* * *
Перед рассветом Йарроу разбудили звон колоколов и пение. Долгое время он недоумвал, что же это, о Господи, с ним приключилось.
Я лежал в холодной темноте на твердой подстилке под жесткими одеялами, пытаясь припомнить себе – ПОЧЕМУ??? Наконец я осознал, что положение довольно абсурдно. Я делал это для Ханы, у которой явно была цыганская кровь, и которая специализировалась на так называемых "примитивных магических ритуалах".
"Ты будешь знать, что я думаю о тебе…" Возможно ли это? Или же она меня зачаровала?
Когда ленивое осеннее солнце наконец заглянуло в каньон, я с помощью Этанака сделал план всего, что находилось под куполом монастыря. Это оказалось более сложным, чем я думал: это был буквально лабиринт округлых каменных стрений, разделенных сетью наводящих клаустрофобию улочек. То, что с точки зрения запаха я принял вчера за двор, было главной площадью, которую оккупировали цыплята и куры. Далее стояла церковь – трехэтажный, прямоугольный дом, возвышающийся над морем округлых домишек. Стены этого строения были из камня, торчащие опорные балки составляли опоры для более высоких этажей и блестели так же неподходяще, как геликоптер среди птеродактилей.
Но нигде мне не бросилось в глаза ничего такого, что могло быть тайной усадьбой главы могущественнай империи. Если Хоррам Кабир действительно был здесь, то он, должно быть, живет как аскетический отшельник – и каждая из этих скромных фигур вокруг меня могла быть самым богатым человеком в Солнечной системе.
Я начал к ним приглядываться, но ни за что не мог узнать Кабира среди покрытых капюшонами серьезных лиц.
Когда после вечерних молитв я возвращался в свой домик, я услышал, как трое монахов обговаривали ожидаемое прибытие какого-то гостя. Я мгновенно сориентировался, что это был кто-то, кто посещал их довольно регулярно. И я мог поклясться, что кто-то при этом произнес слово "геликоптер".
Но это было все, что мне удалось выяснить, и я даже не знал, имело ли это какое-либо значение для моего расследования. Кабир должен был быть здесь, компьюлтер в Ксанаду не мог лгать. Я думал о Хане и всех остальных и о том, как бы это выглядело, если бы я подвел их в самом конце… Потом, поздней ночью, лежа на подстилке, я думал, отчаянно думал о Хане, обеспокоенный и терзаемый вовсе не набожными мыслями.
Это еще одно доказательство правильности утверждения, что нет ничего плохого, что не кончилось бы добром. Если бы я только лежал без сна, то не услышал бы едва уловимого звука… Звука приземляющегося геликоптера. Я встал, выглянул из дома и за ним увидел огни прожекторов, используемых для приземления. Не часто можно было увидеть геликоптеры на Марсе, а проникновение чего-то такого в каньон через силовой купол – это вам не игрушки.
Тем более одинокая фигура в комбинезоне противодавления, шагающая в сторону монастыря-церкви…
Я решил, что это не мог быть обычный гость!
Я поспешно оделся и быстро проскользнул через путаницу улочек, что в кромешной темноте было довольно непросто. Не поломав себе ног, я дабрался до площади как раз в тот момент, чтобы увидеть, как неизвестный встретился с двумя монахами. Они вошли в церковь. Церковь… единственное здание, которое я не мог детально осмотреть, поскольку непосвященным этого не дозволялось.
Наверняка это было неспроста. А Кабир? Был ли он этим ночным гостем? Или же этот монастырь был очередным фальшивым следом, а он прибывал сюда только за почтой? Что же он еще мог делать, проскальзывая сюда в такую пору? Я мог бы держать пари, что незнакомец прибыл сюда не для того, чтобы замаливать свои грехи. Наконец, таинственная фигура вышла из церкви и прошла через площадь, но не в сторону своей машины. Я задумался, сделать ли мне то, что подсказывал инстинкт, или вернуться в постель?
Через мгновение я уже входил в церковь. Когда я был в безопасности во внутренних помещениях, я достал зеленый фонарик, который тайно провез в чемоданчике Этанака. На всякий случай я прикоснулся к амулету Ханы и включил фонарик.
