После кофе эта особь чмокнула меня в щеку, оставив влажное пятно, подхватила сумку в половину своего роста и вылетела из прихожей. Щелкнул стальной язычок дверного замка, простучали каблуки, затем вдали глухо загудел лифт.
Я тупо смотрел вслед. Надо поменьше двигаться, чтобы не натворить бед. Пока что мне везет, рефлексы моего разумоносителя выручают, но это, скорее, удача, чем моя заслуга. Надо посидеть, осмотреться, определиться, постараться понять…
Итак, я нахожусь в квартире человека. Квартира – это ячейка в огромном улье-доме. Надо мной сейчас, отделенные тонким потолком, спят, совокупляются, едят и испражняются десятки и даже сотни людей, а внизу, там еще несколько этажей, тоже едят, совокупляются, испражняются, словом, живут нормальной жизнью землян. Так они зовут себя, хотя еще чаще – русскими, немцами, финнами, т.е., по группам населения, а еще чаще вовсе по маленьким кучкам, как-то: москвичами, пермяками, урюпинцами…
Как и принято, в этом доме целую стены занимают книжные полки. Правда, на столе стоит компьютер, их освоили несколько лет тому, еще очень слабенькие, примитивненькие, накопители информации простейшие. Крохотные, и хотя уже есть книги на лазерных дисках, но очень неуклюжие и неудобные, ими пока пользуются только самые заядлые юзеры.
Я пробежал глазами по корешкам книг. Пальцы сами пошли вверх, ага, вот и школьный курс астрономии. В первой главе рисунок со средневековой гравюры, где монах добрался до Края Мира, высунул голову за небосвод и смотрит, вытаращив глаза, на исполинские колеса мироздания, которые приводят в движение звезды, планеты, небесные сферы…
Впрочем, нынешние знания недалеко ушли от тех, когда земля стояла то на трех китах, то на трех слонах, а то и вовсе на черепахе.
Ноги мои разогнулись медленно, я встал как инвалид после долгой болезни. Придерживаясь за стенку, замедленно прошел через квартиру к балкону. Дверь распахнута, яркий свет, я осторожно вышел, и с трех сторон распахнулся мир, в котором я теперь есть, в котором что-то должен сделать, свершить…
Балкон, как я знаю по памяти разумоносителя, на четырнадцатом этаже. Отсюда открывается вид далеко. Дома класса ульевЁ с множеством особей, протоптанные дороги… Множество механизированных телег. Снующие как муравьи люди. Дома в несколько этажей. И сразу понятноЁ почему такие города зовут ¬пленочными-. Над поверхностью земли не вышеЁ чем пленка нефти на озере. И сразу видно на какую дикую планету меня забросили! Настолько дикуюЁ что обустраивать ее почти не начали. Но даже между такими вот городами – огромные пространства необжитой земли.
Послышался резкий свист. Я вздрогнул, повертел головой. На балконе соседнего дома, что торцом к этому, толстый мужик в майке и трениках, замахал обеими руками:
– Эй, сосед!.. У тебя шестой канал работает?
На миг холодная волна окатила с головой, я дернулся, губы похолодели, я сам не знаю какие каналы во мне работают, какие нет, потом сообразил, что спрашивают не обо мне, крикнул:
– Работает!
– Точно?
Я лихорадочно вспоминал по каким каналам Лена щелкала, ответил уже не так уверенно:
– Показывают все восемь.
– Черт, – донесся его злой голос, – я думал, опять профилактика… Но не три ж дня подряд? Чертовы бомжи! Сегодня антенну сломали, завтра дом подожгут… Как думаешь, бомжи?
Он уставился на меня злыми глазами. Я пробормотал вынужденно:
– Или подростки…
– Да тоже не подарки, – согласился он и скрылся в квартире.
Я тоже поспешно отступил, вдвинулся задом обратно в комнату, как рак-отшельник в скорлупу. Почему-то показалось опасно и беззащитно стоять вот так открыто.
Странно, но не оставляло ощущение, что за мной следят. Но кто? Вряд ли я ощутил бы так тревожно связь с Теми, Кто Послал. Они и так видят моими глазами, слышат моими ушами, а то, что я понял или осознал, становится мгновенно ясно им тоже. Они перестанут получать от меня информацию, если меня здесь прибьют. Тогда им придется посылать другого агента…
По спине пробежал неприятный озноб. Что-то не нравится ощущение насчет прибьют… Почему-то кажется, что я втиснут в это тело так, что если погибну, то погибну на самом деле.
