***
Тесей остановился перед строем табуреток – милые юные лица глядели на него с напряженным ожиданием, словно на учителя, который намерен был их экзаменовать. И никому из четырнадцати молодых людей не приходило в голову, что наследник престола – их сверстник, а то и уступает возрастом некоторым из них. Да и выглядел он куда старше своих семнадцати лет.
– То, о чем мы сейчас будем говорить, – произнес Тесей, – должно остаться строго между нами. Возможно, от сохранения тайны зависит наша жизнь… Честно говоря, я даже думал, не отравить ли всех голубей в Афинах, чтобы какой-нибудь доносчик критян не послал весть об этом Миносу. Так что, если здесь есть хоть один шпион, мы погибли.
Присутствующие возмущенно зашумели, и неясно было, то ли были обижены подозрениями Тесея, то ли испугались за своих голубей – голубей многие разводили, хорошая голубятня мало чем уступала ценностью конюшне.
– Ладно, – улыбнулся Тесей, поднимая ладонь и призывая к молчанию. – Предателей здесь нет. А разговор пойдет не о том, как убить Минотавра, это я беру на себя, и вы можете быть уверены в моем успехе.
Тут все захлопали в ладоши, и более других радовался царь Эгей.
– Но меня беспокоит другая проблема, – продолжал Тесей, расхаживая вдоль ряда своих спутников. – Проблема возвращения домой. Я убежден, что Минос не захочет выпустить нас живыми с Крита. Значит, мы должны его перехитрить.
– Молодец! – воскликнул Эгей. – Мой сын! – Слушайте, что я придумал! – воскликнул Тесей, чтобы перекрыть радостный шум в зале. – Мы оставляем дома двух девиц… Тебя и тебя. – Тесей показал на двух девушек и пояснил: – Вы повыше ростом и пошире в плечах, чем остальные. Встаньте, встаньте. Разве вы не поняли?
– Что? – спросила одна из девушек, которых Тесей попросил встать. Она ничего не поняла.
Тесею пришлось взять обеих девушек под локти и отвести их к рыдающим от счастья отцам.
– Вместо девушек я повезу с собой двух молодых солдат из отряда царских лазутчиков.
Тесей хлопнул три раза в ладоши, и в зал, робея от того, что они попали в такое изысканное общество, вошли две девушки, повыше остальных, короче остриженные, но хорошенькие, только, пожалуй, слишком ярко накрашенные – -с черными бровями, румянами на щеках, помадой на губах и даже накрашенными ногтями. Правда, хитоны на них были длинные, застегнутые брошками на плечах и закрывающие руки.
– Ты сказал о солдатах из моего отряда лазутчиков? – спросил Эгей.
– Именно о них, – согласился Тесей. – Ведь они славятся тем, что могут незаметно проникнуть во вражеский лагерь, даже в неприступную крепость противника, умеют обращаться с кинжалом и знают тайные приемы борьбы. Как зовут тебя, милая девушка? Вопрос относился к девушке в синей хламиде. – Мое имя – Парфена, – ответила та хрипловатым голосом.
– Парфена, – попросил Тесей, – мне кажется, что на тот столб села муха. Убей ее!
В мгновение ока, незаметно для окружающих, девушка выхватила тонкий кинжал и метнула его через весь зал в столб. И все увидели, как конец кинжала вонзился в спину комнатной мухи, которая наблюдала за этой сценой с деревянного столба.
– Спасибо, моя девочка, – сказал, загадочно улыбаясь, Тесей. – Садись. – И он указал Парфене на освободившуюся табуретку. – Теперь ты, красавица, – обратился Тесей ко второму созданию-- весьма пышноволосой, с густыми усиками над верхней губой, чернобровой девице с большими руками. Глаза ее были обведены черной полосой, губы – как кровь. – Можешь ли ты попасть ножом вон в ту трещинку в потолке? – Слушаюсь, Тесей, – ответила брюнетка басом.
И тут обман Тесея был разоблачен. Все, кто собрался в зале, догадались, что видят перед собой загримированного мужчину.
– Нет! – крикнул Тесей. – Так не годится! Какая жалость! Я подобрал из отряда лазутчиков двух воинов. Я думал, что мне удастся выдать их за девушек. Но если первая, Парфена, не вызвала у вас подозрений, – Тесей показал на лазутчика, который скромно сидел на табуретке, – то второй лазутчик нам не годится… Придется искать снова, а времени нет!
– Погоди, Тесей, – вмешалась Кора, которая наблюдала за этой сценой от двери и поняла, что появился хороший шанс попасть на корабль Тесея. – Я надеюсь, что смогу сыграть роль девушки. – -Но ты и есть девушка! – удивился Тесей. – А тебе кто нужен?
– Неужели ты не понимаешь, мне нужен юноша, воин, который умеет обращаться с кинжалом и мечом, который может быстро бегать и высоко прыгать, но которого критяне примут за девушку.
– А почему они меня не примут за девушку? – спросила Кора. – Потому что ты – не юноша! – Так ты радуйся, что я не юноша! Значит, меня не смогут разоблачить. Даже если разденут догола.
– Даже если разденут догола? – переспросил Тесей, дотрагиваясь кончиком указательного пальца до переносицы. – Это любопытно.
– Послушай, сынок, – сказал тогда старый царь Эгей. – Если тебе в самом деле все равно, кто умеет обращаться с мечом и кинжалом, то испытай Кору, а потом уж чеши нос!
– Это идея! – Сказал Тесей и протянул Коре кинжал, который взял у брюнетки. – Можешь ли ты перерезать паутинку, по которой спускается паучок в дальнем конце зала?
Все обернулись в ту сторону, но мало кто смог разглядеть паучка.
Кора потрогала кинжал. Он был железным и, если как следует нажать, гнулся.
– Хорошо, – сказала Кора и незаметно для всех быстрым движением согнула длинное лезвие кинжала и тут же метнула его.
Кинжал полетел через весь зал, перерезал паутину, чуть коснулся дальней стены, взлетев повыше, прилетел обратно к Коре и оказался у нее в руке. Теперь осталось лишь быстро разогнуть самодельный бумеранг и протянуть его пораженному Тесею. – Ты волшебница? – спросил Тесей. – Нет, я умная, – ответила Кора. – А может ли прыгать эта девушка? – спросил царь Эгей.
– Здесь тесно, – ответила Кора. – Некуда прыгать. Но все же она подпрыгнула на месте – метра на два, не выше, схватилась за балку под потолком, оттолкнулась от нее и опустилась у самых ног афинского царя.
Эгей испуганно отпрянул, а когда пришел в себя, то раздраженно произнес:
– С такими способностями лучше выступать в цирке! – Цари не любят, когда их пугают.
