Посейдон провел их по узкому коридору в ту комнату, где они томились первый час своего плена.
– Прошу вас не выходить, – сказал он и запер за собой дверь. – Я вернусь.
Пашка прошел вокруг стола, потом улегся на скамью.
– Не переживай, Алиска, – сказал он. – Выпутаемся.
Алиса почувствовала, что устала. Она села в ногах у Пашки.
– Кто же они такие? – подумала она вслух.
– Атланты, – сказал Пашка уверенно. – Последние атланты.
– Но они знают, что такое голограмма, выходят наружу в скафандрах, говорят по-русски, как мы с тобой…
– Научились, – сказал Пашка.
– Нет, – сказала Алиса. – Я им не верю.
– Мне бы пулемет. – вздохнул Пашка. – Мы бы пробили путь наверх.
Алиса только отмахнулась. Она думала о другом. Вернее всего, у атлантов должен быть пункт связи. Обязательно должен быть. Значит, можно будет дать о себе знать… Атланты боятся, что их найдут. Значит, им есть, что скрывать.
– Где наш батискат? – услышала Алиса голос Пашки.
– Он у них в ангаре, – сказала Алиса.
– Точно! – Пашка сел на скамейке. – Мы его найдем и прорвемся. Пошли.
– Куда?
– Ты забыла, что здесь есть вторая дверь. К наследнице.
– Она шум поднимет.
– Чем мы рискуем? Хуже не будет.
Пашка прошел к маленькой двери и толкнул ее. Дверь послушно открылась. За ней оказался большой зал, совершенно темный.
– Эй! – крикнул Пашка.
"Эй-эй-эй…" – отозвалось эхо, отражаясь от далеких стен.
Когда эхо утихло, стало слышно, как, срываясь с высоты, по полу бьют капли.
– Хорошо, что я оказался сообразительней тебя и не снял скафандра, сказал Пашка.
Он надел шлем и включил фонарь. Яркий луч улетел вдаль, но не нашел преграды, а рассеялся в темноте.
– Вот это да! – сказал Пашка. – Откуда же приходила наследница?
– Ау, – раздался голос справа. – Ау…
И тут же зазвучала медленная, нежная песня.
Она заполняла собой гулкое подземелье.
– Это вы, Афродита? – позвал Пашка.
Песня продолжалась.
Они пошли направо, стараясь держаться ближе к стене.
– Стой! – крикнула Алиса.
Но Пашка уже сам увидел, что дальше хода нет, – у ног был обрыв. Внизу чернела вода.
Песня прекратилась.
Пашка наклонил голову, чтобы фонарь светил вниз.
Вода была спокойна. Вдруг она всколыхнулась, и из нее показалась голова девушки. Длинные зеленые волосы расплескались по плечам. Лицо тоже было зеленым, глаза большие, словно у ночного животного.
Девушка подняла руку и поманила Пашку.
Рядом с ней вынырнула вторая.
И они запели. Они пели очень красиво, в два голоса, и при этом медленно плавали кругами, не отрывая взгляда от Пашки.
Пашка глядел на них завороженно, и Алисе пришлось вмешаться.
– Паш, – сказала она, – по-моему, это самые обыкновенные сирены, или морские русалки.
– Молчи. Не мешай!
– Когда-то моряки теряли голову от их песен и ныряли в воду. Только учти, вода здесь очень холодная.
– Ау, – позвала Пашку одна из русалок.
– Они хотят вступить с нами в контакт, – пояснил он.
Алиса вспомнила, что Одиссей заливал своим матросам уши воском, чтобы те не слушали песен сирен и не бросались в море.
– Может, тебе уши заткнуть? – спросила она.
– Не беспокойся, – ответил Пашка. – Неужели ты не видишь, что мною руководят научные интересы?
Но Алиса не была в этом убеждена. На всякий случай она встала к Пашке поближе.
Тут из темноты выплыл морской змей размером чуть побольше дельфина, но с длиннющей, тонкой шеей и маленькой головкой.
Одна из русалок ловко вскочила ему на спину, и оказалось, что у нее широкий, плоский чешуйчатый хвост.
– Вот это да! – воскликнул Пашка. – Морской змееныш!
Он уже забыл о сиренах, потому что проблема морских змеев его занимала куда больше.