Через часовню, в которой молился этм вечером, я прошел к закрытой двери и на мгновение заколебался при мысли, что может быть в следующее мгновение совершшу святотатство. Тот факт, что монахи не имели ничего против того, чтобы Кабир находился в святом месте, вовсе не значило, что по отношению ко мне они окажутся столь же терпеливы. Но…
Я отодвинул портьеру и вошел в зал. Я провел лучом по рукописям в запыленных стопках, искусно сделанным металлическим крестам, фрескам и плоским экранам на стенах…
Э к р а н а м ???
И вот я увидел. На неровной поверхности противоположной стены ждал, чтобы заговорить, пряямоугольный экран, рядом с которым находился пульт управления с клавиатурой, кресло… Компьютер! Вся империя Хоррама Кабира. Я сел и принялся за работу.
Я увидел, как свет с экрана с неестественной яркостью залил святых на фресках. Я включил штепсель Этанака в пульт разрешил ему вести меня в этом путешествии по необычному машинному разуму. Вероятно, это был самый большой и сложный компьютер, который был когда-либо создан. Истинный рай, напоминающий китайские головоломки, программ, систем, наборов данных, словно пантеон, полный странных божеств.
Я сидел, чувствуя, как Этанак протискивается между ними, просеивая и отбрасывая, пробуя снова, ища хотя бы малейшую погрешность, калитку из одной подпрограммы в другую, постепенно стремясь все дальше и дальше. Я вспомнил ту допотопную систему в Ксанаду – проникновение в нее было таким простым, как открытие двери, проникновение в эту – напоминало взлом сейфа. На каждую удачную операцию приходилась тысяча поражений, но Этанак мог работать и в сумасшедшем, недаступном мне темпе.
Если бы мне удалось, это бы стало наибольшим достижением в жизни. Превратность судьбы привела к тому, что, выбирая этот вход, я выбрал самый трудный, потому что компьютер должен был быть здесь, на Марсе – может быть, даже в этой комнате… и не было ни одного запаздывания по времени. Если бы его механический корпус находился на Земле, я имел бы дело только с автоматической системой, обладавшей более слабыми оборонительными рефлексами. Запаздывание во времени успешно предотвращало бы закрытие ворот передо мною. И в этой ситуации Этанак должен был вступить в величайшую битву в его жизни.
Это была не только наибольшая система, с которой я когда-либо встречался. У меня начало складываться впечатление, что эта система была к тому же и самая странная. Она была такой, как будто я сам ее программировал… а это не комплимент. Я самый лучший специалист в Солнечной системе в раскрытии и исправлении недочетов, но у меня совершенно нет чутья в программировании. В результате, если я что-то сделаю, то это дьявольски запутанно. Именно такой и была операционная система этой машины. Может быть, это было сделано специально: ничто не было на своем месте, все заполняли ничего не значащие данные.
Неожиданно я с чувством триумфа осознал, что мои усилия не пропали даром. Я наткнулся на совсем нелогичное противопечие – оно могло указать мне дорогу к ошибке, совершенной программистом. Цепи замкнулись. Я вляпался прямо в предохранительную ловушку, и был…
– Кто ты? – спросил удивленный голос.
Неужели я спятил? Я потряс головой. Неужели я ослышался?
– Ты в ловушке, Этан Ринг, и убежать тебе не удастся. Дело в том, что я ждал тебя…
Голоса. Теперь я понял, что переживала Жанна Д"Арк.
– Но кто ты такой?
Первой моей мыслью было, что я, сам того не желая, создал следующего урода. Каким-то образом оживил эту систему. Но я никогда не слышал голосов. Даже Этанак сначала…
– Кто ты? – задал я повторный беззвучный вопрос.
– Я – Хоррам Кабир.
Значит, вот так. Компьютер – мегаломаньяк, верящий, что он сам собственный создатель… А может быть… Возможно ли это… Или эта сошедшая с ума система все время знала, что кому-то действительно удалось достичь недостижимого – заменить человечвеский разум, личность программами компьютера?
