***
Занавеси в дальнем конце комнаты резко раздались в стороны, внутрь пахнуло алым отблеском очага и запахом жареной баранины.
В комнате стоял человек в бронзовом шлеме с маской, закрывавшей все лицо. На нем был драгоценный чеканный панцирь с изображением головы горгоны Медузы. У пояса висел широкий меч в украшенных золотом ножнах. Это был или бог, или царь, или герой… Именно он командовал в этом доме.
– Мне надоело ждать, – сказал он, забыв поздороваться с Корой. – Боюсь, что вместо делового разговора у вас получилась попойка.
– Не смей так говорить! – возмутилась Ариадна. – Я царица и герцогиня. И кстати, спала с богом Дионисом, чего тебе не дано!
– Какая мерзость, – сказал человек в шлеме-маске. – Она хоть успела вам. Кора, сообщить наши условия? Достаточно мягкие?
Голос его был знаком. Она уже разговаривала с этим человеком.
– Я попросила времени подумать, – ответила Кора.
– Некогда думать. Иначе мы убьем вас. – Попробуйте, – сказала Кора. – Тогда я окажусь в центре реанимации прежде, чем вы успеете замести следы. И посмотрим, как вы тогда выпутаетесь. И кто здесь останется, чтобы убить Тесея.
– Нет, голубушка, Ариадна пожалела тебя, – сказал человек в шлеме-маске, – у нас есть способы убить тебя навечно, и для этого мы завели здесь местного умельца по имени Дедал. Может, слыхала? Способный, бестия, но тщеславие его загубит… погоди, не возражай. Но я согласен с тобой, незачем брать на себя лишний грех. Лишний грех – лишний риск. Так что тебе просто придется несколько дней пробыть у нас в гостях, пока мы закончим операцию "Принц Густав". Красиво звучит для Древней Эллады, а? – Ни черта у вас не выйдет, – сказала Кора. – У нас все выйдет, потому что я сам специально прибыл сюда, чтобы организовать ликвидацию этого мальчишки. До этого здесь работали дилетанты, то есть особы, которые по своим мелким эгоистическим причинам желали убрать Густава с политической арены.
– Я не особа! – сказала Ариадна, сложилась калачиком и захрапела мужским басовитым рыком.
– Мне же Густав опасен по-настоящему. Для меня его смерть – дело моей жизни или смерти. Как-нибудь, Кора, когда все это кончится, я тебе расскажу, почему мне пришлось подталкивать этих людишек к действию, – человек в маске-шлеме сделал жест в сторону двери, включая таким образом в число людишек Пирифоя и Медею. – Но я не учел один фактор – тебя. Теперь мне пришлось прибыть сюда самому, взять на себя руководство операцией и в первую очередь изолировать тебя. Так что" не сетуй, что попала между жерновами, – уж очень велики ставки. – Он обернулся к двери, ведущей в большую комнату, и позвал: – Мастер Дедал. Тот вошел. Уверенно, без приниженности и страха. – Будь любезен, друг, – сказал человек в маске-шлеме, – проведи госпожу Кору в ее новое жилье. Дедал сухо ухмыльнулся и сказал Коре: – Иди, – и показал на небольшую дверь между диванами, закрытую занавеской.
Кора понимала, что сейчас ей нужно время подумать, прежде чем бросаться в бой.
Она послушно пошла вперед по темному коридору. Коридор привел в комнату без окон, освещенную лишь одним факелом. Вот и моя тюрьма, подумала Кора. В дальней стороне комнаты было невысокое ложе, покрытое кошмой. – Иди туда, – сказал Дедал. Кора молча пошла. Когда она дошла до середины комнаты, то услышала сзади громкий щелчок.
Плита пола, на которую она наступила, поддалась под ногой, и Кора, не готовая к такому повороту событий, упала вниз. Внизу, на глубине метров двух или чуть более, была куча соломы.
– Отдыхай, госпожа, – сказал Дедал. Плита повернулась, и в каменном мешке наступила абсолютная темнота.
Кора ушибла локоть и колено. И была зла на себя. Вдвойне – за наивность и за глупость. Это совершенно разные понятия, но абсолютно непростительные в работе агента. Она дала сама привезти себя в носилках в западню, хотя ей всего-то следовало время от времени выглядывать наружу и смотреть, куда ее несут. Так не попадаются и первокурсники. И благо бы попалась месяц назад, когда ничего не грозило ни ей, ни Тесею. Но сейчас, в кульминационный момент борьбы – так подставиться! Кора лежала на каменном полу подвала. Надо было заставить себя побороть боль. Кора подвигала руками и ногами – все цело. Значит, у меня ничего не сломано, это замечательное везение. Сейчас я отсюда выберусь и покажу им всем, где раки зимуют…
Кора села. Солома была влажная, ледяная, от нее смрадно пахло гнилью и дохлыми крысами.
Сначала дадим им всем покинуть дом. Пускай уезжают. Пускай готовят покушение… А как ждать, если не знаешь, когда же покушение состоится? Значит, их теперь четверо. Трое мне знакомы. А четвертый – фигура новая и неизвестная ИнтерГполу. Впрочем, уверенно говорить об этом можно, только сняв с него шлем. Надо же было грекам придумать такие шлемы! В строю они красивы – каска шлема переходит в нащечники, сверху спускается защитная планка для носа, так что остаются видны лишь глаза. Замечательно… Значит, я плохо работала на планете Густава, если не нашла в Рагозе главного убийцы, того человека, который может управлять такими разными фигурами, как дама Рагоза и Кларенс.
Раздумывая подобным образом, Кора не бездействовала.