Но ни у кого уже не оставалось сомнений в том, что Коре уготовано место в женской каюте.
Когда Кора уселась на табуретку, кто-то из команды Тесея спросил: – А зачем все это сделано?
Кора тоже рада была бы задать этот вопрос, но терпела, понимая, что кто-то его обязательно задаст.
– Есть секреты, – ответил Тесей, – которые знаю только я сам. Потому что я не могу рисковать. Вы же держите язык за зубами. Знайте, что вашему Тесею понадобилось, чтобы среди девушек было два юноши… – тут он сбился, проглотил слюну и, не глядя на Кору, закончил фразу: – чтобы среди девушек было две персоны, которые умеют сражаться в ближнем бою…
– И охранять нас! – сказали хором три красавицы, которые были очень похожи, причем не только внешне, но и именами. Их звали Перибея, Эрибея и Феребея.
– Замечательно! – согласился Тесей. – Именно охранять. А теперь два слова скажет один из наших кормчих.
От стены отделились два человека средних лет. Первый был худ, высок и сутул. Его редкие волосы были связаны сзади в косицу. Лицо было темным от солнца и ветра, ибо кормчий весь день стоит на корме и управляет тяжелым рулевым веслом. Он же командует, когда ставить, а когда убирать парус. Первый кормчий – капитан корабля. За ним, отступив на шаг, вышел вперед второй кормчий, широкоплечий горбун с большим крючковатым носом. Он был рыжим, курчавым, лицо его усыпали веснушки.
– Наш первый кормчий – Феак, – представил Тесей, и Феак поклонился царю и наследнику престола.
Это был знаменитый кормчий. Имя его мало кто знал, а называли по имени славного племени феаков, из которого выходили лучшие кормчие. Горбуна же называли Навсифоем.
– Отплываем на рассвете, – сказал Феак. – Гребцов для корабля отбирал я сам. Это лучшие воины Афин.
– Я помогал Феаку и подтверждаю это, – сказал Тесей.
Навсифой говорить ничего не стал. Он глазел на красавиц, словно сатир. Впрочем, он настолько был похож на сатира, что Кора украдкой поглядела на его ноги. Но на ногах кормчего были самые обычные сандалии.
…Они покидали Аттику ранним утром, когда легкий туман еще плыл тонкой пленкой над морем, небо казалось розовым, все приметы были благоприятны, родители доплакивали последние слезы, а царь Эгей стоял рядом с сыном, держа его за руку, как маленького мальчика. Тесей тоже волновался и поправлял несуществующую дужку очков на переносице.
Судно было большим, тридцативесельным, и на веслах сидели славные афинские воины. Феак, стоявший у кормового весла, приказал поднять парус, чтобы в последний раз проверить снасти.
Парус захлопал под легким ветром, разматываясь и вползая на мачту. Навсифой метался вдоль него, следя, чтобы он поднимался ровно.
Парус был черным. Кора не знала этого и удивилась. Рыдания на берегу, усеянном народом, утроились. – -Почему так? – спросила Кора. – Корабль, увозящий наши жертвы на Крит, всегда уходит под .черным парусом, – ответила пухленькая очаровательная Перибея.
– Где белый парус? – спросил Эгей. Кора удивилась, услышав, как он произнес эту странную фразу.
– Вон он лежит, сложенный на дне, на нем будут отдыхать девушки, – ответил Тесей.
– Слышала? – спросила Кору Перибея. – На этот раз мы возьмем с собой второй парус, белый. – Зачем? – спросила Кора. Перибея была рада ответить:
– Мы поднимем его, если все удастся, как мы того желаем. Если мы вернемся живыми!
– Хвала Тесею, – произнесла Кора. – Из тебя может выйти государственный деятель, понимающий смысл исторической детали.
– Вы что-то сказали? – спросила Перибея. Подобно остальным девицам, она относилась к Коре с почтением. Не только потому, что Кора была старше и превосходила прочих девиц ростом, а скорее подозревая, что Кора – богиня Персефона инкогнито. Это бывает с богинями. Если она решила отправиться на корабле Тесея, это только принесет удачу. Даже дурная по специальности богиня остается полезной богиней, если попала к тебе в союзницы. Девушки полагали, что у Коры с Тесеем начинается роман, но кто из них жертва, а кто охотник оставалось тайной.
Тесей крикнул, чтобы все грузились на корабль, и началась последняя суматоха, которая продолжалась еще часа полтора, прежде чем корабль выбрал каменный якорь и гребцы дружно взмахнули гибкими веслами.
Путешествие до Крита прошло, в общем, благополучно, если не считать шторма, налетевшего в первый же день и сильно напугавшего девушек, которые никогда еще не бывали в море. Аппетит пропал, девушки сидели зеленые, как сирены, и готовы были покончить с собой, только чтобы прекратить эти муки.
К их счастью, кормчий Феак вспомнил, что, отправляясь в путь в спешке, девицы забыли принести жертвы на алтарь Аполлона.
Кормчий тут же направил корабль к берегу и умудрился проскочить на высокой волне в небольшую тихую бухту. Там все вылезли из корабля, воскурили жертвенный треножник, принесли небольшие, но искренние жертвы, и тотчас же небо прояснилось, волны улеглись, и можно было продолжать путь дальше, что и удалось сделать с опозданием на три часа, потому что Феребея и Эрибея убежали в лес собирать грецкие орехи с двумя гребцами.
Тут Кора впервые усомнилась в том, что принц Густав совершенно не помнит о своей прошлой жизни.
– Какое счастье, – сказал он себе под нос, стоя на прибрежной гальке и шаря глазами по кустам, откуда должны были появиться загулявшие жертвы Минотавра, – какое счастье, что проблема девичьей невинности здесь не играет еще решающей роли.
Он обернулся, увидел, что неподалеку стоит Кора, которая могла услышать эти слова, и, смутившись, быстро пошел к кораблю.
Феак долго ворчал на гребцов, потому что до темноты оставлялось уже недолго, и обычно на ночь корабли приставали к берегу. Но опытный кормчий после краткого совещания с Навсифоем ушел в открытое море и, хотя корабль покачивало и было весьма прохладно, повел прямо к Криту. Ровный сильный ветер дул в парус, казавшийся черной квадратной дырой в звездном небе; тихо и слаженно пели гребцы, помогая себе песней. Потом по приказу Феака стали сушить весла и улеглись спать.
Коре не спалось. Она сидела на носу корабля и смотрела, как синяя в свете звезд пена взмывает валиками у заостренного выгнутого носа корабля, а в воде отражается Луна и наиболее яркие звезды. Тесей подошел к ней.
– Иди спать, богиня, – сказал он. – Завтра будут красные глаза. – Богини никогда не спят.
– Странно, – сказал Тесей. – Зачем ты притворяешься, что мало знаешь?