Из озера доносился плеск, веселое уханье змееныша, визг сирен.
– Обойдем озеро с другой стороны, – сказала Алиса.
Вскоре они вышли на широкую площадку.
Площадка сбегала к самой воде, и там вдоль берега стояло несколько выдолбленных из камня корыт. Корыта были пусты. Возле одного из корыт сидели три сирены и тихонько выли. При виде Алисы с Пашкой они принялись выть куда громче, а одна стала стучать кулачком по краю корыта.
– Наверное, они голодные, – решил Пашка.
Вдруг Алиса увидела свет.
Свет вырывался из небольшого окошка, пробитого в каменной стене. Желтым квадратом он падал на склон, и казалось, что горит окно в избушке в темном лесу.
Пока Пашка разглядывал сирен, Алиса поднялась к окошку и заглянула внутрь.
Там была самая настоящая лаборатория.
На длинном белом столе стояли приборы, колбы, пульвы и баренги. У одной стены был пульт с дисплеями, вдоль другой тянулись стеклянные ниши с заспиртованными обитателями морских глубин. Но с первого взгляда было ясно, что лаборатория находится в полном запустении. Приборы стояли в беспорядке, большой электронный микроскоп зарос паутиной, а на окуляре сидел большой белый паук и чистил лапы. На полу валялись разбитые пробирки. В углу на круглом белом табурете сидел старик Гермес и мирно дремал, опустив голову на грудь.
– Тише, – сказал Пашка Алисе. – Пускай спит. Нам нужно скорее отыскать батискат.
Но уйти не удалось.
По берегу озера медленно брела еще одна сирена, но без хвоста и двуногая.
Зеленые волосы скрывали лицо, а зеленое платье волочилось подолом по камням. В руке она несла бронзовый фонарь.
Сирены при виде двуногой подруги отчаянно заскулили. Та зашипела на них, видно приказывая молчать.
Она кинула опасливый взгляд на светящееся окошко лаборатории и тут заметила Алису с Пашкой.
– Ой! – сказала двуногая сирена, подобрала подол платья и, похоже, хотела убежать, но нога у нее подвернулась, и русалка неловко упала.
– Бежим, – сказал Пашка. – А то сейчас сюда сбегутся.
Сирена громко рыдала знакомым Алисе голосом.
Этот шум услышал старик, что спал в лаборатории. Он с трудом поднялся с табурета и побрел к двери.
Алиса отлично понимала, что нужно бежать, но ноги сами понесли ее к плачущей русалке. Она склонилась над ней, помогая подняться.
– Афродита, – сказала она, – вы ушиблись?
– Зачем ты меня испугала! – закричала на нее наследница. – Ты меня нарочно испугала, чтобы я упала.
– Вы ошибаетесь, – возразила Алиса. – Давайте я помогу вам подняться.
– Нет, я никогда уже не поднимусь, – сообщила наследница сквозь слезы. – У меня сломана нога.
– Пашка, – позвала Алиса, – помоги мне.
Пашка не отозвался.
Алиса подняла голову, над ней стоял старик Гермес.
Он сказал что-то наследнице на своем языке, и та в ответ разразилась длинной визгливой тирадой.
Она была так возмущена, что поднялась без помощи Алисы и принялась махать кулаками перед носом Гермеса.
Зеленый парик съехал набок.
Старик тоже кричал на наследницу, сирены выли и щебетали возле пустых корыт, эти звуки поднимались, усиленные эхом, к потолку подземного зала, и Алисе казалось, что она сидит на стадионе во время футбольного матча.
Вдруг шум, как по команде, прекратился.
Старик спокойно побрел в свою лабораторию, наследница замолкла, словно ее выключили. И даже русалки-сирены утихомирились.
– Ты думаешь, я его испугалась? – спросила наследница у Алисы.
Алиса нагнулась, подняла фонарь Афродиты, который, к счастью, не пострадал, и передала его женщине.
– И вовсе я не скрывалась от него, – продолжала наследница. – Я переоделась в русалку, потому что люблю изображать русалок. Иногда я даже с ними танцую на берегу. "Где же Пашка? – тем временем подумала Алиса. Вернее всего, он воспользовался суматохой, чтобы продолжить поиски батиската. Это правильно. У него есть фонарь. А я пока узнаю побольше об атлантах". А вслух спросила:
– Почему же вы ссорились с Гермесом?