Она обшаривала кончиками пальцев стены своей тюрьмы, затем пол… Она предположила, что вряд ли во внутренних помещениях дома, где жил Дедал, специально сделали каменную ловушку для Коры или подобных ей пленников. Судя по всему, подвал был выкопан очень давно – стены были влажными от слизи и подземных растений, волокна которых свисали космами со стен.
Теперь давайте простучим костяшками пальцев. Только не торопись. Кора, сейчас важнее точность, чем быстрота.
Она стала простукивать стены подвала. По законам приключенческого жанра или, может, по закону подлости – звук пустоты обнаружился лишь за камнями четвертой, последней стенки. Наверное, уже прошло больше часа, как она в заточении. А возможно, и больше. Камень звучал чуть-чуть иначе. Может быть, здесь заложено отверстие? Тем более что, кажется, вроде и слой слизи здесь не так толст… Ну давай постучим еще… и еще раз. Разумеется, никаких инструментов у Коры с собой не было. Или почти не было. Ведь не считать же инструментом небольшой ножик, который поместился в сумочку с косметикой, прикрепленную к поясу под верхним хитоном. Обыскивать здесь еще не умеют. И всегда удивляются, когда видят, что антигерой пронес в зал заседаний если не катапульту, то копье с себя длиной.
К счастью, "камни крепились в подвале раствором. Хваленая циклопическая кладка древности, конечно бы, Коре не поддалась. Но та часть стены, в которую вгрызлась Кора, состояла из небольших, плохо подогнанных камней, скрепленных раствором, относительно мягким и даже крошащимся от постоянной сырости.
Так что ножика, умелых движений опытных пальцев и помощи бронзовой булавки, которой была скреплена на плече хламида, было достаточно, чтобы через некоторое неустановленное время один из камней пошатнулся.
А как только один камень в стене пошатнется, считай, что стены не существует, – это древний закон крепостной осады.
Камень упал на солому. Кора осторожно протянула руку – за камнем была пустота. Конечно, подумала она, будет очень грустно оказаться в роли графа Монте-Кристо, который копал проход в стене двадцать лет только для того, чтобы попасть в соседнюю камеру. Но ведь и в соседней камере может сидеть полезный для дела аббат!
Со злостью, которая удесятерила силы, Кора, забыв о ранении и усталости, буквально вырывала из стены камень за камнем, пока не образовался достаточный выход из ее подземного дворца. В последний раз вдохнув мерзкого затхлого воздуха подвала, Кора выползла в соседнее помещение и поняла, что это не просто помещение, а подземный ход, какие делались порой в домах, чтобы хозяин мог незаметно выбраться за пределы дома. По крайней мере, Кора сделала такое предположение, пройдя, согнувшись в три погибели, по длинному коридору, а затем поднявшись по нескольким каменным ступенькам к двери.
Дверь была деревянной, рассохшейся, в трещины проникал вялый свет.
Теперь требовалось удвоить осторожность, потому что совершенно неизвестно, где ты окажешься, миновав эту дверь.
Кора дотронулась до двери и начала ее отжимать. Дверь была не заперта, но страшно скрипуча. Тем более что с внешней стороны к ней были привалены какие-то мешки и глиняные кастрюли. Так что когда Кора надавила чуть сильнее, то вся эта преграда загремела, зашуршала, зашелестела, взвыла… и дверь, распахнувшись, широким жестом сеятеля, разбросавшего семена, раскидала предметы, которыми была завалена.
Горшки покатились по полу небольшого храма, куда и вывела Кору лестница, следом за горшками поддались мешки с шерстью и какой-то гнилью, пустые или наполненные всяким хламом корзины – видно, сюда кидали то, в чем приносили в храм дары, но некому было толком заняться разборкой упаковки древних времен.
Но благо бы горшки, амфоры и корзины покатились просто так. Нет, они покатились на человека, который, сидя на корточках спиной к Коре, раскладывал или складывал на полу нечто большое и белое. Этот человек сначала в страхе вскочил и хотел было бежать, затем догадался оглянуться и не увидел Кору, которая присела в темном углу за оставшимися там корзинами. Тогда он кинулся на катящийся на него поток вторсырья, отбрасывая корзины и мешки ногами и руками, стараясь защитить от них нечто для себя драгоценное, что лежало на каменном полу. При этом он совершенно неприлично ругался на древнегреческом языке голосом изобретателя Дедала.
Наконец Дедалу удалось справиться с лавиной, и он отправился поглядеть, что же стало его причиной.
Видно, Дедал был неглуп, потому что, увидев открытую дверь, – и чего же я ее не закрыла впопыхах! – связал ее с наличием в доме Коры, так что приближаться к ней не стал, а, наоборот, отступил назад и крикнул: – Стража, ко мне!
Кора продолжала таиться за мешками, лихорадочно оглядывая храм, чтоб сообразить, как из него выбраться. Храм, вернее, храмик представлял собой помещение метров двадцать на пятнадцать с одним входом вдали от Коры, если не считать хода в подвал.
Вдоль стен храма рядами стояли колонны, которые поддерживали кровлю. Между ними тянулись потемневшие от времени балки. Никакой статуи или другого знака, указывающего на то, кому принадлежал храм, Кора не увидела. Вот и все, что она успела понять до того, как в храм, стуча медными подковами башмаков, вбежали десятка два деревянных солдат Дедала, выстроились, перекрывая выход, и замерли в одинаковых позах оловянных солдатиков, что говорило об их искусственном происхождении.
– Кто там есть, – сказал Дедал, – выходи! Кора рассудила, что у нее нет особенного выбора, шагнула вперед, пытаясь отряхнуть с себя пыль и паутину, обмотавшую ее в укрытии.
– Молодец – сказал Дедал. – Так быстро найти выход из этого каменного мешка и выбраться сюда – этого не смог бы и я сам. Нет, ты стой, госпожа, не приближайся.
