* * *
Вайн хрюкнул и налил себе еще виски. Черные глаза Алверса неподвижно смотрели на Беркхальтера.
– Ты читаешь мои мысли? – поинтересовался Маттун. Алверс часто задышал.
Не глядя на него, Беркхальтер сказал:
– Нет. Болди этого не делают. Это безнравственно.
– Довольно верно. Очень хорошее правило не совать нос в чужие дела. Я понимаю, как бы тебе следовало действовать. Смотри. Это первый раз, когда Алверс, Вайн и я пришли сюда. Ты не видел нас раньше. До нас доходили слухи о консульстве… – Он споткнулся на незнакомом слове. – До этого дня мы иногда торговали с Сэлфриджем, но с горожанами дел не имели. Ты знаешь, почему.
Беркхальтер знал. Кочевники были изгнанниками, избегающими поселений, иногда устраивающими набеги на них. Они были вне закона.
– Но сейчас наступает новое время. Мы не можем жить в городах; мы не хотим этого. Но места хватит для всех. Мы до сих пор не понимаем, зачем они создали эти кон… консульства; и все же мы следуем за вами. Нам дали слово.
Беркхальтер знал и об этом. Это было слово Коуди, шепотом переданное по племенам кочевников – слово, которого они не могли ослушаться.
– Некоторые кочевые племена следует уничтожить, – сказал он. – Их немного. Вы сами убиваете их при первой возможности…
– Каннибалы, – сказал Маттун. – Да. Мы убиваем их.
– Но их мало. Основная масса кочевников не ссорилась с горожанами. И те, со своей стороны, тоже. Мы хотим остановить набеги.
– Как вы собираетесь это сделать?
– Если племя переживает плохую зиму, то ему не надо голодать. У нас есть способы приготовления пищи. Это дешевые способы. Мы можем позволить себе дать вам пищу, когда вы голодаете.
Вайн грохнул своим бокалом виски по столу и что-то прорычал. Маттун хлопнул большими ладонями.
– Полегче, Ампайр. Мы не знаем… послушай, Беркхальтер. Кочевники иногда устраивают налеты, не без этого. Они охотятся, и они дерутся за то, что им достается. Но они не просят милостыни.
– Я говорю о натуральном обмене, – сказал Беркхальтер. Честный обмен. Мы не можем установить силовые экраны вокруг каждого поселения. И не можем бросать бомбы на кочевников. Большинство набегов всего лишь доставляют неприятности. Да и набегов, по сути, не так уж много; с каждым годом их становится все меньше. Но почему не отказаться от них совсем? Устраните причину, и само явление исчезнет.
Бессознательно он прощупывал сознание Алверса. Там была мысль, коварная, бесчестная, голодная мысль, жадная настороженность хищника – и идея скрытого оружия. Беркхальтер мысленно отпрянул. Он не хотел этого знать. Он должен был ждать хода Коуди, хотя стремление спровоцировать открытую драку с Алверсом было опасно сильным. Это только вызовет вражду других кочевников; они не могли читать мысли Вайна, как это мог Беркхальтер.
– Обмен чего? – прорычал Вайн.
У Беркхальтера был наготове ответ:
– Шкур. На них есть спрос. Они в моде. – Он не стал говорить, что эта мода была создана искусственно. – Меха, к тому же. И…
– Мы не краснокожие индейцы, – сказал Маттун. – Посмотри, что с ними стало! Нам ничего не нужно от горожан, разве что если мы голодаем. Тогда – что ж, мы можем обмениваться.
– Если бы кочевники объединились…
Алверс усмехнулся.
– В прежние времена, – сказал он высоким тонким голосом, объединившиеся племена уничтожались бомбами. Мы не объединимся, брат!
– Что ж, он прав, – сказал Маттун. – В этом есть смысл. Наши предки враждовали с поселениями. Мы довольно неплохо приспособились. Мое племя не голодало уже семь зим. Мы мигрируем, мы идем туда, где есть чем поживиться, и мы держимся.
– Мое племя не совершает набегов, – промычал Вайн, снова наливая себе виски.