– А они здесь все из ума выжили, – ответила наследница. – Он ходит в эту лабораторию и говорит, что там работает. А все знают, что он только спит. Он же сто лет как все позабыл. И еще смеет кричать, что я мешаю ему ставить опыты, старый дурак!
Афродита подняла подол и стала рассматривать ссадину на коленке.
– Так я и знала, – сообщила она Алисе. – Почти до крови. Когда я стану Госпожой Атлантиды, я прикажу этого Гермеса казнить. Он мне надоел. Пошли ко мне.
– Пошли.
– А где твой мальчик? Он мне нравится.
– Мальчик ушел по делам.
– У всех дела! – капризно сказала наследница. – Как только мне мальчик понравится, у него дела. Я ненавижу мужчин.
Наследница сорвала криво сидевший парик, бросила его в озеро, и сирены, толкаясь и вереща, кинулись к нему. Их глаза хищно горели в полутьме. В мгновение ока они разорвали парик на клочки.
– Они думают, что он съедобный, – засмеялась наследница и пошла прочь от озера.
– Они голодные? – спросила Алиса, поднимаясь следом за ней.
– Еще бы, – сказала Афродита. – Что осталось в озере, то и едят. Скоро друг дружку съедят. Или змееныши их скушают, или они змеенышей скушают. Все друг дружку едят.
– А почему их не кормят?
– Самим мало, – сказала наследница. – Только Гермес иногда кормит. Но он глупый, всех жалеет.
Наследница остановилась у двери в лабораторию. Старик Гермес опять задремал.
– Тихо, не разбуди, – прошептала она, – мы через лабораторию пройдем. Тут короче.
Она подошла к стеклянному шкафу, в котором лежал свернутый спиралью скелет какой-то рыбы, нажала на угол шкафа, и тот, страшно заскрипев, чуть двинулся в сторону. Наследница навалилась на него животом и позвала Алису:
– Помоги. Все тут заржавело, даже противно.
Они принялись толкать шкаф вдвоем, но он не поддавался. Наследница запыхалась и отошла. Потом схватила со стола микроскоп и запустила им в шкаф.
– Ты что! – закричала Алиса.
Но было поздно – стеклянный шкаф разлетелся вдребезги, скелет рыбы рассыпался по полу, а то, что недавно было микроскопом, раскатилось по каменному полу массой мелких деталей.
– Ой! – закричал с перепугу Гермес. – Наводнение, обвал!
Он вскочил, опрокинул табуретку, кинулся было бежать, потом сообразил, что случилось, и опечалился:
– Что ж вы наделали! Как теперь опыты ставить?
– Молчи, дурак! – огрызнулась наследница и со всего размаха ударила ногой по стойке шкафа. У того, видно, уже не осталось сил сопротивляться, и он упал, открыв проход. – Вот видишь, – сообщила Афродита, – с ними надо строже! Они все распустились.
– Кто? – спросила Алиса, входя за наследницей в открывшийся проход. Там было темно, и бронзовый фонарь в руке наследницы высвечивал занавески и тряпки, свисавшие вокруг.
– Все люди и все вещи, – сказала Афродита. – Когда я возьму власть, то приведу все в порядок. Все меня будут бояться. А Госпожу Геру, если не успеет помереть, казню.
– А что здесь было раньше? – спросила Алиса. Ей надоело слушать, как тараторит глупая наследница.
– Театр, – сказала Афродита. – Разве не видишь? Мне отец рассказывал. Я отсюда платья и парики беру.
В подводном мире было мало пыли. Только здесь, в этом проходе ее скопилось столько, что запершило в носу. И запах здесь был особый – запах пыльных тряпок.
Проход кончился небольшим обрывчиком, Алиса увидела внизу несколько рядов кресел. Наследница тяжело спрыгнула вниз и поспешила по проходу между кресел. Алиса сообразила, что они спустились со сцены и оказались в зрительном зале.
– Сколько вас здесь? – спросила Алиса.
– Много, – туманно ответила Афродита. – А раньше было больше.
– Сколько?
– Ты всех видела.