– Зато я знаю, что Тесея надо беречь, потому что у него есть злые враги.
– У настоящего воина должны быть враги. Но я, к сожалению, не знаю своих врагов. – А Медея? А Минос?
– Я их не боюсь. Как не боялся разбойников. Меня тревожит другое: страх внутри, в груди, страх перед тем, чего я не знаю. Ты мне можешь объяснить это? – Нет, – солгала Кора.
– Жаль. У меня странное чувство к тебе, Кора. Будто мы с тобой давно знакомы, будто мы с тобой из другого мира, из другой сказки. А ты знаешь куда больше, чем говоришь.
Он положил руку ей на плечо. Рука была теплая – сквозь тонкую ткань Кора почувствовала тепло его ладони. Он чуть притянул ее к себе, и Кора послушно прижалась к нему. Ей было хорошо и надежно.
– Ты не такая, как другие девушки, – сказал Тесей. – В Трезене или Афинах.
Он поцеловал ее в щеку – хотел в губы, но она успела отклониться.
– Тебе неприятно? – спросил Тесей. – Я не хочу быть, как другие девушки… в Трезене и Афинах.
– Может, ты и вправду богиня? – Я твой ангел-хранитель, – сказала Кора. – Какую весть ты мне несешь? – спросил Тесей. Кора улыбнулась. Она забыла, что в древнегреческие времена слово "ангел" означало совсем иное, чем принято в религиях, которые пришли на смейу греческим богам. Ангелы в Элладе были лишь вестниками, с их помощью боги объявляли о своих решениях.
– Иди спать, – прошептала Кора, – -завтра трудный день.
– Я хотел, чтобы у меня каждый день был трудным, – сказал Тесей. – Почему? – Я хочу стать мужчиной.
– Значит, ты еще мальчик, – сказала Кора, потому что она была мудрее великого героя древности, она была женщиной.
Тесею все равно не спалось, и он ушел на корму, к Феаку. Там они о чем-то говорили, но слышны были лишь обрывки слов – ветер уносил звуки назад. Кора лежала на сложенном белом парусе и смотрела на звезды. Звезды были расположены несколько иначе, чем будут через три с лишним тысячи лет, но созвездия можно было угадать.
Низко над кораблем пролетели две гарпии – их отвратительный запах пронесся как удушливая волна. Далеко-далеко запели сирены. Но вряд ли кто-нибудь, кроме Коры, слышал их. Тесей был занят беседой с кормчим, остальные мирно спали. Чайка села на вершину мачты, и Кора подумала – просто ли это чайка или некто принявший этот образ?
– О горе, горе, горе! – пробормотала чайка. Она сорвалась с мачты, сделала круг над кораблем и растворилась в ночи.
Дедал на своем пароходе обогнал Тесея, поэтому о прибытии афинян были предупреждены заранее.
Царь Минос, как только ему донесли, что приближается афинский корабль под черным парусом, выехал на боевой колеснице на холм, который господствовал над портом.
Как только корабль мягко дотронулся до причала высоким загнутым носом и по команде Феака весла улеглись вдоль бортов, Минос толкнул в плечо колесничего, и тот погнал колесницу к причалу.
Царь успел к причалу как раз в тот момент, когда по сходням сходил Тесей.
Кора, державшаяся сзади, имела возможность разглядеть знаменитого критского царя. Минос имел облик тирана, словно боги специально собирались и выдумывали, как бы убедительнее сотворить такое чудо.
Высокого роста, по крайней мере не ниже Тесея и Коры, он был скорее могуч, чем толст, и если его сравнивать с горой, то он был скорее горой мяса, чем жира. Телом он был схож с борцами-тяжеловесами, которые раздавливают соперника своей массой. И венчала это закованное в сверкающие золотые латы тело толстощекая голова с низким морщинистым лбом и редкими, медного цвета, кудряшками. В цвет им была и бронзовая короткая борода. Глаза у Миноса были маленькие, черные, пронзительные и бессмысленные, как у мыши. Если добавить к этому толстые мокрые губы и выпяченный вперед, преувеличенный подбородок, то и получится образина, именуемая Миносом.
Проникшись неприязнью к Миносу, Кора подумала, каково же сейчас остальным его жертвам – милым девушкам и стройным юношам, воспитанным в Афинах в зажиточных семьях, где даже рабов пороли редко. В самом деле, к радости Миноса, он всегда наслаждался впечатлением ужаса, которое производил при первой встрече, молодые заложники не могли преодолеть дрожи. Даже сам Тесей с трудом сдерживался, чтобы ничем не показать охватившего его страха.
– А ну! – закричал Минос, поигрывая хлыстом с золотой рукоятью. – Кого привезли вы на этот раз, ничтожные мои слуги! Показывайте товар!
По знаку Тесея, который не имел причин отказать Миносу в наглом приказе, молодые заложники сошли с корабля и выстроились неровной шеренгой на причале. Кора более всего боялась, что обман обнаружится и Минос поймет, что вместо одной из девиц ему подсунули юношу. Но этого не случилось, потому что взгляд Миноса сразу упал на пухленькую Перибею. Глаза его расширились, и из угла рта потекла струйка слюны.
– Кого я вижу! – закричал царь. – Кого я вижу! Девица моего сердца! Услада моих ночей! Ты освобождаешься от смерти. Ты будешь жить в моем дворце и нежиться на лучших пуховых подушках мира!
Собственные слова привели Миноса в полный восторг, и он начал топать ногами, как избалованный мальчик, требующий конфетку. Утреннее солнце отразилось в золотых начищенных поножах, и лучи его разлетались по причалу, слепя собравшихся там людей.
Минос протянул ручищу и рванул к себе прелестное, растерянное и до смерти перепуганное создание. – Ты счастлива? – зарычал он. – Ты довольна? – Нет, – пискнула, обретя наконец голос Перибея. – Лучше пускай меня растерзает Минотавр.
Толпа придворных, воинов и зевак, собравшихся на пристани, ахнула от такой наглости, и тогда вперед шагнул Тесей.
– Приветствую тебя, великий царь Крита, – произнес он, стараясь, чтобы голос его не дрогнул.
– А, кого я вижу! – рассмеялся Минос, не отпуская ручки Перибеи. – Мальчишка из Афин, который решил добровольно влезть на рога моему теленочку?
– Великий царь, – сказал Тесей. – Мы прибыли сюда, потому что Афины согласились, помимо своей воли, отправлять в жертву Минотавру юношей и девушек. В жертву, государь, а не для твоей необузданной похоти.
