скафандра не снимал.
– Вроде бы нас собираются кормить, – сказала Алиса.
– Могут и отравить, – предупредил Пашка.
Алиса приоткрыла дверь в большую комнату. Посейдон сидел за столом, подвинув к себе один из сосудов, и мирно черпал оттуда серебряной ложкой суп. Он увидел, что дверь в туалет приоткрылась, и сказал, улыбаясь:
– Фазафахофадифате, а то суп остынет. И в следующий раз придумайте код посложнее. Нельзя недооценивать противника.
– Вы правы, – согласилась Алиса.
Она прошла к столу и села в кресло. Посейдон подвинул ей серебряную миску.
– Надеюсь, вы употребляете в пищу суп из креветок? – спросил он.
– Спасибо, – сказала Алиса. – Я очень проголодалась.
Пашка стоял в дверях, так и не решив еще, что перевесит: голод или осторожность.
Посейдон спросил:
– Суп не остыл?
– Нет, – сказала Алиса. – Очень вкусно.
– А мне так надоела морская пища! – сказал Посейдон.
Пашка осторожно подошел к столу.
– Нехорошо, – заявил Посейдон, глядя на него, – в скафандре за стол у нас не садятся.
Алиса посмотрела на Пашку укоризненно.
– Я руки вымыл, – сказал Пашка.
Понятно было, что скафандра он не снимет.
– Ну, как знаешь, – сказал Посейдон.
Суп был не очень вкусный, подсоленные креветки плавали в жидком бульоне.
– Овощей не хватает, – вздохнул Посейдон. – Теплица вышла из строя, а починить некому.
Пашка сел за стол. В скафандре не очень удобно обедать. Но он делал вид, что всю жизнь обедает только в скафандре.
– А откуда вы знаете русский язык? – спросила Алиса.
– Я знаю все основные языки Земли, – ответил Посейдон.
Пашка съел несколько ложек супа, потом отложил ложку и сказал:
– Плохо питаетесь.
– Другого предложить не можем, – ответил Посейдон. – Кстати, я должен заметить, что, в отличие от Алисы, вы плохо воспитаны.
– Ваша наследница не лучше, – ответил Пашка.
– Вы правы, – сказал Посейдон. – Но что поделаешь, она последний ребенок, мы ее избаловали.
– Ребенок! – фыркнул Пашка. – Взрослая женщина!
– Даже пожилая, – согласился Посейдон. – Но для нас она ребенок.
Он подвинул к себе сосуд поменьше, снял крышку.
– Отварной осьминог, – сообщил он. Потом достал ложкой кусок белого мяса и принялся жевать. – Как всегда, недоварен.
Алиса попробовала кусочек, но прожевать не смогла. Пашка даже пробовать не стал.
Так и закончился обед.
Затем Посейдон поднялся и произнес:
– Вы готовы идти?
– Только не вздумайте нас казнить, – сказал Пашка. – Учтите, я буду сопротивляться.
– Молодой человек, – ответил Посейдон усталым голосом, – меньше всего на свете мне хочется вас казнить. – Он помолчал и добавил: – Но осторожность не мешает.
В столовую быстро вошел толстый Меркурий.
– Я возьму обед для доченьки, – сказал он.
– Опять капризничает? – спросил Посейдон.
Толстяк только махнул рукой и начал составлять сосуды стопкой. Потом обнял стопку и осторожно понес к выходу.
– Тяжело одному воспитывать ребенка. – вздохнул Посейдон.
– А у вашей Афродиты нет матери? – спросила Алиса.
– Мать этой девочки умерла… пятьдесят лет назад.
Посейдон отодвинул миску.
– Хотите отдохнуть? – спросил он.
– Нет, мы не устали, – сказала Алиса. – Нам пора возвращаться.
– К сожалению, это невозможно. Закон велит сохранять нашу тайну.
– И сколько это будет продолжаться? – грозно спросил Пашка.
– Всю вашу жизнь, – ответил Посейдон.
– Вы хотите, чтобы я всю жизнь осьминогами питался?
– Мы же питаемся.
– Вы привыкли. А я не намерен.
– Ничем не могу помочь, – сказал Посейдон.
– Какие же вы после этого культурные люди, – воскликнул Пашка, – если вы не подумали о наших родителях? Они сойдут с ума, когда решат, что мы погибли! У вас нет совести!
– Мы не можем думать обо всех, – сказал Посейдон. – На Земле много несчастных людей и одиноких родителей. Мы – хранители великой и древней тайны. И мы не принадлежим себе. Я был бы рад покинуть Атлантиду. Но не имею права.
– Почему?
Посейдон не ответил.