Уууух-взззвиии! Что-то черное, чернее тьмы, широкое, плоское метнулось над головой – закачались, зашуршали старые занавеси.
Алиса присела от неожиданности.
– Не бойся, – сказала наследница, – они не кусаются.
– Кто это?
– Летучие собаки.
– Они тут живут?
– А где же им жить? Ты их не бойся. Ты камеусов бойся.
Наследница, пригнувшись, нырнула под низкую арку.
И тут они оказались в ее детской.
Когда-то там была театральная уборная. Вдоль стены шли узкие высокие зеркала в золоченых пышных рамах, перед каждым был столик и небольшое вертящееся кресло. Кроме того, в комнате стояло несколько пышных, правда, потертых и продавленных диванов, валялось множество ковров и звериных шкур. Но больше всего там было кукол. Фарфоровые и тряпичные, целлулоидные и деревянные, в длинных платьях и коротких распашонках, с белыми, желтыми, золотыми, черными, рыжими, зелеными волосами, а то и вовсе без волос, с голубыми, серыми, черными закрывающимися глазами и даже с пуговицами, пришитыми к розовому лицу. Одни куклы были как новенькие, а другие истрепаны настолько, что трудно угадать, какими они были раньше. Несколько самых больших кукол сидели в креслицах перед зеркалами, остальные занимали диваны, лежали на полу и под стульями. Самая маленькая куколка сидела на подушке широкой неприбранной кровати.
– Тебе нравится? – спросила наследница, зажигая светильники перед зеркалами. – Сейчас мы будем с тобой играть.
Афродита суетилась, ей очень хотелось, чтобы гостье у нее понравилось.
– Ты у кого-нибудь видела столько кукол? – спросила она.
– Нет, не видела.
– Правильно. Потому что я наследница престола великого царства. Сегодня я люблю вот эту… – Афродита схватила с дивана деревянную, грубо сделанную большую куклу в синем коротком платье. Глаза куклы были нарисованы синей краской, а розовая краска со щек почти вся облупилась. Нравится?
– Нравится, – согласилась Алиса.
Надо признаться, что сцена была страшноватой. Пожилая, толстая, лохматая женщина прыгала по комнате, хватала кукол, совала их под нос Алисе и требовала, чтобы гостья восхищалась.
– Откуда у вас столько игрушек? – спросила Алиса.
– Это все игрушки сверху, – сказала наследница. – Когда папа был молодой, он специально их искал. Больше всего собрал с утонувших кораблей. Меня все так баловали, так любили, даже больше, чем сейчас. Когда я маленькая была, Посейдон устроил у себя в узле связи пункт наблюдения. Как только ловили сигнал SOS, сразу посылали туда субмарину. Корабль еще не успеет до дна спуститься, а дядя Посейдон с папой уже идут по каютам: ищут, ищут, собирают кукол, чтобы меня порадовать…
Афродита захохотала, но тут же закручинилась и добавила:
– А когда субмарина сломалась, больше кукол не стало… Правда, жаль? Ведь столько тонет детей, куклы им не нужны, а мне ничего не достается.
Алиса поежилась. Она все больше убеждалась, что наследница не совсем нормальная. В бабушки годится, а всерьез думает, что осталась девочкой.
– А где ваша мама? – спросила Алиса.
– Ее камеусы сожрали, – сказала наследница, – но давно, я еще маленькая была. Только я тебе не скажу, сколько лет назад.
– Почему?
– Чтобы ты не догадалась, что мне пятьдесят лет. Или сорок. А может, двадцать.
Афродита отбросила куклу в сторону, та ударилась головой в высокий железный подсвечник без свечей, отлетела к погнутому, ободранному игрушечному паровозу и замерла.
"Где сейчас Пашка? – подумала Алиса. – Столько времени прошло, а я так ничего и не узнала".
– Возьми эту куклу, она больная, за ней надо ухаживать, – сказала наследница и протянула Алисе лысую куклу, которая долго пробыла в воде. Качай ее и утешай, а я сделаю нам с тобой постельку.
– Зачем? – спросила Алиса. – Я не хочу спать.
– Ты будешь теперь спать со мной, – сказала наследница. – Ты всегда будешь спать со мной, или я тебя убью. Качай ребенка!