Он махнул рукой, и на условный жест два воина подняли дротики, готовые метнуть их в Кору. Это было неприятно. Но с фактами приходится считаться.
– Можно я сяду? – спросила Кора. – Я ужасно устала. К тому же у меня еще толком не зажила рана.
Дедал оглянулся, увидел округлый табурет, стоявший метрах в пяти от него, и снисходительно произнес: – Садись, если тебе не сидится в подвале. Кора сочла это предложение добрым знаком. Как говорится в старом анекдоте, который рассказывают либо о Наполеоне, либо об Александре Македонском: "Дал конфетку, а мог бы и пришибить".
Кора села в позе послушной ученицы, сложив ладони на коленях.
Дедал был в коротком хитоне, поверх которого надел кожаный фартук, как у кузнеца. Сандалии у него старые, ремешок у одного порван, и он пришлепывал при ходьбе. Изобретатель был не стрижен и не ухожен.
– Вы здесь совсем один, без семьи? – спросила Кора.
– Ты видела, как погиб мой сын, – зло ответил Дедал.
Не надо было спрашивать об Икаре, осторожнее, Кора.
– А чем вы тут занимаетесь? – Голос у Коры звучал мягко, почти жизнерадостно, словно у внучки старого мастера, который в одиночестве вырезает из дерева модели фрегатов.
– Я не знаю, – сказал Дедал, глядя на Кору и обнаруживая определенный цинизм, который можно назвать и прямотой. – То ли велеть им тебя зарезать при попытке к бегству, то ли связать и кинуть обратно в подвал.
– Что ты хочешь, девочка, – передразнила его Кора, – кусочек торта или чтобы тебе отрубили головку?
– Я думаю, что они будут мне благодарны, – заметил Дедал, – если тебя убьют при попытке к бегству. И мне спокойнее. Я не люблю тараканов, которые пролезают во все щели.
– Ты их боишься, мастер? – спросила Кора, будто речь и не шла о ее смерти.
– Я никого не боюсь, – ответил он. – Но госпожа Ариадна встретила меня, когда я скрывался от ее отца, она дала мне приют, она купила для меня этот дом и даже заброшенный храм, где я могу заниматься своими опытами.
Дедал обвел рукой вокруг, и Кора только сейчас заметила, что в темных углах храма таятся какие-то колеса и балки, – видно, и в самом деле следы изобретательской деятельности Дедала.
– Я ей благодарен. А бедному изобретателю всегда нужна защита.
– Царь Тесей тоже может защитить бедного изобретателя, – сказала Кора. – И надежнее, чем эти проходимцы, которые сбегут отсюда не сегодня-завтра.
– Царь Тесей обречен, – уверенно сказал Дедал. – Я не могу на него рассчитывать.
– Царь Тесей переживет всех своих врагов, – сказала Кора. – И это говорю я, богиня Кора-Персефона.
– Ах, оставь, – улыбнулся Дедал и сразу стал похож на очень лысого Вольтера. – Богини не ползают по подземным ямам и не собирают на себя паутину.
– Ты в самом деле можешь меня убить? – спросила Кора.
– Если ты будешь мешать моим занятиям, моим изобретениям, моей великой судьбе, то, конечно же, я тебя убью, – ответил Дедал, и он был совершенно искренен.
– Тогда я буду помогать твоим изобретениям, – сказала Кора. – И стану незаменимой.
– Не надо говорить глупостей, женщина! – рассердился Дедал. – Ты тратишь мое драгоценное время.
– Я вижу, что на полу лежат твои знаменитые крылья, на которых ты улетел с Крита?
– Да, я придумал, – сказал Дедал, он совершенно изменялся, если речь заходила о его изобретениях, – я придумал, как сделать, чтобы они не плавились от солнца. Я заменил воск, скрепляющий перья, составом из алебастра и черного клея, который, затвердевая, уже не боится жары. Как жаль, что я не знал этого, когда мы летели с Икаром!
Дедал приложил кулак ко лбу – он в самом деле любил своего сына и до сих пор переживал его гибель.
– А над чем вы еще сейчас работаете? – спросила Кора. Дедал сразу насторожился.
– Не надо, женщина, – сказал он сердито, – хитрить и делать из меня дурака. Я обещал моим друзьям присмотреть за тобой, пока они не убьют этого мерзавца Тесея. – Мерзавца?
– Конечно же! Порождение Ехидны! Это он виновник гибели моего сына – не появись он на Крите, я бы жил там в свое удовольствие! И мой сын был бы жив. Ты думаешь, почему я помогаю во всем тем людям, которые его сегодня убьют? Только потому, что не прощу ему смерти Икара.
– Я думаю, что ты не совсем прав, Дедал, – сказала Кора, хоть и понимала, как рискует, произнося такие слова. – Я думаю, что ты делаешь то, что тебе надо. И если бы не было Тесея, ты нашел бы другого виноватого. А так ты связался с самыми страшными преступниками Эллады, пришельцами, которые намерены зверски убить законного царя Аттики, потому что им это выгодно! Они дали тебе мастерскую и деньги, чтобы ты мог покупать приборы и всякие приспособления. В истории человечества таких, как ты, будут тысячи! И завтра они истребят всех греков, пользуясь твоим изобретением, каким-нибудь дьявольским огнем, но ты скажешь, что никогда не принимал в этом участия, потому что именно в это время изобрел новый клей для своих белых крыльев.
– Ты не смеешь так говорить! Это неправда! Я никому не продаюсь!
К счастью для Коры, от ее напора Дедал растерялся. – Тогда выпусти меня, чтобы я могла успеть во дворец предотвратить убийство! – Нет. – Ты боишься?
– Я не хочу им мешать. К тому же ты не успеешь им помешать.
– Тогда тем более ты должен меня отпустить. – Нет.