Я постарался отогнать леденящую мысль подальше. С чего бы я так просто дал себя прибить? Аборигены как-то живут, а я наверняка наделен особыми способностями. Я же вижу в какой примитивный мир попал, совсем молодой и варварский, планета вовсе неосвоенная,
Возможно, меня нарочито не снабдили всеми данными.. Возможно, добытые ранее данные сбивали предыдущих… исследователей, скажем так, пока я не определю свою настоящую роль. Может быть, я просто рядовой террорист, которому поручено что-то взорвать или кого-то убить…
Я прислушался к себе, по телу прошла неприятная дрожь. Нет, убить вряд ли. Дрожь возникла где-то глубоко внутри, вовсе не на материальном уровне, а уж потом передалась этому непривычно огромному телу. Скорее всего, у меня миссия поважнее. И поинтеллектуальнее, так здесь говорят. Для простых исполнителей подбирают людей… гм, вспомнить бы каков я на самом деле… с более простыми чувствами.
В висках начала нарастать боль. Сперва тупая, медленно растеклась по всей голове, а с боков начали стучать острое молоточки, словно кирки, которыми долбят скалу.
Я стиснул ладонями виски. Под кончиками пальцев дергалось, пульсировало. С каждом толчком в череп словно забивали острый гвоздь. Я сжал челюсти, стараясь превозмочь боль, прошептал мысленно: давай сначала. Итак, я очнулся в этом теле. Без памяти о своем прошлом…
Резко зазвенело. Вздрогнув, я панически огляделся, не сразу сообразил, что это так называемый телефонный аппарат. Трубка едва не подскакивала, вдобавок мигал зеленый огонек.
Я не стал бы снимать трубку, но мой разумоноситель, действуя на заученных рефлексах, протянул длинную руку с редким волосяным покровом по всей коже, звериные пальцы цапнули, сняли. Мелькнуло черное, я ощутил как к уху прижалась прохладная пластмасса.
Голос разумоносителя произнес:
– Алло?
– Это Конопатый? – спросил уверенный мужской голос. Не дожидаясь ответа, сразу же потребовал: – Позови Протасова, да побыстрее!
Я спросил осевшим голосом:
– Вы куда звоните?
– В прачечную, куда ж еще? – удивился голос. В нем появилось раздражение. – И пусть пошевелится!
Я проговорил с сильно бьющимся сердцем:
– Вот в прачечную и звоните.
Опустил трубку в ее ложе, там такие рычажки, они прерывают при надавливании связь, но сердце еще некоторое время колотилось учащенно, а в голове метались горячечные суматошные мысли.
Черт, этот мир дик и нестроен, а я, видимо, сохранил ту чувствительность… или хотя бы часть ее, что присуща Мне, потому даже пальцы вон дрожат будто кур крал. Но все-таки насколько этот мир дик! Даже такая грубая и упрощенная связь не в состоянии правильно найти абонента…
Или было что-то другое?
Ноги сами понесли в ванную комнату. С этим зеркалом связана какая-то магия. Из глубины на меня почти враждебно взглянуло знакомое, но и чем-то чужое лицо. Словно с того момента, как я осознал, что всажен в это тело… и в эту эпоху, что-то переменилось даже во внешности. Взгляд стал другим, само лицо неуловимо изменилось.
Самец чуть выше среднего роста, с внимательными глазами, выразительным лицом. Впрочем, я мог оказаться и в теле женщины. Пока что не знаю, случайность ли, что я оказался именно в этом теле.
Кончики пальцев осторожно ощупывали лицо. Брови достаточно широкие, чтобы задерживать пот, стекающий со лба, и длинные, чтобы отводить его струи мимо глаз. Глаза расставлены широко, что обеспечивает бинокулярное зрение, а широкая радужная оболочка позволяет принимать все цвета. Ресницы густые… зачем… ага, предохраняют глаза от пыли. Чуть отогнуты концы, это чтобы не слипались во сне, не смерзались на морозе, если выступит слеза от холодного ветра. Понятно назначение носа, ноздрей, и даже волос в ноздрях, что отлавливают пыль, не пуская в легкие… Понятно зачем сердце, внутренности, весь этот сложнейший механизм, именуемый человеческим телом. Но, похоже, не здесь ответ: зачем я всажен в это тело, и что я должен сделать в этом отрезке времени?
Когда вернулся на кухню, мой разумоноситель привычными движениями засыпал коричневые зерна в примитивную электромельницу. Сразу затрещало, это его пальцы надавили на выступающую кнопку. За прозрачным колпачком взметнулись по кругу коричневые комочки, затем треск перешел в надсадное жужжание. под колпаком носилась по кругу темнокоричневая пыль, кофемолка тряслась, начала быстро нагреваться.