Алиса принялась покачивать куклу.
– Афродита, – попросила она, – расскажите мне про вас.
– Нельзя. Чужим рассказывать про нас нельзя.
– Закон не разрешает?
– Еще чего не хватало! – закричала наследница. – Знать не хочу этого отвратительного закона!
– Но Госпожа Гера главнее всех?
– Ой, какая ты вредная девочка! – изумилась наследница. – Ты меня все время обижаешь. Не буду с тобой дружить! Ты лишена моей милости. Отдай куклу!
Алиса протянула ей куклу.
Наследница взяла куклу за ногу и остановилась посреди комнаты в задумчивости.
– Очень странно, – сказала она. – Оказывается, мне нечего рассказывать.
– Расскажи, кто вы такие, откуда сюда попали…
– Но я не знаю, откуда мы сюда попали. Мы здесь всегда! Это наша Атлантида. Она всегда была и всегда будет. Самая великая страна в мире. И я в ней самая главная!
– А почему вас раньше было много и даже был театр, а теперь мало?
– Театр был… было светло. Много света. Была субмарина, и папа брал меня на ней кататься. Мы поднимались наверх, и я видела звезды… Ты видела звезды?
– Я живу наверху.
– Жила, – поправила ее наследница. – Отсюда еще никто не уходил.
Она всхлипнула и закашлялась.
– Были люди, – повторила она, – много. И мне давали конфеты. И мы делали музей… А где все это? Почему этого нет? Не знаю…
Афродита стояла посреди комнаты, раскачивая за ногу облезлую куклу. Потом уронила ее на пол.
Алиса стала размышлять, как лучше сбежать от наследницы и заняться поисками Пашки, но тут события приняли неожиданный оборот.
В детскую вошел, задыхаясь от быстрой ходьбы, толстяк Меркурий.
Он закричал что-то с порога и, не умолкая, кинулся к Афродите. Алису он не заметил, видно, принял ее за одну из кукол.
Но, толкнув ее, сообразил, что наследница не одна, испугался, схватился за сердце.
– Почему ты здесь? – спросил он у Алисы.
– Ваша дочь привела меня сюда.
– Тогда я спрашиваю, почему вы не заперли дверь? Вы что, забыли, что сегодня полнолуние и камеусы выходят из своих нор?
– Я ничего не знаю про камеусов, – сказала Алиса.
– Когда узнаешь, будет поздно, – сказал толстяк.
Он прошел к двери, которая вела в театральный зал, и запер ее на засов. Потом вернулся к той дверце, сквозь которую вошел. Запер ее тоже.
– Скажите, пожалуйста, что такое камеус? – спросила Алиса. – Я волнуюсь за Пашку. Он пошел искать наш батискат. Он же ничего здесь не знает.
Толстый Меркурий не ответил. Он попытался погладить по голове свою дочку, но пальцы запутались в ее волосах, и он с трудом выдрал их оттуда.
– Ты мне голову оторвешь! – взвизгнула наследница.
– Я пошла, – сказала Алиса. – Только объясните, где искать наш батискат?
– Не знаю, – сказал толстяк. – Уходи скорее. Мне надо утешить ребенка.
Он отворил дверь за занавеской и подождал, пока Алиса выйдет.
И тут же Алиса услышала, как щелкнул засов.
Алиса совершенно не представляла себе, куда идти. Поэтому она потеряла полчаса, блуждая по коридорам, пока не попала еще в один обширный зал.
Зал был похож… ни на что он не был похож!
Если это была свалка, то зачем свозить сюда целые и даже ценные вещи? В полутьме вырисовывались контуры неожиданных в подводном царстве предметов. Настолько неожиданных, что порой Алиса даже не сразу узнавала их. Что это за длинный стеклянный ящик с перегородками и черным квадратом на внутренней стенке? Да это старинная телефонная будка! А это? Словно плавник гигантской акулы? Хвост самолета столетней давности. А это? Контрабас. А это? Спортивная штанга. А это? Ну что? Такое знакомое… Башня танка? Склад? Или музей?
Конечно же, догадалась Алиса, много лет атланты собирали в морях то, что утонуло вместе с кораблями. А корабли, как известно, перевозят по морям все, что делают люди.