– Тогда продай мне мою свободу. – Любопытно, – произнес Дедал. Он вытер руки о фартук, снял его, стащил через голову и кинул на пол. – Как же ты намерена меня подкупить? Своим прекрасным телом?
– Нет, не думаю, что ты к этому сейчас стремишься. – Только бесплатно! – Дедал нехорошо засмеялся. – Что для тебя всего дороже? – Знания, – ответил Дедал так, словно был готов к этому вопросу.
– Тогда я буду торговать с тобой знаниями. – Что можешь знать ты, женщина, закрытого от меня?
– Ты можешь смеяться над паутиной, которая покрыла мою хламиду, – ответила Кора. – Но, наверное, даже ты уже знаешь, что нутро человека не должно соответствовать его одежде.
– Ты не богиня! – упрямо ответил Дедал. – И только тянешь время. А это тебе ничего не даст.
– Я предлагаю тебе товар, – сказала Кора. – Что ты хотел бы изобрести? – Чепуха!
– Хорошо. – Кора старалась придумать первый ход, который убедил бы Дедала в ее могуществе. Но что придумаешь, когда у тебя нет под рукой ни компьютера, ни логарифмической линейки? Нужен принцип, понятный Дедалу… – Хорошо, – повторила Кора. – Ты изобрел крылья, которые несут тебя над морем. Но я знаю, что еще легче построить воздушный корабль, который поднимет и тебя, и всю твою семью.
– Ты знаешь? – Дедал вдруг взволновался. Он был заинтригован. Что-то в голосе Коры убедило его, что она не шутит.
– Да. И могу рассказать тебе. Это простое изобретение. Но до него ты не додумался. – Скажи.
– Нет. Мена за мену. Ты скажешь мне, что замыслили твои друзья. – Они не друзья мне.
– Не спеши отрекаться, мастер. Ты хочешь знать, как построить воздушный корабль, который поднимет в воздух десять человек? А несколько таких кораблей могут поднять в воздух целую армию. С этим знанием ты станешь главной драгоценностью для любого агрессора. – Для кого? – Ты согласен? – А ты не обманешь?
– Дедал. Я сейчас в твоей власти. Мне нужно бежать. Если мое изобретение тебе не подойдет, ты можешь приказать своему роботу меня застрелить, ты можешь бросить меня связанной в подвал – я в твоей власти. – А если я тебя обману?
– Зачем? Кто убивает курицу, которая несет золотые яйца? – Ты знаешь еще что-то?
– Ты можешь не верить в то, что я богиня, но от этого я не переменюсь.
Дедал отошел к крыльям, странное зрелище являли они – словно падший ангел растворился, исчез, оставив лишь символ воздушной чистоты.
– Эти люди, – сказал Дедал, – эти люди придумали, как выманить царя Тесея из дворца. – Как?
– Ариадна сказала ему, что ты попала в плен к Пирифою, который хочет тебе отомстить. И она знает, как найти тебя, при условии, что Тесей забудет прошлое и женится на ней.
– Но она же сама сказала, что вышла замуж за Диониса!
– Тесей не знает этого. Тесей думает, что Ариадна все эти годы ждала его. Что она страдала, что она раскаялась… Теперь ты скажи, что за изобретение может поднять в воздух несколько человек? – Куда Ариадна повезет его? – В Собачьи скалы. Их мало кто знает, там лесистые места. Там никто не живет. – И что угрожает там Тесею? – Так мы не уговаривались, госпожа. Расскажи мне об изобретении.
– Никуда он не поедет! Почему он должен куда-то ехать ради меня? Кто я такая? Одна из женщин его двора.
– Даже мне известно, что это не так. – -- Что угрожает ему на той скале? – Хватит. Ни слова больше. – У тебя есть черный уголь? – спросила Кора. Она поняла, что больше Дедал ничего сейчас не скажет. – Где-то был.
Дедал отошел в сторону, к ящику с инструментами, и извлек из него коробочку, в которой лежали мел и кусок угля.
– Я нарисую здесь, – сказала Кора, показав на каменный гладкий пол рядом С крыльями.
– Только рисуй крупнее, – сказал Дедал, – здесь темновато, а у меня пошаливают глаза.
– И сильно… Я имею в виду, ты совсем плохо видишь?
– Я хорошо вижу издали, но плохо вблизи, а это очень неудобно для работы, для тонкой работы. Но это знак старости… Порой так хочется разглядеть малую вещь…
– Может быть, и здесь я смогу тебе что-то посоветовать, – сказала Кора, стараясь, чтобы ее слова прозвучали обыденно.
– Глаза исправить не могут даже боги, – ответил Дедал, но он был взволнован. Изобретатель в нем трепетал от ожидания. – Покажи! Кора нарисовала углем круг. Под ним нечто вроде светильника. – Представь себе, Дедал, – сказала она, – что ты сошьешь или склеишь из кожи или тонкого материала, сквозь который не может проникнуть воздух, большой шар. – Насколько большой?
– Может быть, как этот храм. Если в нижней его части сделать отверстие, а под ним поместить сильный светильник, который дает много тепла, то этот шар начнет надуваться.
Кора кинула взгляд на мастера. Он стоял, скрестив руки на груди и склонив яйцеобразную голову. Он думал.
– Когда шар начнет рваться вверх, ты должен обмотать его веревками и привязать снизу корзину. В корзине же будут люди, которые полетят в небо. Дедал молчал.
Кора понимала, что не может донести до сознания Дедала даже смысл того, что такое воздух и почему он не должен проникать через оболочку воздушного шара. Сейчас он поднимет ее на смех и прикажет кинуть в подвал…
– Чем же лучше покрыть оболочку? Если я сошью ее из шелка, который привозят торговцы с Востока, он будет легким, но если я покрою оболочку клеем, то она станет тяжелой… А кожа, госпожа, совершенно для этого не годится! И не пытайтесь меня учить! – закричал Дедал. Он оттолкнул Кору и, встав на колени посреди зала, принялся рядом с ее неумелым рисунком чертить проект воздушного шара…
– Кроме этого проблема будет – чем питать светильник и как сделать, чтобы он не поджег шар, понимаешь?