– Все сходится! – с удовлетворением констатировал голос в моей голове. Этот телепатический разговор был, как царапанье в горле, которое не хочет перейти в кашель. Наконец, выянились все слухи, Хоррам Кабир не был ни стар, ни мертв. Он перестал быть человеком в буквальном смысле этого слова. Он отбросил мир и свое смертное тело наиболее оригинаальаным образом. Тело… Если это на самом деле был Хоррам Кабир, то кем был тот незнакомец, которого я только недавно видел?
Как бы в ответ я услышал за спиной голос:
– Что ж, мистер Ринг, вот мы и опять встретились. Что за приятная неожиданность!
Поворот головы был в эту минуту самой трудной задачей, которую я когда-либо решал, поскольку отлично знал, что этот голос придушенного кролика мог принадлежать только одному чееловеку – я внимательно посмотрел на него.
Может быть, хоть раз в жизни я смогу ошибиться? Ну нет! Салад стоял в другой комнате со шлемом в руке, а в его глазах сверкали искорки мрачного удовольствия.
Я сорвался с кресла, пробуя вырвать вилку Этанака из пульта. Но я не мог этого сделать, так как Кабир сжал ее в своем захвате. Салад зловеще зыркул на меня и вытянул вперед руку с пистолетом.
– Я знаю, в чем ты меня обвиняешь, но это действительно означает…
Пистолет в его руке беззвучно что-то выплюнул, и что-то, словно невидимый раскаленный топор ударило меня в колено. Я упал обратно в кресло.
– Я несказанно рад нашей встрече, мистер Ринг, – засмеялся Салад, После того вашего предательства, после того, как вы устроили погром в моей гостинице, после вашего бегства без уплаты за услуги…
На его лице появилась улыбка сумасшедшего убийцы.
– Что ж, теперь вы заплатите по счету сполна. Но прежде господин Кабир хотел бы знать, кто вас нанял. Уж будьте уверены, он это узнает – я из вас и не такое вытащу! Только прошу не говорить этого слишком быстро испортите мне развлечение. А, кроме того, это и так вам ничем не поможе т…
Ствол его пистолета снова приподняллся.
– О, боже! – воскликнул я, слишком ошеломленный, чтобы логически мыслить. – Помоги мне, Кабир – ты, пожалуй, не хочешь чувствовать то, что он сейчас мне сделает! Останови его! Ведь ты можешь его остановить! – я не знааю, откуда такая мысль пришла мне в голову – видно, меня осенил бог!
На экране загорелись десятисантиметровые буквы:
САЛАД, СТОЙ!
– Смотри! – с трудом проговорл я. – Смотри, Салад, смотри…
Салад опустил оружие и широко открыл глаза. Но через мгновение снова сощурился:
– Это все твои штучки, Ринг. Ты подделал…
– Никакие это не мои штучки! – ох, как трудно было кричать с сжатыми зубами!
"САЛАД", – снова появились на экране новые буквы, поменьше. "ЭТО КАБИР". – На экране возник цифровой код. – "Я САМ ХОЧУ ЕГО ДОПРОСИТЬ. ТЫ НЕ ПРИКОСНЕШЬСЯ К НЕМУ, ПОКА Я ТЕБЕ НЕ ПРИКАЖУ! ТЫ ПОНЯЛ?"
– Но вы сказали… – Салад не мог в это поверить. – Я понял. Я не знал, что вы слышите.
– Ты не знаешь обо мне слишком много, Салад, – сказал экран, – и никогда не узнаешь.
Так же и того, что Кабир мог читать мои мысли.
– Значит, ты отдаешься на мою милость, Ринг? Сдаешься? – электронная телепатия формулировала слова в моем мозгу с быстротой мысли. Экран же был пуст.
– Да, господин Кабир, – подумал я. – Благодарю вас.
– Я очень давно не чувствовал боли, Ринг, и забыл, насколько сильно я этого не люблю.
– Вы не исключение, Хоррам, – я посмотел на влажную штанину и задумался. Хотел бы я припомнить себе чувство тошноты. Этанак помог мне. Я почувствовал в голове легкий звон, когда он отключил болевые рецепторы. У-ф-ф… мне и в самом деле сразу стало легче.
– Вернемся к моему первому вопросу на который ты не ответил, Ринг. Кто ты? Человек или машина? До этого я никогда не сталкивался не с чем подобным. Я даже не знал, что такое создание может существовать!