– Что он сказал? – спросил Минос, оборачиваясь к своим придворным и ожидая услужливого хохота. Но как ни странно, на причале царила тишина. Даже придворные Миноса не смели осмеять слова царевича Афин. – Я оказываю благодеяние девице, – произнес недовольно Минос, не дождавшись аплодисментов. – И тут мне начинают указывать, что мне положено делать, а что не положено. Я сейчас умру от смеха!
Последние слова были откровенным приказом подданным также умирать от смеха. В толпе послышалось жидкое хихиканье, кашель и иные странные звуки, которые при желании можно было принять за смех.
– Как наследник афинского престола и как сын Посейдона, я обязан заботиться об афинских девах и привезти их невредимыми обратно родителям, – сказал Тесей. На этот раз Минос не смеялся. – Ты, по-моему, 'совсем обнаглел, мальчишка, – сказал он тихо. – Ты нетолько утверждаешь, что победишь Минотавра, но и указываешь, как мне себя вести! Ты самозванец! Любой нищий в Элладе скажет, что твой дед, ничтожный Питфей, придумал эту сказку о двух отцах. Я сомневаюсь даже, что твой отец Эгей.
Кора понимала Тесея. У него не было иного выхода. Если он останавливает Миноса сейчас, у него сохраняются шансы на победу. Но если он сейчас сдается, тогда он – ничтожный раб Миноса. А гибель его и прочих афинян неизбежна. Если в этой схватке можно кидать, как козырные карты, любую ложь, любую похвальбу, то Тесей не только волен, но и обязан так себя вести.
– Если ты – сын Посейдона, – сказал Минос, – то докажи это нам. – Я рад доказать тебе это, царь. – Тогда смотри.
Минос с трудом стащил с толстого пальца массивный золотой перстень с топазом и, размахнувшись, кинул его с причала в море, где волны, поднимаясь горами, загуляли белыми бурунами и, превращаясь в ревущие валы, неслись к берегу.
– Если твой отец – Посейдон, – произнес Минос, – то он поможет тебе найти и принести сюда мой перстень. Если – нет, то твоя девочка будет сегодня в моей опочивальне, а ты проведешь ночь в вонючей яме моей тюрьмы для рабов.
"Дайте мне хороший металлоискатель! – мысленно закричала Кора. – Без него никогда не отыскать перстня в крутящемся песке и мутной воде прибоя".
Но мысли Коры остались ее достоянием, а Тесей тем временем быстро стащил через голову хитон, стараясь не упустить глазами точку, в которой перстень коснулся воды. Выбора у него не было, и агент ИнтерГпола Орват была бессильна ему помочь.
Толпа на причале и на склоне холма была безмолвна: одни – в надежде на немыслимую удачу, другие – в злорадном нетерпении. Сам прыжок в волны прибоя был смертельно опасен. О, как Коре хотелось верить в Посейдона! А верить приходилось лишь в могущество компьютера. Если тот, подобно Посейдону, пожелает проявить свою власть над воображаемым миром.
Тесей отстегнул пояс с мечом, и ножны прозвенели по камням причала серебряной обшивкой.
Коротко, в десять шагов, Тесей разбежался по причалу и прыгнул в мутную зеленую волну, сразу пропав в смеси воды, песка и пены.
И сразу все заговорили, зашевелились, стали продвигаться к краю причала и к кромке воды, но шум человеческой толпы был скрыт в шуме моря, он звучал лишь одним дополнительным инструментом в оркестре.
Рядом с Корой оказался Минос, который тоже двинулся по причалу, словно пытался рассчитать место, куда Тесея выбросит волна. Рядом с ним шли женщины, наверное его семья. ;
Кора не могла внимательно приглядываться к ним, потому что основное внимание было приковано к воде… Но взгляд агента всегда внимателен. Одна из трех женщин, сопровождавших царя, была старше других, крупнее, увереннее в себе, в ее красоте было что-то диковатое, звериное, и если уж для кого-то из троих мастер Дедал придумал необычное брачное ложе, то, конечно же, для нее, царицы Пасифаи. Похожа на нее была одна из дочерей. Она была выше матери, вдвое тоньше ее, и то, что казалось на лице матери грубым и животным, в ее лице было лишь воплощением страсти, того сочетания черт, что заставляют мужчину остановиться и обернуться, а если в нем живет самец, то, бросив все дела и прежние привязанности, кинуться за ней. Кто это – Федра? Ариадна? Вот и третья. Изысканно-нежная, каждое движение тонких пальцев отточено, само совершенство, даже складки туники движутся как бы сами, живые, робко дотрагиваясь до удивительного по изяществу тела… Девушка кинула мимолетный взгляд на Кору, не узнающий, скользящий и чужой, и тут же все в Коре зазвенело сигналом тревоги – почти узнавания: эти фарфоровые щеки сегодня еще упругие и горячие, эти серебряные кудри, волнами тончайшего шелка ложащиеся на узкие беззащитные плечики… Значит, такой вы хотите увидеть себя в ВР-круизе, в охоте за любимым племянником, госпожа герцогиня?
Разумеется, возможна ошибка. Но мы будем действовать так, как будто никакой ошибки не произошло.
Кора словно очнулась от гипноза. Сколько времени прошло?
Внутренние, точные до долей секунды часы сообщили: – Минута и шесть секунд… семь, восемь, девять, десять…
Кора стала продвигаться к кромке причала, понимая, что еще через двадцать секунд ей надо будет нырнуть в эту круговерть пены и взбаламученного песка – -без особой надежды отыскать там безжизненное тело ее героя. И пока она будет, сдерживая дыхание, рыскать в зеленой мути, остается надежда, что принца Густава отыщут мониторы, отметят прекращение дыхания и тут же вытащат его наружу, вырвут из игры. Если не опоздают, если не будут повреждены клетки мозга… если он не размозжит себе голову о каменную причальную стенку…
В этот момент принц Тесей выскочил из воды – почти по пояс. Глаза были выпучены, рот приоткрыт, он стремился втянуть в себя воздух, потому что легкие готовы были разорваться… Один вздох, второй…
Тесей могучими гребками преодолел расстояние до песчаного пляжа рядом с причалом. Он поднялся, пошатываясь, – воды было по пояс… пошел дальше. Потом повернулся, отыскав глазами Миноса, и поднял вверх два пальца – указательный и большой. Между ними был зажат золотой перстень.
Зарыдала, забилась в истерике пухленькая Перибея – она уже похоронила себя. Резко повернулся и пошел прочь царь Минос. За ним, утками, – его семейство. Лишь тонкая и прозрачная его дочь… Ариадна? – обернулась, глядя на обнаженного богатыря.
– Великий царь! – крикнул Тесей, перекрывая шум прибоя. – Ваше величество! Возьмите свой перстень. Мой отец Посейдон возвращает его вам.
Минос был вынужден остановиться. Он не мог игнорировать дар морского бога.