– Понимаю, – прошептала Кора, готовая расцеловать старого негодяя.
Только минут через пять – для Коры они прошли быстро, потому что она с наслаждением квалифицированного зеваки любовалась тем, как Дедал рисует и вновь стирает варианты воздушных шаров, ругаясь при этом, смеясь и проклиная кого-то. Вот он начал биться над проблемой управления шаром, а когда Кора сказала ему, что, может, стоит попробовать тот винт, который он уже использовал на своем корабле, Дедал вскочил, подбежал к ней и, встав на цыпочки, расцеловал в обе щеки, щекоча мягкой бородой. Это было неожиданно и даже трогательно. Тут же он отпихнул ее от себя и кинулся вновь к чертежу.
– Дедал, – сказала Кора, – мы еще не закончили разговор.
– Но я же тебе все сказал! Ты можешь идти куда хочешь. Я тебя не держу. – Объясни мне, что грозит царю? – Все ясно и подло, – сообщил Дедал, как будто только сейчас догадался о моральной нечистоплотности своих друзей. – Почему-то им нужно, чтобы твой Тесей не просто погиб, но погибла его голова. С моей точки зрения, это не очень правильно. Но в сущности, это ваши проблемы. – И что они придумали?
– Там есть скала, – сказал Дедал. – Она совершенно отвесная… – Тут он забыл о Коре, вернулся к чертежу и нарисовал вместо шара нечто вроде сигары так, чтобы можно было поставить по винту спереди и сзади. Он принялся рисовать винты. – Дедал! – закричала Кора. – Я тебя убью! – Вот это новость, – удивился мастер. – Неужели я тебе чего-то не сказал? – Не сказал! В чем его смерть? – Я выковал им множество, может, тысячу тонких бронзовых шипов, каждое с локоть длиной. Когда тело твоего любимого царя упадет с обрыва, острия пронзят его в сотне мест. И должен сказать тебе, что задача отлить эти иглы была не простой даже для меня. Хочешь, я тебе покажу, какую я придумал систему постоянного литья и заточки?
– Боже мой, какой замечательный образец военного ученого двадцатого века! – воскликнула Кора. – Это же вы, Дедал, чуть-чуть не уничтожили всю Землю, сохранив при этом способность к любознательности и любовь к музыке и изящным искусствам.
– Я очень любознателен, – согласился Дедал. – Твои носилки стоят во дворе. Можешь ими воспользоваться. – А где кони?
– Если они оставили хоть одного коня – погляди в конюшне! И запомни, что я всегда честно соблюдаю соглашения. – С кем бы ни заключил?
– С кем бы ни заключил. А кто прав, кто виноват, – у меня нет для этого выработанных этических критериев.
И в этот момент, когда Кора поняла, что больше ей не о чем разговаривать с этим нейтралом, в храме стало темно. На секунду.
С грохотом разлетелись в разные стороны деревянные воины Дедала.
Растаптывая их в неудержимой ярости, в храм ворвался кентавр Хирон.
– Он уехал как раз перед нашим приходом, и по описанию за ним приезжала Ариадна. – С ним есть охрана? – Он не взял с собой охраны. – Этого я и боялась, – сказала Кора. И в нескольких фразах она рассказала друзьям о плане Ариадны. Дедал подтвердил ее рассказ. Он с нетерпением ждал, пока кентавр уведет Кору, потому что ему хотелось вернуться к своему новому изобретению.
Но несмотря на грохот, возникший при его появлении, Кора услышала шум и сзади – из полуоткрытой двери, которая вела в подвал, тюрьму Коры, вылез, проклиная всех на свете, измазанный паутиной, весь в пыли и грязи кормчий Феак.
– Ну вот, – сказал укоризненно Дедал, – вы разбили моих деревянных людей, а в них вложено столько моего творческого труда!
Но никто не слушал Дедала. Феак поддержал Кору за плечи – ее вдруг охватила такая слабость, что она с трудом могла бы удержаться на ногах. Кентавр склонился над ней. – Они тебя били? – Нет. – Они тебя хотели убить?
– Может быть. Но пока им было выгоднее посадить меня в подвал. Потом, я полагаю, они бы меня обязательно убили, так, чтобы следа от меня не осталось.
– Правильно, – сказал Дедал, спокойно стоявший в сторонке от могучих копыт кентавра. – Они договорились сжечь Кору, опоив ее, сжечь в печи. Когда закончат все с Тесеем.
– И ты молчал, грязная собака? – закричал кентавр. – Хирон, мы были с тобой друзьями, – сказал Дедал. – Не оскорбляй меня. Подумай, кому бы я мог об этом рассказать? – Мне. Или Фолу.
– Мне было некогда, – честно признался Дедал. – Я ковал иглы, чтобы погубить Тесея.
– Подождите, не надо сейчас обо мне, – попросила Кора. – У нас совсем нет времени. Они хотят заманить Тесея на Собачьи скалы. Там они устроили для него ловушку.
– Тесея во дворце нет, и никто не знает, где он, – сказал Феак. – Он давно уехал?
Путь к лесу, неподалеку от берега моря, где возвышались Собачьи скалы – отвесный обрыв с одной стороны, крутой откос – с другой, и все это высотой в двести локтей, – вел из тех ворот города, неподалеку от которых находилось убежище Дедала. Конечно, можно было бы вернуться во дворец, поднять там тревогу и уговорить отряд телохранителей Тесея отправиться на поиски царя. Но это означало потерять по крайней мере полчаса. Так что во дворец Фол послал одного из двух своих племянников, которые ждали у дворца, среди поверженных и поломанных деревянных людей.