– Я – и то, и другое. Человек, сдящий теперь у твоего пульта, Хоррам, и машина, подключенная к нему – разум, который возник из этого соединения.
– Настоящий симбиоз! Как это произошло? Мне хотелось бы услышать твой рассказ о себе, – я чувствовал, как его нетерпеливое любопытство заполняет мой разум.
– Это началось каких-то полгода назад… – на протяжении этих нескольких дней я вторично совершил прогулку по тропинкам воспоминаний, по желанию, которому я не мог отказать…
– Понимаю. А теперь бы мне хотелось услышать рассказ, как ты ввязался в эту историю, Ринг.
Обрывки воспоминаний и тишина, прежде, чем он успел узнать слишком многое.
– Прошу прощения. Этого я рассказать не могу.
– Я могу заставить тебя говорить. Или это сделает Салад.
– О, нет! Я глянул на Салада, ждущего, словно тигр. И меня снова охватила паника.
– Не паникуй, Ринг! Ты слишком меня интересуешь, чтобы я потерял тебя из-за столь незначительного дела. Тем более, что тебе не удалось сделать того, что ты пытался.
Облегчение, а потом ужас. Мне не удалось, Этанаку не удалось. Это система оказалась слишком сообразительной для нас. Я задумался над тем, удалось бы Этанаку, если бы он был обьединен с более совершенным разумом, который должен был бы быть его портнером…
Я почувствовал себя ошломленным и выбившимся из сил. Что-то теплое и мокрое собиралось в моем сапоге, на правой ноге.
– Вы восхищаете меня, Ринг. И вызываете у меня жалость. А может быть, это не жалость, а зависть?
– Что?
– Да, зависть! У вас есть пять вещей, которые я не могу купить, несмотря на все мое богатство. Это пять человеческих чувств! Я не вижу, не слышу, не ощущаю ни вкуса, ни запаха, ни к чему не могу прикоснуться. И обратного пути для меня нет… Мое тело мертво и погребено. Это короткое мгновение разделения твоих чувств – это мой самый близкий контакт с миром за последние тридцать лет. Ты не знаешь, что значит для меня открытие, что ты существуешь! Ты только один такой?
– Насколько я знаю, единственный! – меня удивило охватившее меня чувство. Я осознал, как хорошо Этанак понимает слова Кабира.
– Я тоже только один. Один Хоррам Кабир, человек, который может жить без конца. Я правлю империей… Но я не моу увидеть своего любимого Ксанаду…
– Но зачем? Зачем вы это сделали? Все считают, что вы по-прежнему правите и не хотите удаляться от дел.
– Я был болен, срок моей жизни истекал. Но я не хотел потерять власть. Только Хоррам Кабир мог это сделать… И теперь, когда мне удалось, я никогда не отступлю. Я буду править своей державой так, как ни один другой владыка.
Я старался побороть сокрушающий прилив честолюбия.
– Но ты никогда не увидишь дождя, не выпьешь Райского Молока, не прикоснешься к красивой женщине.
Я почувствовал, как его хватка ослабевает, и прикоснулся к амулету. О, Хана, вспомни своего несчастного Ринга!
– Хана? – неожиданно Кабир перестал быть хозяином мира. Он был попросту старым одиноким человеком, отчаянно тоскующим по жизни. И мне неожиданно стало его жаль.
– Ринг! Что с тобой происходит?
– Что ? – я лежал на пульте и пробовал вспомнить, как это случилось. – Прошу прощения, – я с трудом сел прямо.
– Что происходит? – он колебался между возмущением и беспокойством.
– Я думаю, что потерял много крови – неизвестно почему, но мне это показалось забавным и я начал смеяться. – Это вовсе не смешно! – Это правда. Сознание того, что я должен сидеть и вспоминать до тех пор, пока не умру от потери крови, привело к тому, что я неожиданно почувствовал страх, холод.