Тесей протянул руку и кинул перстень в открытую ладонь Миноса.
– Вечером жду вас на пир в моем дворце, – сказал Минос. – Завтра же наступит великий день жертвоприношения.
Кора подумала, что чудо, происшедшее у нее на глазах, не столь уже чудо для тех, кто убежден в том, что боги и существуют, и определяют судьбу людей. Случившееся скорее всего можно было бы сравнить с ситуацией, когда царь Минос требует удостоверение: метрику, паспорт – у приехавшего молодого человека. И тот вынужден этот паспорт предъявить.
То, что Тесей чуть не утонул при этом, кого это касается, кроме Минотавра, теряющего завтра новую жертву?
Тесей остановился рядом с Корой. – Трудно было? – спросила она. Кора не верила в реальность Посейдона, что было нелогично и даже глупо, потому что если ты всего два дня назад распивала славное вино не только с великим Дедалом, но и с двумя кентаврами, то не грех бы допустить и существование морского бога. Но Кора предпочитала оставаться на позициях здравого смысла, даже когда не оставалось ни позиций, ни смысла.
– Я и не мечтал отыскать, – ответил не менее трезвый, чем она, Тесей. – Я шарил руками в песке, а быстро это не. сделаешь. И когда воздуха уже не оставалось и я понял, что сейчас придется подниматься без кольца, пальцы нащупали что-то круглое, это мог быть камешек.
– К счастью, это оказался перстень, – -- сказала Кора. – Прошу уважаемых афинян проследовать в отведенные для них покои, – провозгласил критский придворный.
Тесей поднял руку, прощаясь с гребцами. Те оставались на корабле, а причал был оцеплен двумя шеренгами тяжелых воинов Миноса – тот не хотел рисковать. Гребцы ответили нестройными криками. Тесей был их вождем и героем. Феак за всех обещал сделать все как надо. Ведь на долю гребцов могло выпасть немало испытаний.
Остальным предстояло провести последнюю ночь в восточных, покинутых даже челядью и отданных летучим мышам, крысам и тарантулам помещениях. Холодный дождь молотил по дырявым крышам, глиняный пол кое-где отсырел и стал скользким. Идти на корабль за одеялами было далеко, да Тесей и не хотел никого отпускать туда, опасаясь подвоха со стороны критян. Так что все сбились в двух комнатах – девушки в маленькой, внутренней, куда можно попасть лишь через внешнюю, в которой спали юноши. Притом всю ночь кто-нибудь бодрствовал.
На рассвете возле комнат послышались шаги. Зазвенело оружие. Тесей громко приказал всем проснуться и занять места у дверей. Тогда все стало тихо. Только шумел дождь.
Утром, когда холодный туман окутал дворец, к Тесею пришла гостья.
Женщина была закутана в длинный, до земли плащ, накинутый и на голову, так что видны были лишь нос, рот и подбородок.
Она сказала часовому, что ей нужно поговорить с Тесеем. Часовой не хотел пускать ее, но Тесей, который не спал, услышал их разговор и вышел к женщине. Кора сидела у стены и слышала их разговор.
– Тесей, – сказала женщина знакомым надтреснутым глуховатым голосом. – Я не могла заснуть всю ночь, и ты тому виной. – Кто ты?
– Я открою тебе свое имя. Но поверь мне, что я твой друг и, может, единственный настоящий друг на острове. – Зачем ты пришла?
– Отойдем на несколько шагов. Я не хочу, чтобы нас могли увидеть.
Кора поднялась и прижалась к щели, пересекавшей стену. Две фигуры – высокий массивный Тесей и изящная маленькая, по грудь ему, закутанная молодая женщина – стояли лицом к лицу. Голубой туман полз у их ног, закрывая до колен. – Сегодня я впервые увидела тебя на набережной, – прошептала женщина. – В моем сердце что-то дрогнуло. Я поняла, что ты и есть мой избранник.
– Кто ты? – повторил свой вопрос Тесей, и Кора была вынуждена признать, что он совершенно прав. Терять время с незнакомкой на рассвете, перед важными событиями было легкомысленно для вождя похода, даже для очень молодого вождя.
Женщина откинула с головы покрывало, и Кора в рассветном голубом сиянии узнала одну из дочерей царя Миноса, ту, субтильную, тонкую, нежную, знакомую голосом и манерами. Неужели Тесей ничего не почувствовал?
– Я – Ариадна, дочь царя Миноса, – произнесла молодая женщина. – Я славна своей красотой на весь остров и на все земли, подвластные Криту. Сотни благородных принцев и героев сватались ко мне, но вынуждены были возвратиться восвояси…
Кора не сказала бы, что Ариадна уж так хороша, как сама о себе говорила. Впрочем, существуют женщины, которые вынуждены хвалить себя, иначе есть опасность, что их недооценят современники. Но принцессе нельзя было отказать в преходящей и непрочной красоте, такой же, какую Кора увидела у дамы Рагозы, герцогини и главы клана Рагозы. Той самой, которая, втрое помолодев, стояла ранним утром перед своим племянником Тесеем, он не мог ее узнать, ибо был заколдован условиями ВР-круиза, и с которым дама Рагоза, очевидно, решила расправиться, чтобы он пропал без следа. Лучше исчезнувший принц Густав, чем потерпевший поражение либо слишком радикальный реформатор.
– Чего ты хочешь от меня, прекрасная девушка? – вежливо спросил Тесей.
– Я желаю тебя. Тебя всего, прекрасный чужестранец. Я хочу, чтобы ты стал моим возлюбленным и мужем, чтобы ты полюбил меня так же, как я полюбила тебя с первого взгляда.
– Простите, – Тесей говорил вполголоса, чтобы не разбудить своих спутников, – -но я не вижу для этого оснований.
В минуты растерянности он становился куда более похож на студента Густава. Стеклышки очков, казалось, поблескивали перед близорукими глазами.
– Разве я не желанна? Разве я не прекрасна, принц? Разве не стану я тебе чудесной и верной женой? – -Но я не собирался жениться. – Я тоже. – Улыбка тронула губы соблазнительницы. – И я понимаю, что любовь твоя ко мне не может родиться на пустом месте. Но она может начаться сегодня. – Почему же?
– Из чувства благодарности. Потому что я – единственная, кто может спасти тебя и всех афинян. – Как же это случится?
"Вспомнила! – чуть не закричала Кора. – Нить Ариадны! Она сейчас предложит ему нить, и по ней он выберется из Лабиринта!"
Странное торжество ученицы, которая в последний момент, уже стоя у доски, вспомнила урок, охватило Кору.
– Я могу предложить вам… – Ариадна искала слово. Кора еле сдержалась, чтобы не подсказать "сделку". – Я могу предложить вам соглашение.