…Нечто громоздкое, темное, необъятное нависало над Алисой, перегораживая путь. Алиса подняла глаза и встретилась взглядом со страшной мертвой головой существа, которое висело, прибитое спиной к этой громадине.
Алиса ахнула и метнулась назад.
И тогда сообразила: перед ней стоял, подпертый бревнами, целый парусник, на носу которого под бушпритом была прикреплена деревянная фигура, как было принято делать на парусниках в давние времена.
Борта парусника поднимались на высоту трехэтажного дома. И в темноте, уходя к невидимому потолку, тянулись мачты с обвисшими серыми парусами. Как попал сюда такой большой корабль?
– Как ты сюда попал? – спросила Алиса вслух, обращаясь к деревянной фигуре. Та не ответила.
Но эхо подхватило негромкий вопрос и начало таскать, искажая, эти звуки по залу музея.
Зашуршали ткани, заскрипели доски, зазвенели медные котлы. Казалось, что вещи ожили, зашевелились, зашептались: здесь чужая, здесь живая девочка в мире умерших вещей…
И казалось, они начали сдвигаться все ближе, ближе, тянуть к ней невидимые лапы, чтобы не выпустить, навсегда оставить в этом промозглом, захламленном мире.
Алиса замерла, стараясь подавить ужас, который поднимался в ней. Замерли и вещи. Они подстерегали ее движение.
Алиса не знала, в какую сторону идти дальше. Она стала осторожно оглядываться, чтобы отыскать проход в лабиринте.
И тут она услышала осторожные шаги.
Кто-то медленно, крадучись, приближался к ней.
Алиса сделала осторожный шаг. Еще один.
Остановилась.
Тот, кто преследовал ее, тоже остановился. Прислушивался.
Звук в этом зале распространялся так причудливо, что нельзя было угадать, с какой стороны приближаются шаги.
Скрипнула доска под чьей-то ногой.
И снова нависла тишина, которая казалась более зловещей, чем любой звук.
Стоять на месте и ждать, когда тебя поймают, было еще страшнее, чем куда-то идти.
Алиса разглядела проход между кораблем и грудой ящиков и вошла в него. Единственный светильник, горевший как бы в воздухе, над парусником, рождал длинные черные тени.
Алиса шла все быстрее, стараясь ступать на носки, но даже самое слабое шуршание подошв разносилось, усиливаясь, по музею.
Наверное, ей теперь никогда не выйти отсюда. Надо закричать. Надо позвать…
Алиса все ускоряла шаги…
И вдруг, впереди, она уловила быстрое движение. Кто-то, увидев ее, спрятался за ящик.
Может, показалось?
Алиса бросилась назад. Только не оборачиваться…
Сзади шаги. Ее догоняют.
И тогда Алиса стремглав, спотыкаясь, помчалась вперед. Куда угодно, только убежать!
Но преследователь не отставал. Сквозь бешеные удары сердца, сквозь шум собственного частого дыхания Алиса слышала шаги.
Впереди показался яркий свет.
Скорее туда!
Но на пути Алисы возникла высокая черная фигура.
Алиса попыталась остановиться, нырнуть куда-нибудь в сторону.
Но не успела.
Человек, который подстерегал ее, быстро протянул длинную костлявую руку и схватил Алису за плечо.
– Стой! – сказал он.
Алиса забилась, как птенец, попавший в силки. Но человек держал ее крепко.
– Уходи, – сказал он громко кому-то. – Уходи и не навлекай на нас позора.
Алиса с трудом различала эти слова, голова кружилась от страха, и удары собственного сердца были как удары грома.
– Не бойся, девочка, – сказал тот же голос. – Ты в безопасности.
Алисе было так страшно, что она не сразу поняла смысл этих слов. Она замерла, словно окоченела, глядя назад.
И увидела, как розовое платье мелькнуло рядом с кораблем и растворилось в темноте. И оттуда из темноты вылетела серебряная молния. Человек, что держал Алису, дернул ее в сторону и пригнулся сам.
Раздался удар и звон.
Острый загнутый нож с золотой рукоятью ударился острием о радиатор старинного автомобиля и упал на каменный пол.
– Как грустно, – произнес человек, державший Алису, – как стыдно…
Сначала Алиса узнала голос, а подняв голову – и человека.