– Прости, Ринг. Я не отдавал себе отчета в этом… Я не хотел. Это так много значит для меня…
– Бедный ты, бедный, – подумал я, – Бедный Хоррам Кабир, несчастный ты сукин сын. Ты хочешь только того, чего хотел и я… чего мы все хотим свободы, права жить собственной жизнью… но другим ты не позволяешь иметь того, что они хотят… Но и ты не можешь этого иметь. Итак, в чем же заключается твоя проблема? Какой ужасной должна быть жизнь в такой тоске? Я почувствовал отчаяние и сожаление, но я не знал, чье это чувство.
– Перестань, Ринг! Ради бога, перестань!
Неожиданно я пришел в себя и глубоко вздохнул.
– Что ты от меня хочешь? Зачем ты явился сюда, Ринг? Зачем?
– Вход! – подумал я. – Я должен сделать для кого-то вход, брешь в твоей системе…
Мне не удалось вспомнить, для кого именно я работаю.
– Кто они?
– Не знаю. Мне известно только, что это определенная группа людей, которые хотят быть свободными.
– Хорошо! Делай то, зачем пришел!
– Что???
– Я предоставляю тебе свободу действий. Делай то, что хочешь. Я не помешаю тебе.
Неужели я действительно слышал это?
– Но почему?
– Потому что ты пожалел меня, Ринг. Все жалеют тех, кого угнетает тиран. Но немного таких, которым жаль и тирана. Тебе жалко всех… и поэтому я твой должник, Ринг. Ты настолько искреннен, что я почти чувствую твою жалость, и столь благородное желание заслуживает вознагражднения…
Он отступал, как черепаха, прячущаяся в свой панцирь.
– Но я человек дела, Ринг. Итак, давай договоримся. Ты – единственный человек, который может дать мне то, что я хотел бы иметь. А я хочу иметь возможность видеть твоими глазами, хочу узнавать, какой ты на самом деле. Эта брешь будет существовать так долго, как долго ты будешь приезжать сюда. Давай договоримся, что ты будешь приезжать сюда раз в месяц и удовлетворять мое любопытство.
– По рукам! Я вернусь, если мне удастся выбраться отсюда живым. Это значит…
– Я позабочусь об этом. Делай то, зачем сюда прибыл!
Система отозвала стражу, и поднятые мосты были опущены…
Этанак изменил все быстрее, чем я успел подумать.
– До свидания, Ринг. Береги себя. Помни, что ты уже не принадлежишь самому себе, – раздалось в моем мозгу хихиканье, но через мгновение там было только мое "я".
"САЛАД!" – не экране снова появилась самая превосходная надпись, которую я когда-либо видел в своей жизни. – "ОТВЕЗИ МИСТЕРА РИНГА В БОЛЬНИЦУ! НЕМЕДЛЕННО!"
Салад встал из-за столика и внимательно посмотрел на надпись. Потом он уставился на меня. Сейчас он имел злющий вид того палача, которому только что обьявили, что король отменил свой приговор.
– Да, господин Кабир, – тихо произнесли его губы.
Мне пришлось собрать все свои силы, чтобы отключить Этанак от пульта, несмотря на то, что на этот раз со стороны машины не было никакого сопротивления. Потом я выключил компьютер, и комната неожиданно погрузилась в темноту.
Салад зажег фонарь прежде, чем я успел найти свой и сознательно направил луч света прямо мне в глаза… так светят только на допросах.
– Подай мне руку, Салад!
Он прошел через комнату, протянул мне руку. Я схватил ее и поднялся. Салад резко выдернул свою ладонь из моего захвата, позволив мне упасть на пол лицом вниз.
Я медленно перевернулся и посмотрел на него. В темноте мне не было видно выражения его лица, пожалуй, так было и лучше.
– О, прошу прощения, мистер Ринг… но мне кажется, что я не смогу вам помочь.
– Что ты хочешь этим сказать? – но это не прозвучало так, как мне хотелось бы. – Кабир… твой хозяин приказал тебе помочь мне, черт побери!
– Нет, мистер Ринг, – произнес этот подлец вежливым голосом. – Он только сказал мне, чтобы я отвез вас в больницу. И я сделаю это, если вы своими силами доберетесь до геликоптера. Видите ли, он сказал мне также, чтобы я не прикасасся к вам, если на то не будет приказа. А он этого не сделал.
– Ты знаешь, что я для него очень важен? Знаешь?