Кора сразу обратила внимание на то, что магнетов – охраны Пирифоя – в доме или возле него нет. Значит, отряд всадников там, в лесу. На стороне же Коры были два старых и один молодой кентавры, пожилой кормчий, да она сама. Небольшая разномастная, но отчаянная армия.
И ей было вовсе не страшно – только бы успеть. А в остальном она была уверена в том, что они обязательно спасут принца Густава. Должна бы трепетать сейчас от страха и нетерпения, а улыбается, скача верхом на верном Хироне и похлопывая его по пегой теплой колючей спине. В своем времени теперь буду непревзойденным мастером скачек на кентаврах.
– Успеем? – спросил Фол. У него было тяжелое копье. Кентавры предпочитают копья. У них могучие руки, и они могут достать копьем практически любого всадника, а если не проткнут, то собьют с коня.
В лесу снег лежал надежно, до весны. На узкой дороге были видны следы многих людей и коней.
– Дурак, что дал себя увести, – сказал Фол. – Он боялся за жизнь госпожи Коры, – ответил Хирон.
Феак ехал верхом на Фоле. У него был старый железный меч с золотой рукоятью. Он привез его из дальнего путешествия к краю света. На лезвии меча было выложено золотом изображение динозавра. Но Феак говорил, что никогда не видел такого зверя.
Два пьяных сатира, видно, сильно замерзли за ночь, выбежали из леса и стали зазывать в гости. Хирон строго спросил у этих бездельников, когда проезжал здесь отряд чужих людей?
– С ними ехал благородный Тесей, – сказал один из сатиров. – Он был печален.
– И рядом с ним ехала красивая женщина, такая нежная, что я не посмел бы обнять ее, – сказал второй сатир. Они глупо смеялись и топали козлиными ногами. Скоро они скрылись за деревьями.
Молодой кентавр хорошо читал следы и потому ехал первым.
– Вот тут они останавливались, спорили, совещались, как ехать дальше. Вот следы царя Тесея – подкова его коня несет на себе изображения змей. Царь спорил… но они его уговорили. – Скоро ли? – спросила Кора. – Теперь надо молчать, – сказал Фол. – Звуки здесь разносятся далеко.
Кентавры осторожно ступали по мерзлой земле. Они шли рысью рядом с дорогой, не спуская глаз со следов. Внезапно молодой кентавр поднял руку. В этом месте следы их противников отделились от основной дороги и по узкой тропинке углубились в лес. Тропинка шла все выше. И становилась круче.
Кора хотела сказать, что слезет с Хирона. Почему-то ей показалось, что так будет лучше. И в этот момент из скопления черных, голых, кое-где с бурыми листьями, кустов вылетела стрела. Она пролетела над плечом молодого кентавра, который с удивлением и слишком поздно повернул голову, следя за ее полетом, скользнула по бедру Коры и вонзилась в ствол дерева. И совершенно беззвучно. Как во сне. Тогда Феак сам спрыгнул с кентавра и покатился по земле. Кора инстинктивно последовала его примеру, кентавры, освобожденные от своей ноши, кинулись в сторону, и в ту же долю секунды стая стрел промчалась над прогалиной, где вилась тропинка, и стрелы застучали наконечниками по деревьям или беззвучно падали на снег.
Если бы кто-то из магнетов, сидевших в засадах, охраняя своих господ, не поспешил выстрелить, то она наверняка бы уже была мертвой. И все они…
Но Кора выхватила небольшой меч, что забрала перед отъездом из дома Дедала, обнажили свое оружие и ее друзья.
В сущности, магнетов было не так много, чуть больше дюжины, – столько Пирифой смог привести в Афины. Они были убеждены, что ловко подстерегли врагов и убьют их, но когда их залп сорвался, то оказалось, что они, стараясь стрелять наверняка, подпустили кентавров слишком близко, и оттого у них не было времени заложить новые стрелы и натянуть луки. И не было времени, а может, сообразительности кинуть луки и схватиться за кривые кинжалы. Ревущая лавина кентавров – а почему бы трем кентаврам и двум взбешенным людям не оказаться лавиной? – обрушилась на длинноволосых дикарей, опрокинула, разметала их – несколько тел остались на земле, и Кора не заметила и не знала, ударила ли кого-нибудь из них мечом, хоть и хотела этого. Оставшиеся в живых разбежались, но, как ни странно, лес, сдавленный холмами, сожрал звуки этого короткого жестокого сражения, и тишина возвратилась немедленно, как только угас топот последнего из магнетов.
…Они стояли в пустом лесу, перед ними была тропинка, которая вела вверх.
Светило зимнее солнце, высоко в небе парил орел, ветер был свежим и бодрым.
Я понимаю, что за чувство движет мною, подумала Кора, это чувство шахматиста, который увидел верный выигрыш в партии, и хотя соперник еще сопротивляется, убежденный в возможности выкрутиться, ты знаешь игру на несколько верных шагов вперед. – Пошли? – спросила Кора. Один из магнетов застонал. Он держался рукой за живот, и вокруг него было много крови. – Добить его? – спросил молодой кентавр. – Они вернутся за ним и добьют, если нельзя донести до дома, – сказал Хирон.
Они начали подниматься, и вскоре деревья расступились, и перед ними образовался покатый подъем к вершине скалы, которая с той, дальней стороны обрывалась вниз.
Они остановились. Впереди, на краю обрыва, стоял Тесей. Остальные были там же – все, включая Медею. Они окружили Тесея полукругом, так что Пирифой стоял сзади, Ариадна и Медея по краям, а незнакомец в шлеме-маске разговаривал с Тесеем, сообщая ему что-то, неслышное на таком расстоянии. Как они заманили его сюда?