– Странное место и время для такого разговора, – сказал Тесей.
– У нас не будет другого времени и места. – Я вас слушаю. – Тесей скрывал раздражение. – На острове лишь моя мать и я знаем, как проникнуть внутрь Лабиринта, как отыскать в нем зал, где живет мой брат… Минотавр. И я знаю, как можно выбраться оттуда. – Ариадна сделала паузу. Тесей ее не перебивал. – За это вы возьмете меня с собой. И женитесь на мне.
– Вы думаете, что вам лучше покинуть остров? – Вы ничего не понимаете в любви, Тесей, – сказала Ариадна, и тон ее был тоном женщины, которая знает этот предмет очень глубоко. – К тому же если что-нибудь случится с Минотавром, то мои родители быстро догадаются, кто в том виноват. И меня убьют. Я не сомневаюсь в этом.
Тесей несколько раз открывал рот, желая вмешаться, но Ариадна движением руки останавливала его.
– Если же вы отправитесь завтра в Лабиринт, не зная его устройства, то через несколько шагов вы уже попадете в ловушку – не думайте, что Лабиринт лишь бесчисленные коридоры. Он полон ловушек, ям, капканов и тупиков, в которых копошатся ядовитые змеи. Вы никогда не доберетесь до цели. И если кто кого и выследит, то Минотавр выследит вас, ибо его заранее предупредили, что утром вы идете в Лабиринт. И погибнете не только вы – погибнут все ваши спутники. И погибнет надежда Афин освободиться от моего отца… Подумай, мой возлюбленный.
– Вы рискуете, благородная принцесса, – сказал Тесей. – Я не могу говорить о любви к вам. И я не могу обещать вам верности. Вы представляете, в какое положение вы себя ставите?
– Я рискую. Но риск… за этот риск я получаю тебя, Тесей. Кроме того, ты сейчас же поклянешься именами всех богов, что останешься мне верен.
– Ясон поклялся в том же Медее. Ничего хорошего из этого не вышло.
– Они прожили вместе долго и были счастливы. – Я не могу с тобой спорить, – сказал Тесей, – но и не могу поклясться именами всех богов в верности к тебе. – -И я не надеялась на это. Но обещай жениться
на мне.
– Обещаю, – сказал Тесей. – Я обещаю жениться на тебе, Ариадна. Если ты поможешь мне убить Минотавра.
– Если ты не убьешь Минотавра, то мне такой муж не нужен, – сказала громко Ариадна. И раздался дружный смех многих голосов, потому что от мертвого мужа мало пользы.
И тогда Кора поняла, что не только она слышала этот разговор. Оказывается, все афиняне не спали, все стояли у тонких стенок, плетенных из тростника и обмазанных глиной. И слушали. И Тесей понял, что его спутники не спят. Уже пожертвовав собой .ради них, он не мог предать их снова.
Ариадна поднялась на цыпочки, и, угадав ее движение, Тесей склонился к ней, и их губы встретились. В сердце Коры неприятно кольнуло. В сущности, это не должно было ее касаться – она лишь телохранитель античного героя. Но целовался он со своей тетушкой Амалией, герцогиней Рагозой. Это было неестественно, и Кора была против предстоящей женитьбы. Хотя в древности, особенно в царствующих домах, к этим проблемам, сохраняя чистоту крови, относились иначе. В Египте фараоны женились на родных сестрах. Но ведь то Древний Египет…
– Может быть, мы более не сможем встретиться без свидетелей, – прошептала Ариадна, – поэтому слушай. Я все приготовила заранее. – Ты знала, что я соглашусь? – -Да, потому что ты ответствен за других людей. И это отличает тебя от всех прочих героев. – Но мой дядя Геракл…
– Твой дядя Геракл способен думать только о себе. И не отвлекайся. Вот – твое главное оружие. – Что это?
– Волшебный клубок. Клубок ниток. Как только за тобой закроются ворота Лабиринта, ты кинешь клубок на пол, крепко держа в руке кончик нити. Клубок сам покатится впереди тебя. И тогда ты почувствуешь или увидишь, что клубок кончается, – значит, перед тобой центр Лабиринта, логово моего прекрасного братца. С помощью этого клубка я сама бывала в Лабиринте.
– Можно подумать, что ты не любишь своего брата. – Как можно любить чудовище, плод страшного греха? – А как же твой отец?
– Ты намерен превратить нашу первую встречу в утро вопросов и ответов? – В голосе Ариадны Кора вновь услышала нотки герцогини Рагозы. – Скажу тебе, что для отца Минотавр – предмет гордости. Как и Лабиринт. Он из тех людей, которые могут похваляться всем, что удивляет толпу. Даже собственным обжорством. Говорят, что в горах есть коровье стадо, где гуляет несколько его детей. Дурные примеры всегда заразительны… – В самом деле! Я нигде не слышал об этом! – Помолчи, мой любимый. Я пошутила. Чувство юмора – это то, что отличает великого человека от простого героя.
– Спасибо тебе за клубок, Ариадна, – сказал Тесен. – Я пошла. Мне пора спешить. – Я увижу тебя… – Голос Тесея звучал уже куда мягче, чем хотела бы того Кора.
– К двум часам я буду на набережной, у причалов. Надеюсь, что ты не настолько наивен, чтобы не подумать о путях отступления? Тесей улыбнулся, но не ответил. Ариадна кивнула.
– Правильно, – сказала она. – Чем меньше людей знают о твоей тайне, тем она сохраннее. Издали послышались шум голосов и звон оружия. Ариадна, как кошка, растворилась в утреннем тумане. – Поднимайтесь, друзья, – сказал Тесей. – Надеюсь, что вы ничего не видели и не слышали.
К сожалению, в последующие часы Кора видела куда менее, чем ей того хотелось. Самое знаменитое событие в мифологической истории Греции – бой Тесея с Минотавром – проходило за стенами Лабиринта, и Кора могла, как и прочие, догадываться о нем только по его результатам.
Сначала слишком многочисленные отряды критской конницы и стражи согнали всех афинян, за исключением Тесея, сохранившего видимость свободы, в низкий храм, стоявший неподалеку от Лабиринта, – весьма непривлекательное и невыразительное нагромождение башен и бастионов из грубо обработанного камня. В храме, также каменном и грубом, их заперли во внутренних помещениях, видно складах – там лежали тюки с шерстью, валялось несколько пустых амфор и битых сосудов. Кора задохнулась бы в этом каменном мешке, но, к счастью, там, как и во многих античных домах, дверей не было, а лишь открытые проемы. Кора сообразила, что пленники нужны Ми-носу для того, чтобы в тот момент, когда изнутри донесется торжествующий рык Минотавра либо он поднимет над центром Лабиринта какое-нибудь победное знамя, можно будет решить – то ли скармливать пленников поштучно Минотавру, то ли сперва принести их в жертву собственной похоти.