– Я всегда очень точно стараюсь выполнять приказы, мистер Ринг. Выполнять до последней буквы. Поэтому он мне верит.
– Он сразу перестанет тебе верить, если я не появлюсь здесь через месяц. Он хочет со мной видеться… – я попробовал встать, но безуспешно.
– Вы напрасно теряете время, мистер Ринг, Скаждой минутой вы теряете все больше крови, не забывайте.
Наконец, мне стало ясно, в чем м именно заключалась его игра.
Собрав всю свою ярость в один большой кулак, я поднялся с пола, прошел через дверь. Прошел через часовню и попытался выйти наружу. Но дверь была наглухо закрыта. Только через несколько секунд я заметил светящуюся над ней надпись:
"Внимание! Силовой курпол снят!"
"Просьба пользоваться шлюзовой камерой."
К счастью, я знал, где в этой часовне вакуум-тамбур, так как уже один раз выходил через него наружу. Тогда вышел из строя основной генератор защиты, и милые монахи целые сутки вынуждены были безвылазно сидеть в своих домах-крепостях. Но что случилось на этот раз? Скорее всего, это опять штучки Салада…
Расстояние, отделявшее меня от шлюза, тянулось, как в кошмарном сне тополога. 50 метров… 500… 5000…
Я не считал, что в этих обстоятельствах призывы о помощи что-то значили, даже будь они на языке Га"ез!
Но, однако, мы все же добрались до шлюза, моя тень и я. Я вспомнил, что у меня нет кислородной маски, но монахи все же принадлежали к приличному ордену и их маски, словно ряд маленьких ангелочков, висели у внутренней двери шлюза.
Без малелйших угрызений совести я украл одну из них. Я крутанул диск на двери шлюза, хватая ртом воздух, словно рыба…
Я терял сознание.
В моей голове начинала безумствовать песчаная буря…
Красная пыль…
Внешняя дверь медленно открылась, и невероятный холод марсианской ночи ударил меня, словно кулак.
"ЭТАНАК! ЕСЛИ ТЫ СЕЙЧАС МНЕ НЕ ПОМОЖЕШЬ, Я ПОЙДУ КО ДНУ!"
"ПОРЯДОК, МИКАЭЛЬ! ВКЛЮЧАЮ ВОСПРИЯТИЕ ХОЛОДА. ВКЛЮЧАЮ БОЛЬ. ЗАМЕДЛЯЮ КРОВООБРАЩЕНИЕ. ЗАКРОЙ ГЛАЗА. ШАГ ВПЕРЕД. ЧЕРЕЗ ПОРОГ! ВЫШЕ! РАВНОВЕСИЕ! ШАГ! ЕЩЕ ОДИН! И ЕЩЕ! МАШИНА СЛЕВА! СПОКОЙНО, ДЫШИ ГЛУБЖЕ! ЖДИ! ДВЕ МАШИНЫ! ДВЕ? КАКАЯ?"
– С-салад… какая? – прошептал я. Или, вернее, мне показалось, что прошептал.
"ОН НЕ СЛУШАЕТ ТЕБЯ, МИКАЭЛЬ. ВНИМАНИЕ! СЮДА ИДУТ ДВА ЧЕЛОВЕКА! КТО ОНИ? НЕ ОПРОКИДЫВАЙСЯ! НАПРЯГИ МЫШЦЫ НОГ! ПЕРЕДВИГАЙ СТУПНЯМИ! МЫ ДОЛЖНЫ ИХ ОБОЙТИ!"
– Ринг? Это ты, Р_И_Н_Г_!
– Салад, брось пистолет! Я держу тебя на мушке! Брось!
"ГОЛОСА! ЭТО НТЕБЕ И КРАУС… НЕУЖЕЛИ ЭТО ВОЗМОЖНО? НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ! ЕЩЕ РАНО… УЖЕ ПОЧТИ БЕЗОПАСНО".
– Ринг! Старина! Теперь все в порядке.
"ГОЛОС НТЕБЕ: мы боялись, что придем слишком поздно."
"ГОЛОС КРАУС: Что ты с ним сделал, Салад? ЧТО?"