Это был Посейдон.
– Пойдем, девочка, – сказал он. – Она не вернется.
– Это была Госпожа Гера? – спросила Алиса.
– Да, – ответил Посейдон. – И она хотела тебя убить.
Посейдон вывел Алису из музея.
Он шел быстро, держа Алису за руку. Алиса еле поспевала за ним, ноги были как ватные. В жизни так не пугалась.
– Куда мы идем? – спросила она.
– Ко мне.
Посейдон достал из кармана серого плаща большой ключ, схожий со штопором, и вставил его в почти невидимое отверстие в стене коридора. Раздался щелчок, и часть стены провалилась в пол.
– Это самое тайное место Атлантиды, – сказал он. – Мы рассчитывали на то, что даже если люди проникнут сюда, они не найдут этой двери.
В лицо Алисе ударил яркий свет. Ей показалось, будто в мгновение ока она перенеслась из Атлантиды в обыкновенную комнату обыкновенного института на Земле.
И если бы не длинная, до земли, серая тога, Посейдон был бы самым обыкновенным земным профессором, который пригласил Алису к себе в лабораторию.
Посейдон снял серый колпак, поправил ладонью неровно остриженные седые волосы и сказал:
– Сюда, в мое хозяйство, я никого не допускаю.
Он провел Алису в следующую комнату. Это был пункт связи. В линию вдоль стены на низком столе тянулись телевизионные экраны. Они были окружены овальными золотыми рамами в виде змей.
– Сколько здесь змей! – сказала Алиса. – Почему?
– Традиция, – ответил Посейдон. – Наследие Атлантиды. Атланты поклонялись Великому змею.
– Зачем эти экраны? – спросила Алиса.
– Это мониторы, – ответил старик. Он уселся в удобное вращающееся кресло и указал Алисе на соседнее. – Садись, у тебя, наверное, много вопросов.
– Да, – сказала Алиса. – У меня тысяча вопросов, но сейчас меня больше всего беспокоит, где Пашка. Он побежал искать батискат и пропал. Раньше я не так боялась, а теперь очень за него волнуюсь.
– Сейчас проверим, – сказал Посейдон.
Он протянул руку и включил один из мониторов.
По экрану побежали зеленые полосы, и Посейдону пришлось долго настраивать его, прежде чем картинка стала нормальной.
– Все в небрежении, – вздохнул Посейдон, – остался один механик, но ты же видела, в каком он состоянии.
– Вы имеете в виду Гермеса?
– У него очень плохо с памятью. И ослаб он сильно. Его только и хватает на то, чтобы латать щели.
На экране монитора был виден большой, плохо освещенный зал. Три его стены были каменными, а четвертая, блестящая, гладкая, – стеклянной. За ней плескалась вода.
– Это ангар, – сказал Посейдон. – Там, за перегородкой, наша сломанная субмарина и ваш батискат. Сейчас ты увидишь.
Посейдон нажал кнопку на пульте, и яркие прожектора загорелись в том зале, пронзая толщу воды. Алиса увидела, что за перегородкой находятся два корабля. Один из них незнакомый, похожий на акулу. Второй – батискат.
– Как видишь, – сказал Посейдон, – ваш корабль цел и в безопасности.
– А где Пашка? – спросила Алиса.
– Он должен будет сюда прийти, – сказал Посейдон. – Он уже час бродит по нашему городу.
– Вы его видели?
– Еще недавно он был в музее.
Посейдон набрал комбинацию из цифр на пульте, и на соседнем мониторе появился длинный коридор.
– Ой! – воскликнула Алиса. – Это же Пашка!
И в самом деле по коридору шагал Пашка. Он был в скафандре, шлем откинут за спину, вид серьезный и целеустремленный.
– Он идет правильно, – сказал Посейдон. – Скоро будет у ангара. Не беспокойся.
– Пойдемте к нему!
– Не спеши. Ему сейчас ничто не угрожает.
– А Гера его не найдет? – спросила Алиса.
– Не беспокойся, мы его не выпустим из виду. А когда нужно, придумаем, как ему помочь.
– А сейчас нельзя помочь?
– Сейчас еще нельзя.
– Почему?