Когда глаза Коры привыкли к полумраку темницы, в которой содержались лишь девушки – пленников опять разделили по половому признаку, – Кора поняла, что сверху из-под потолка проникает свет. В неточно пригнанных плитах были щели. Тогда Кора, приказав жестом своим товаркам молчать, подтащила к стене несколько тюков с шерстью, взобралась на них и получила возможность наблюдать из блиндажа за атомными испытаниями, то есть увидела вход в Лабиринт – приоткрытые сейчас кованые бронзовые ворота, площадь перед ними, заполненную критянами, и возвышение, на котором стояли самые знатные люди страны. Впереди – толстая скотина Минос, рядом крепкозадая Пасифая и две прекрасные принцессы.
Затем на возвышение поднялся Тесей, и завязался длинный разговор между ним и Миносом, и Кора заподозрила, что речь идет о выборе оружия. По примеру своего великого дяди, Тесею очень хотелось взять с собой железную палицу, тогда как Минос настаивал на бронзовом мече – оружии, конечно же, хилом в борьбе с любым быком.
В конце концов Тесей сдался и направился к входу в Лабиринт.
При его приближении толпа раздалась, оставляя для Тесея коридор. Воины старались открыть врата Лабиринта, но те не поддавались.
Если центральный вход в Лабиринт выходил на площадь, как бы нависшую над спуском к порту, то его боковые стены и бастионы смотрели в сторону моря. С трудом, но Кора смогла рассмотреть стоявший у причала корабль афинян. Ей показалось, что она угадала на нем темноволосого Феака и гребцов, занятых какими-то обычными делами и не обращающих внимания на сборище наверху.
Юноша, заменявший собой девицу, поднялся на тюки рядом с Корой. – Ну что? – прошептал он. – Зашел? Остальные девицы столпились внизу. Порой кто-нибудь из них тоже подбирался к щели, но делали они это осторожно, чтобы не услышали стражи, которые стояли снаружи.
У черной пасти Лабиринта Тесей остановился. Он поднял меч. Видно, ему очень хотелось, чтоб кто-нибудь из друзей увидел его. Ведь Тесею было страшновато. И лучше всех это понимала Кора. В Тесее сосуществовали древний герой, для него этот мир был обычен и страх был также первобытен, и рафинированный демократ, студент, который самоутверждался для будущих дел и политических побед, но в глубине души, не зная этого, Тесей был более Густавом, нежели эллином.
Никто не помахал ему в ответ, кроме Ариадны, которая осторожно подняла к уху изящную ручку, словно собиралась убрать непокорную светлую прядь. И Тесей исчез в темной пасти Лабиринта. Затем воцарилось долгое ожидание. Ожидание было напряженным и отвратительным, но страха за Тесея Кора не испытывала. Жалко было афинских девушек, если Тесей не одолеет быка…
Кора слезла с тюков, ее спутницы по очереди забирались наверх, чтобы не оставлять площадь без наблюдения, но понимали, что путешествие по Лабиринту и бой с Минотавром могут затянуться надолго и еще неизвестно, чем закончатся.
Девушки уселись в рядок на тюках, обнялись и пели хором, мелодия была простая и заунывная, но знакомая, наверное, она прожила свои три тысячи лет и попадалась Коре в будущем. Пели девушки хорошо, в три голоса, потом к ним присоединился юноша. А Кора представляла себе, как Тесей идет по коридорам Лабиринта, кое-как освещенным дырами в крыше, – Кора спрашивала об этом Феака. Дырки в крыше были сделаны нарочно, чтобы сквозь них свет проникал в витки коридоров. Ведь не будешь ты отправлять слуг внутрь, чтобы они меняли факелы или масло в светильниках. Странно, подумала Кора, вот читаешь древние мифы и никогда не задумываешься: а как же видел Тесей, если в Лабиринте нет света?
…Вот он идет, настороженный, останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы слушать тишину Лабиринта, – ведь Минотавр тоже не стоит в центре, склонив голову с тяжелыми рогами и ожидая врага.
Он, наверное, подстерегает Тесея за углом… Осторожней, Тесей!
Но конец этой истории наступил неожиданно и оказался вовсе на таким, каким могла его себе представить Кора.
– Смотрите! – закричал юноша, дежуривший у щели. Сначала она никак не могла сообразить, что же происходит.
Слишком далеко от нее, да еще подсвеченный сзади косыми лучами утреннего солнца, крошечный человечек вылез на крышу Лабиринта – почти в центре его. В руке эта фигурка поднимала нечто круглое, тяжелое, видно было, как она изогнулась, чтобы удержать равновесие.
И тогда скорее воображением, чем силой зрения, Кора поняла, что видит выбравшегося каким-то образом на крышу Лабиринта Тесея, который поднимает в руке голову быка.
Потом Тесей спрыгнул вниз и исчез почти на двадцать минут – пожалуй, самые длинные минуты в жизни Коры Орват.
Она старалась не выпускать из вида то, что происходит на возвышении, среди высокопоставленных зрителей.
Там царила паника.
Исход боя был настолько невероятен, что Минос и его жена отказывались в это верить и даже обвиняли Тесея в жульничестве. В то же время придумать, как же Тесей обманул их, они не могли и теряли время, сцепившись в ссоре. Какие-то высокие чины отдавали приказы и тут же отменяли их, и, по мере того как приближался момент появления Тесея, суматоха в стане критян все увеличивалась. Но так не могло продолжаться до бесконечности, и одновременно с ростом суматохи в ней появлялась некоторая осмысленность, исходившая от Миноса, который уже отметал самые глупые и поспешные решения. Вот он подозвал к себе нескольких моряков и заговорил с ними, склонившись к ним, чтобы окружающие не слышали о его решении.
Когда появится Тесей, было неясно. Но Кора полагала, что остались считанные минуты. Дальнейшее зависело от того, насколько точно его выход из Лабиринта совпадет с действиями остальных афинян. Ни Кора, ни Феак – никто из них не думал, что, убив Минотавра, афиняне получат за это обещанную свободу. Теперь надо было убежать, ибо в ином случае их сначала всех перебьют из чувства мести и лишь потом когда-нибудь начнут мирные переговоры с Афинами.
Кора бросила взгляд к причалам – все верно. Она увидела то, что надеялась увидеть, – афинских гребцов, которые по двое, по трое перебирались на пришвартованные рядом военные суда критян и торопливо рубили топорами им днища, благо и команды, и охрана этих кораблей – все были на площади перед Лабиринтом, надеясь увидеть исторический момент – гибель Тесея.
Теперь наступила очередь действовать Коре – она была старшей в этом подвале.