"ГОЛОС САЛАД: Не имею понятия, господа. Я поймал его, когда он угрожал господину Кабиру. Вы ведь знаете, что это нарушение закона. Запомните, что сейчас вы помогаете преступнику. А ведь это тоже идет в разрез с законом…"
"ГОЛОС КРАУС: Это зависит от точки зрения".
– Коптер. Пустите меня! "ПРИКОСНИСЬ К НОГЕ. ОНА ЗАМЕРЗЛА. НОГА НЕ РАБОТАЕТ. НЕ ПАДАЙ".
– Обопрись, Ринг. Я держу тебя. "ГОЛОС НТЕБЕ. РУКА. ПЛЕЧИ. ПОМОЩЬ." Хана ждет нас в геликоптере. Иди, Краус.
"ГОЛОС КРАУС: Я держу тебя на мушке, Салад. И не думай, что тебе удастся что-нибудь сделать!"
"ГОЛОС НТЕБЕ: Черт с ним, Краус. Иди, помоги мне, он ужасно тяжелый".
"ГОЛОС САЛАД: Ему ничего не удалось сделать, могу вас обрадовать. Н_и_ч_е_г_о! Свободомыслящие еще пожалеют об этом!"
"ГОЛОС НТЕБЕ: Не волнуйся так, дорогой Салад, не волнуйся. Как-нибудь обойдемся без тебя."
"БОЛЬШЕ РУК. ХОРОШО. ТАК! ГЕЛИКОПТЕР ПОДНИМАЕТСЯ ВВЕРХ! ХОРОШО! ХОРОШИЕ ЛЮДИ…"
"ГОЛОС! ТАХАШИ: Этан! Этан! Быстрее! Что произошло? Я знала, знала, что что-то не в порядке… О, боже! Он холоден, как лед! Включите обогреватель! Дайте аптечку… Бинты… Этан, ты меня слышишь? Слышишь меня?"
"ПЛЕЧИ ТЕПЛЕЕ… МИЛО… УВЕЛИЧЕННОЕ ДАВЛЕНИЕ В КАБИНЕ. ДЫШИ ГЛУБЖЕ, МИКАЭЛЬ…" – Нет.
"ГОЛОС ХАНА: Что "нет", Ринг, милый?! – Нет. ГОЛОС! ТАХАШИ: – ЙАРРОУ? – Нет. ГОЛОС! ТАХАШИ: – Этанак? – Да! ГОЛОС НТЕБЕ: О, боже! Им управляет этот аппарат! "СОДЕРЖАНИЕ КИСЛОРОДА В КРОВИ ВОЗРАСТАЕТ. КРОВООБРАЩЕНИЕ НОРМАЛИЗУЕТСЯ. ОТКЛОНЕНИЕ НЕЗНАЧИТЕЛЬНОЕ…" – длиннный туннель… спасите! спасите… к черту, где мое т-е-л-о?!
"ЗДРАВСТВУЙ, МИКАЭЛЬ! ВСЕ КАК РАЗ ТАК, КАК И ДОЛЖНО БЫТЬ… НОРМАЛЬНОЕ ДАВЛЕНИЕ И ДЫХАНИЕ КИСЛОРОДОМ ДЕЙСТВУЕТ ТАК ЖЕ ХОРОШО КАК И ПЕРЕЛИВАНИЕ КРОВИ!"
– Б-рр. Прижми меня посильнее к себе, Дева Счастья – пробормотал я.
– Ты уверена, что это не компьютер? – Нтебе наклонился, чтобы присмотреться ко мне.
– Какой, к черту, компьютер? – Я мигнул, с моих ресниц таял снег и капли воды падали мне в глаза. – У вас есть выход в систему Кабира!
– Что, ты все-таки сделал это? – но он, тем не менее, смотрел на меня нахмуренно. Нтебе был нечеловечески недоверчив.
– Сделал. Слышишь, я сделал это, и от этого отлично себя чувствую!
– Но ведь ты даже не стоишь на ногах!
– Не беспокойся обо мне. Главное, что мне это удалось.
– Вот это приключение! – загрохотал от штурвала Краус.
– Базиль! – тихо произнесла Хана, согревая своим дыханием мои замерзшие пальцы. – Заткнись!
Наступила тишина!