– У нас с тобой есть более важное дело, – сказал Посейдон.
– Спасти Пашку – самое важное дело.
– Ты ничего не знаешь!
– Я еще мало знаю, – сказала Алиса, – но уже начинаю что-то понимать.
– Что?
– Вы здесь как мастодонты, как вымершие динозавры. Я не знаю, сколько лет вы уже живете под водой, но, наверное, вас раньше было много, а теперь почти никого не осталось. Даже ваша девочка уже старуха. Вы меня извините, пожалуйста, что я так с вами разговариваю, но мне кажется, что вы все немного ненормальные. Почему вы не поднялись наверх? Вас очень хорошо встретят. У нас хорошая жизнь. Вы будете лечиться в санатории и, может, даже писать воспоминания. Представляете, как интересно-Записки последнего атланта! И по телевизору будете выступать. Я думаю, что вы много знаете, а если вы умрете от старости или ваш потолок рухнет, то все ваши знания пропадут.
Посейдон слушал серьезно, склонив голову, и чуть кивал, соглашаясь со словами Алисы.
– Наша последняя субмарина, – произнес он, – вышла из строя пятьдесят лет назад. Мы заточены здесь. Мы пленники Атлантиды.
– Но теперь же все изменилось! Мы поднимемся в нашем батискате!
Посейдон отрицательно покачал головой.
– Но почему же? – воскликнула Алиса. – Не так важно, кто живет под водой, а кто на суше. Это наша общая Земля, и вы должны чувствовать себя патриотами!
– Милая, наивная девочка! – вздохнул Посейдон. – Ты так ничего и не поняла.
– Чего я не поняла?
– Если я тебе раскрою тайну, меня ждет смерть. Это самый главный наш закон. И я не могу его преступить.
– А если не раскрывать тайну? – спросила Алиса.
– Если не раскрывать, то мы останемся здесь и не сможем отпустить вас. И мы умрем, скоро умрем, потому что надежды не осталось. Но и вы умрете с нами.
– Что за глупая тайна! Что за глупый жестокий закон! – воскликнула Алиса. – Не может быть закона, который обрекает людей на смерть ни за что.
– Твоими устами говорит разум, – печально ответил Посейдон. – Но я воспитан в почтении к закону. И тот, кто правит нами, ставит закон выше жизни.
– Розовая Госпожа?
– Да, Гера.
– А какое она имеет право губить вашу жизнь? Я разговаривала с Меркурием. Он так переживает за свою дочку. И в самом деле, вы слышали, как она кашляет? Ей обязательно нужно на свежий воздух, ее надо лечить, а она сидит здесь.
– Меркурий выжил из ума, – сказал Посейдон. – Мы как маленькая стайка старых скорпионов…
Посейдон включил третий монитор. И они увидели зал Совета Атлантиды.
На троне-кобре сидела Гера. В руке она держала черную шкатулку.
– Так я и знал! – воскликнул Посейдон. – Она нас ищет!
Он ударил ладонью по ряду кнопок, и возник страшный шум, будто невпопад, без нот заиграл духовой оркестр.
Алиса зажала уши.
Посейдон поманил Алису за собой в небольшую нишу, там жестом велел сесть на стул. Потом выключил свет. Лишь огоньки на пульте да зеленые экраны мониторов чуть освещали его лицо.
Голова Посейдона наклонилась к Алисе.
– Я не могу рисковать, – прошептал он ей на ухо. – Она не должна услышать.
Голова Алисы раскалывалась от шума.
– Я боюсь ее, – продолжал Посейдон. – Она убила многих. Тех, кто хотел подняться к людям, тех, кто отказался ей подчиниться. Она безжалостна, в ней не осталось ничего человеческого.
Губы Посейдона дрожали, голос срывался.
– Я открою тебе тайну, потому что хочу, чтобы ты ушла отсюда, продолжал он. – Иначе Гера скоро уничтожит нашу станцию. Есть такой пункт в Законе: если спасти станцию нельзя и угроза раскрытия неотвратима, начальник станции обязан ее уничтожить. Как только Гера решит, что надежды нет, она это сделает. Поэтому ты должна знать правду.
И в темной нише, при неверном свете экранов, под грозную, нестройную музыку, Алиса услышала историю Атлантиды.