Кора выхватила короткий кинжал, который был скрыт у нее под одеждой, и, подчиняясь этому знаку, другой юноша, замаскированный под девушку, также обнажил оружие.
Эрибея, по знаку Коры, осталась на тюках у щели – она должна была дать сигнал, когда Тесей появится из Лабиринта.
Юноша с кинжалом и Кора замерли по обе стороны дверного проема, за которым ходили, переговаривались солдаты. Воины обращали куда больше внимания на ту комнату, где были заточены молодые люди, – оттуда вырваться было немыслимо – они были заранее обысканы, обезоружены, в дверях стояло несколько тяжело вооруженных панцирных воинов с короткими копьями, направленными на дверь. Все надежда была только на девушек, на продуманную еще в Афинах хитрость предусмотрительного Тесея – нападение должно исходить с той стороны, откуда противник его менее всего ждет.
– Идет! – крикнула девушка. – Ой, девочки, он же весь в крови! Сейчас упадет.
Шум и крики, донесшиеся с площади, казалось, поколебали толстые стены храма.
Можно было предположить, что и стражи храмовых подземелий также замерли, прислушиваясь к крикам сверху и стараясь понять, означают ли они победу Минотавра. – Вперед! – приказала Кора. Юноша послушно кинулся вперед, Кора за ним. Два стража у двери, пораженные кинжалами, упали сразу, никак не ожидая нападения от девиц, которых они охраняли. Кора и ее напарник бились молча, отчаянно и быстро, стараясь, прежде чем охрана опомнится, пробиться к двери, за ней их ждали товарищи. Только вместе можно было надеяться одолеть солдат, которые растерялись от нападения, но растерянность скоро минет и тогда положение афинян будет безнадежным.
Через минуту Кора уже была у двери в подземелье, где содержались афинские юноши.
В полутьме подвала храма мелькали черные тени, слышались крики и звон оружия, испуганный стражник встретился глазами с Корой, и та сразу в прыжке ударила его ногами в живот, надеясь, что теперь он не скоро очнется.
Хорошо уговаривать себя, что все это игра. Все это ВР-круиз, изобретение изысканных умов далекого будущего. Но когда ты наталкиваешься рукой на горячую потную кожу, когда кровь, брызнувшая из раны воина, обжигает тебе бок, когда в крике рвущегося к тебе солдата ты ощущаешь запах чеснока – какая к черту игра! Но надо сражаться. Кого я убиваю? Фантомов или людей? – Выходите! – крикнула Кора, стараясь перекричать шум и грохот в подземелье. – Скорее! Разбирайте их оружие! Выводите девушек!
Ей подчинялись. Если ты берешь на себя командование, если ты делаешь это уверенно, словно знаешь и о цели, и о том, как ее добиться, – люди готовы доверить тебе свою жизнь, надеясь, что сохранят ее вернее, чем когда будут действовать по собственной инициативе. Они не думают об этом, не анализируют, они просто начинают двигаться быстрее и осмысленнее.
Афиняне пробились к выходу из храмовых подвалов, и никто их не преследовал, настолько оставшиеся в живых воины были растерянны и испуганы тем, что произошло.
Кора не потеряла чувства направления и умения ориентироваться.
Опрокинув нескольких воинов, что находились у храма, афиняне толпой кинулись вниз, к кораблю.
Там у кормового весла стоял Феак и кричал на гребцов, торопя их занимать свои места. Корабль уже развернулся так, что с причалом его соединяли лишь узкие мостки, а по оба борта было открытое водное пространство, в которое гребцы опустили весла, готовые сделать первый гребок.
Теперь Кора, замыкающая группу афинян, смогла обернуться назад и увидеть, как обстоят дела у Тесея.
И вовремя, потому что она стала свидетелем исторического момента.
Именно в эту минуту измазанный кровью, смертельно усталый, шатающийся Тесей кинул к ногам Миноса колоссальную голову его сына – тугая шерсть кучерявилась на крутом лбу быка, рога были позолочены, глаза полуоткрыты… Голова с тяжелым глухим стуком ударилась о землю.
– Афины свободны! – воскликнул Тесей. – Взять его! – Минос как будто ждал именно этого мгновения, но не успел опередить слова Тесея.
Но рядом с Миносом не было простых воинов – он настолько далеко прошел вперед к Лабиринту, что рванувшаяся за ним толпа придворных и знатных критян оттеснила охрану, и потому произошла заминка. Сам же Минос не смог вытащить меч. Ну а что касалось критской знати, то ни один из князей царства не посмел поднять меч на Тесея…
Ариадна уже бежала по крутому склону вслед за группой афинян. Она специально надела в то утро короткий хитон, чтобы он не мешал ей бежать. Да ее никто и не преследовал, потому что все внимание в тот момент было приковано к Тесею.
Тесей кинул взгляд в сторону моря. И сразу оценил обстановку.
Афиняне уже подбегали к причалу. Быстроногая Ариадна вот-вот их догонит.
– Прощай, царь Минос! – крикнул Тесей и помчался вниз, следом за своими спутниками.
И тут вся масса критян, включая стариков, женщин и детей, которые пришли полюбоваться на праздник, набирая скорость и издавая зловещий звук, словно гигантский рой пчел, покатилась по склону к кораблям.
Впереди гигантскими прыжками несся, обнажив свой меч, сам царь Минос. За ним его охрана и полководцы. Затем придворные, потом просто воины и просто зрители.
Кора помогала юношам забрасывать визжащих девиц в корабль.
Тесей крикнул еще с полпути, но так, что голос его докатился до кормчего Феака: – Днища у их кораблей проломлены? – -- Проломлены, царевич. Поспеши! И в самом деле уставшего Тесея настигали враги. Тогда он остановился и стал крутить мечом, стараясь задержать толпу.
Но толпа лишь на мгновение замедлила движение, а потом задние ряды стали так напирать на передние, что Тесей понял – ему не удержать критян.
Он снова побежал и успел на причал в последний момент, умудрившись еще подхватить на причале Ариадну, которая выбилась из сил и рыдала в ужасе, что не успеет на корабль. – И… раз! – крикнул Феак.
И теперь, когда простые подвиги позади, придется не спускать глаз с этой девицы. Она опаснее для Тесея десяти Минотавров.
Ветер крепчал, Феак велел сушить весла, гребцы заговорили, вспоминая приключения прошедшего утра, к ним присоединились и заложники, каждый рассказывал о том, что происходило вокруг него. Коре тоже досталось – оказалось, что она настоящая амазонка и перебила человек десять критян. К счастью, это было не так. Но Кора не спорила. Она тоже устала и не выспалась.
Весла дружно разрезали спокойную зеленую воду, и тяжелый корабль сразу сделал прыжок вперед.