Тесей не согласился с чем-то и опустил руку на рукоять меча, но не успел – Медея выхватила меч раньше и отбежала, смеясь. Тесей шагнул к ней, но был настороже. Он, видно, понял, что попал в ловушку.
…Не сговариваясь, Кора и кентавры шли вперед молча, чтобы не спугнуть врагов.
Но все же человек в шлеме-маске что-то услышал, и быстро обернулся – глаза его сверкнули сквозь разрезы бронзы – и крикнул что-то Пирифою. Кентавры и Кора с Феаком ринулись вперед, но Пирифой успел толкнуть Тесея. Тесей не удержал равновесия – слишком силен и неожиданен был толчок. Он поднял руки в тщетной попытке удержаться на краю, и тогда человек в маске толкнул его еще раз, хоть и не сильно… Тесей с криком исчез с обрыва.
– В стороны! – закричала Ариадна. Четверо убийц побежали в разные стороны, и лишь Кора поняла причину паники, прозвучавшую в голосе герцогини: если они последуют за Тесеем, то погибнут также наверняка и навсегда, как Тесей.
Они разбегались как зайцы по вершине скалы, вламываясь в кусты, что росли там с боковин скалы, но Кора и ее друзья не стали их преследовать. Потому что бежали прямо к обрыву. Они замерли на самом краю.
Внизу – страшно далеко, они разглядели золотистый отсвет бронзовых игл.
Но не увидели тела Тесея, пронзенного насквозь этими иглами. Тесея не было.
– Хирон, – взмолилась Кора. – У тебя же глаза, как у орла…
– Его нет там, – сказал кентавр. – Что-то случилось. – Может, там куст, незаметный отсюда, и он зацепился за него? – спросил Феак.
И тут большая, но легкая тень пронеслась над площадкой.
Громадная белая птица, из последних сил взмахивая крыльями, пролетела над площадкой и уронила свою тяжелую ношу на снег. Тесей лежал на площадке.
Дедал, не сложив крыльев, опустился рядом с ним и сказал:
– Вот уж не думал, что смогу его поднять. – Как? Почему? – закричала Кора. – Я успел подлететь и увидел, как они его скинули. У меня новые крылья. Стоило же их испытать. Они подошли к Тесею.
Он открыл глаза, нашел Кору, обрадовался ей. – Все-таки ты жива, хвала богам, – сказал он. – Мой друг Дедал, что на самом деле подвигло тебя на столь рискованный и героический поступок? – спросил Хирон. – Это настолько не в твоем характере…
– Уважаемая госпожа Кора. – Дедал перевел дух и проверил ремни, которыми крылья были прикреплены к его телу. – Смотрите, как я все рассчитал. Я не повторяю ошибок дважды.
– Дедал! – Хирон вышел из себя. – Говори, почему ты здесь?
Изобретатель обернулся к Коре. Он не просил, а объяснял – воспитанный человек среди друзей.
– Уважаемая госпожа Кора обещала показать мне, каким образом можно улучшить зрение, когда я смотрю на малые предметы. Если она не солгала, то такой дар с ее стороны стоил небольшого полета к скале Партены. – Ты, как всегда, расчетлив, – сказал Фол. – Разумеется, мой друг. Потому я велик и буду великим в памяти человечества, а тебя скоро забудут. – Не все, – сказала Кора.
Тесей сел и потряс головой, как бы приводя в порядок ее содержимое. Феак помог ему подняться на ноги. Молодой кентавр подобрал меч и принес царю. – Спасибо, Тесей, – сказала Кора. – Мы квиты, – улыбнулся молодой царь. Но молодой ли? Кора увидела лицо человека, умудренного суровой жизнью. Сколько тебе лет, Тесей?
Дедал тронул ее за локоть. Глаза его были такие же, как у голодного кота.
– Для этого, – сказала Кора, – надо взять кусок стекла. Допустим, шар. – Дедал внимательно слушал ее. – И затем надо будет шлифовать его до тех пор, пока не получится линза. Линза – это вот что. – Кора нарисовала линзу пальцем на снегу. – Мы смотрим как бы сбоку на плод твоей шлифовки. И от того, насколько линза плоская, она будет по-разному увеличивать…
Поблагодарил ли ее Дедал или не успел, она так никогда и не узнала.
Мир вдруг потерял четкость очертаний и стал крутиться, набирая скорость, пока не превратился в серую тошноту от бесконечного и стремительного взлета… И все исчезло.
Кора очнулась в клинике ВР-центра, в отдельной палате. Она открыла глаза и увидела возле койки мужественное и слишком красивое – даже в Древней Элладе таких не делают – лицо комиссара Милодара. – Что случилось? – спросила она. – Поздравляю с завершением первой части задания. – Как так? Они же остались там! И Тесей тоже! – ВР-круиз принца Густава завершен, так как завершено земное существование царя Тесея. Разрешите процитировать соответствующий источник.
Милодар включил дисплей у ее койки. Голос оттуда произнес:
"Царь Лиокомед притворился, что хочет показать царю Тесею его владения. И заманил его на вершину высокого утеса, откуда столкнул героя вниз. Представил же он все это дело так, будто Тесей упал случайно, когда пьяный решил прогуляться после обеда". Павсаний. Описание Греции, издание Роша-Перейра, том первый, параграф семнадцатый.
– Спасибо, – сказала Кора и почувствовала бесконечную на всю жизнь горечь, потому что никогда больше не увидит Хирона, Феака и Фола, с которыми она не успела попрощаться… Ну что бы предупредить ее за минуту до конца той жизни?