Так же заучено, даже без участия убогого интеллекта, руки разумоносителя щелкнули переключателем на электроплите, на черную конфорку без стука опустилась джезва. Когда вода закипит, эти руки бездумно засыплют кофейный порошок, вовремя снимут, когда пузыристая пена поднимется над краем, дадут отстояться самую малость, перемешают, позволят чуть отстояться, разольют по чашкам… Все на простейших алгоритмах, как утренняя поездка на работу, как вопросы и ответы о здоровье…
Горячий напиток обжег горло. Я задержал дыхание, но частицы этого наркотика уже пошли в кровь, мозг чуть очистился, даже кухня стала ярче, красочнее. Тело разогрелось настолько, что кончики пальцев почти не чувствовали разницы между горячей чашкой и раскаленными губами.
Так что же я должен сделать? Ради чего заброшен в этот мир? Вряд ли потому, что здесь нечто особенное, какие-то сверхтехнологии, которые должен выкрасть для своей цивилизации… Нет, этот мир совсем дик. Если здесь и есть что-то ценное, то не технологии.
Скорее, я здесь не затем, чтобы что-то взять, а чтобы дать. Подтолкнуть к чему-то. Значит, это дружественная планета. Или потенциально дружественная…
Холодок пробежал по всему телу. Меня могли не снабдить информацией о моем мире еще и потому. что под пытками могу выдать все координаты, разболтать все тайны. Возможно. местные шаманы… или психотерапевты способны снимать любые гипноблоки, гипностены и ментальные засовы. Все, что я знаю, под пыткой выложу торопливо и с охотой. Так что лучше, если не буду знать ничего. А когда вернуть, то мне впишут обратно все мое ¬Я-.
Все стало на свои места, но холодок страха проник во внутренности. Суперагентом я себя не чувствовал. Возможно, агенты высшего класса провалились, и ¬Там- от отчаяния послали либо новичка, либо такого растяпу, которого здесь уж никак не заподозрят…
Холодок страха и безнадежности начал заползать в грудь. Я торопливо допил кофе крупными глотками. Горячая волна прокатилась по пищеводу, и насколько состав еды и питья действуют на обитателей этой планеты! – я ощутил себя бодрее и увереннее.
Постараюсь. Постараюсь все понять и со всем справиться.. Надо только прояснить свое положение во времени и пространстве, понять эту цивилизацию, куда идет, или, вернее, куда ее несет, что ее там ждет… Существуют же всевозможные футурологи, прогностические центры? Да и я не дурак. что-то смогу. К тому же мне не случайно оставлена память этого существа. Я могу как черт по коробке отбарабанить без запинки время обращение этой планеты вокруг оси и вокруг местной звезды, именуемой Солнцем, что-то вспомнить о древних греках и даже вавилонцах… нет, вавилонянцах, рассказать о компьютерах и модемах…
Еще хорошо бы определиться во времени и пространстве. Правда, в общих чертах знаю от своего тела, не думаю, что оно мне сознательно врет, но на всякий случай надо полистать энциклопедию. Освежить азы. Да, сейчас бурный период перехода от исследования этого мира к его застройке. Всего несколько лет, или десятилетий, на карте мира было полно белых пятен. А еще два-три столетия назад вовсе не знали о существовании огромных материков за океаном…
Существа этой планеты вошли в стадию НТР, спешно строят компьютерные сети. Наивно полагают, что это решит все проблемы, как точно так же полагали с созданием атомной бомбы, пороха, каменного топора. Но человек, даже с компьютером, все еще животное, им движут инстинкты…
Я вытянул руки через стол, с сильно бьющимся сердцем смотрел на кожу, покрытую редкими волосами, выступающие суставы, сухожилия, костяшки на сгибах пальцев, этот сложнейший живой механизм, объединение клеток, когда выросшиее из простейшей амебы, что усложнялась и усложнялась, пока не развилась до такого вот существа, где клетки на одном конце никогда не узнают, что делают такие же клетки на другом…
Стоп-стоп, сказал я себе. Во-первых, одна и та же порция крови омывает все клетки, будь те в мозгу, кишечнике или в суставах. Во-вторых, вряд ли твоя главная цель – считать гайки в механизме, в который тебя временно посадили.
Голова трещала, словно по ней колотили молотком. Я снова сжал виски, боль вроде бы чуть притихла. На столе уже расползаются жирные кофейные разводы. Одна треснутая чашка протекает, на подоконнике встопорщилась как задранными лапками жука распечатанная коробочка анальгина. Когда и распечатал, рне заметил. Все на алгоритмах разумоносителя. Голова горячая, словно полдня пролежал под светом этой звезды. Зачем, зачем-то ж меня сюда забросили? Что я должен сделать?
