* * *
Запищал зуммер; доктор Вэйланд выслушал краткое сообщение селектора, взял несколько карт и вышел. Беркхальтер махнул большим пальцем в сторону двери.
– Что насчет него? И остального персонала? Теперь они знают.
Хит поморщился.
– Они знают гораздо больше, чем нам бы хотелось. До сегодняшнего дня ни один обыкновенный человек даже не подозревал о существовании группы параноиков. Нельзя ожидать от Вэйланда, что он будет молчать об этом. Параноики представляют угрозу для обыкновенных людей. Беда в том, что средний человек не делает разницы между параноиками и обыкновенными Болди. Эти люди внизу… – он взглянул в окно. – Разве они видят эту границу?
– В этом вся проблема, – согласился Хобсон. – С точки зрения логики ни один обыкновенный человек не должен остаться в живых. Но разве это выход?
– Я не вижу другого пути, – упавшим голосом сказал Беркхальтер. Он внезапно подумал о Барбаре Пелл, и Немой бросил на него быстрый взгляд.
– Что ты об этом думаешь, Хит?
Врач-священник подошел к столу и перетасовал истории болезней.
– Ты руководитель, Хобсон. Я не знаю. Я думаю о своих пациентах. Вот Энди Пелл. У него болезнь Алжаймера – ранний старческий психоз. Он бодр. Не все хорошо помнит. Приятный старик. Роняет пищу на рубашку, заговаривает меня на смерть и показывает фокусы медсестрам. И он, пожалуй, не был бы большой потерей для мира. Зачем тогда вообще подводить черту? Если уж мы пошли на убийства, то незачем делать исключения. А значит, обслуживающий персонал из обыкновенных людей не должен выжить.
– Таково твое мнение?
Хит сделал резкий злой жест.
– Нет! Мое мнение не таково. Массовое убийство означало бы отказ от девяноста лет работы с тех пор, как родился первый Болди. Не будет ли это означать, что мы ставим себя на один уровень с параноиками? Болди не убивают.
– Параноиков мы убиваем.
– Тут есть отличие. Параноики с нами на равных. И… о, я не знаю, Хобсон. Мотив-то один и тот же – спасение своей расы. Но, так или иначе, мы не убиваем обыкновенных людей.
– Даже линчующую толпу?
– Они ничего не могут изменить, – спокойно сказал Хит. Возможно, различие между параноиками и обыкновенными Болди казуистика, но разница между ними есть. И для нас это очень большая разница. Мы не убийцы.
Беркхальтер опустил голову. Снова вернулось ощущение невыносимой усталости. Он заставил себя выдержать спокойный взгляд Хобсона.
– У тебя есть еще какое-нибудь объяснение? – спросил он.
– Нет, – ответил Немой. – Но я поддерживаю связь. Мы попытаемся найти выход.
– Еще шестеро невредимыми добрались сюда, – сказал Хит. Один убит. Трое все еще в пути.
– Толпа до сих пор не выследила, что мы в госпитале, – сказал Хобсон. – Давайте подумаем. Собравшиеся в Секвойе параноики солидная сила, и они неплохо вооружены. Ими захвачены взлетные площадки и электростанция. Они посылают фальшивые телеаудио-)( сообщения, так что во внешнем мире подозрений не возникает. Он пытаются выиграть время; как только сюда прибудет новый запас бомб, они обрушат его на город и уничтожат Секвойю. И нас, конечно.
– Не можем ли мы уничтожить параноиков? Как насчет твоих угрызений совести, Дюк, если мы их уничтожим?
Хит с улыбкой покачал головой; Хобсон сказал:
– Это не поможет. Проблема все равно останется. Между прочим, мы могли бы перехватить вертолет с бомбами, но это будет означать лишь отсрочку. Сотня других вертолетов возьмут бомбовый груз и направятся в Секвойю; некоторые из них смогут прорваться. Даже пятьдесят груженых бомбами вертолетов будут слишком опасны. Ты знаешь, как действуют эти бомбы.
Конечно же, Беркхальтер знал. Одной бомбы вполне достаточно, чтобы стереть Секвойю с карты.