– Ты плачешь? – удивился Милодар. – Ну и нервочки у тебя, агент Орват. Возьми себя в руки. Нам нельзя здесь с тобой разнюниваться. – Уйдите, а? – попросила она. – Хоть ненадолго. – Только ненадолго…
Милодар вышел, и Кора выплакалась сразу за несколько лет.
Милодар, как и грозился, возвратился через час. Но предварительно прислал косметолога и массажистку. Негодяй, ни слова не сказал о том, как она выглядит, но как нагло продемонстрировал свое действительное отношение к ее пропавшей красоте.
Первым делом Кора потребовала зеркало и принялась себя разглядывать. Массажистка и косметолог сидели смирно.
Объективную картину ущерба, который нанесла Коре прошедшая командировка, было определить нелегко, потому что перед этим она полчаса ревела, глаза и щеки опухли и покраснели. Но помимо этого Кора была вынуждена признать, что из зеркала на нее глядит женщина скорее средних лет, нежели молодая, загорелая до черноты, с выгоревшими до белизны волосами, среди которых Кора, с покорностью судьбе, увидела и седые…
Под взглядами специалисток Кора разделась – тело загорело неравномерно, правая рука и ноги до колен были темными. Ведь специально Кора не загорала, но эти части тела нередко были открыты.
– Какое сегодня число? – спросила она массажистку, которая начала разминать ей живот и пробежала пальцами по груди и плечам.
– Восьмое марта, – сказала та. Она была совсем девочкой, черненькой, курчавой, Коре даже показалось, что видела ее среди своих рабынь в Афинах. Видно, теперь ей часто будут чудиться здесь знакомые лица. – А какого года?
Она ждала ответа, но боялась, что он будет иным. И в самом деле Кора потеряла меньше, чем полгода жизни. С осени прошлого года, с конца сентября и до начала марта.
– Значит, все это сойдет? – спросила она у косметолога, проводя жесткой ладонью по обветренной и еще не высохшей щеке.
– Вы снова будете молоденькой, как… Афродита. – Смешно, – сказала Кора. – Афродита вовсе не молода.
– Ну вы же понимаете, что я имею в виду! Специалистам, видно, не объяснили, из какой командировки вернулась агент Орват. Впрочем, в центральной клинике ИнтерГпола не принято задавать вопросы. Ни здесь, в отделе диагностики и контроля, ни в отделении пластики, ни в корпусе замены тел.
Милодар вошел, когда косметолог и массажистка еще трудились в четыре руки.
Кора не стеснялась его – в Древней Греции иное отношение к наготе. Милодар отвернулся к окну и попросил: – Если можно, то прикройся, а? – Мы кончаем на сегодня, – сказала массажистка. – Отлично, – ответил Милодар. – Вы получите агента в качестве постоянной пациентки через несколько дней. Разработайте пока наиболее быструю и эффективную программу восстановления. Понятно? Специалисты собрали свои чемоданчики. – Что нового? – спросила Кора, когда они вышли. Милодар почти нежно прикрыл ее простынкой. – Не надо соблазнять меня, – попросил он. – Ведь я собираюсь .жениться. – Наконец решили? – Почти. – И на ком же?
– На обеих. Иначе умру от ревности. Нельзя жениться лишь на одной из близняшек, оставляя вторую неизвестно кому, при условии, что ты их не различаешь.
– Хорошо быть начальником, – сказала Кора. – Ты не представляешь, какой будет скандал! – Никакого скандала, – ответила Кора. – Вам просто сменят гражданство на кувейтское или оман-мускатское. И у вас еще останется резерв исламских браков.
– Не говори глупостей! – вспылил Милодар. – Расскажите же, что нового, – попросила Кора. – Нового? – Милодар вытащил трубку, хотел ее раскурить, потом спросил, можно ли курить в палате. Сам себе ответил, что конечно же – нет. Раскурил трубку и сказал: – Тесея проверяют в этой же больнице. У него все в порядке.
– ВР-круиз выдаст ему сертификат об успешном завершении путешествия?
– С отличием, – искренне ответил Милодар. – И он полетит к себе? – Завтрашним специальным рейсом. Эту фразу Милодар произнес с некоторым нажимом, и Кора решила не спрашивать его, почему же спецрейсом, – пускай сам расскажет. – А остальные?
– По моим сведениям, их ждал крейсер без опознавательных знаков, который тут же взял курс на их планету.
– Как я понимаю, для нас с вами их роль в этой истории интереснее, чем роль Тесея?
– Тесей прост, как правда, – сказал Милодар. – Тебе не мешает, что я курю?
– Как могло получиться, что три или даже четыре наших современника, не взяв путевок на ВР-круиз, не соблюдая его правил, носились свободно по Древней Греции, как пошлая банда убийц? – Почему ты решила, что они не взяли путевок? – Да потому что они помнили, кто они, где они и зачем они! Точно как я! – Они не были в игре?
– Вы, по-моему, свалились с Луны, или вас сознательно кто-то запутывает. Разве вам не понятно, что…
– Стоп! – приказал Милодар. – Ни слова больше. Мне была высказана иная версия. – Вы ей поверили, комиссар? – Я ей не поверил, но должен был справиться у тебя. – Тогда я вам скажу…
– Ты ничего не скажешь, – ответил Милодар. – И больше не откроешь рта до тех пор, пока не окажешься на тайной московской базе. – Но я голодная как собака! – Еще одно слово, и я загоняю в тебя иглу! В руке Милодара поблескивал парализатор. Кора посмотрела с ужасом на своего шефа. Глаза его сверкали злодейским, убийственным огнем.
Дулом парализатора он нажал на кнопку на браслете и произнес:
– Эвакуационный флаер высокой защиты… палата номер шестнадцать акклиматизационного отделения! Шестой этаж. Два флаера сопровождения! Усилить охрану московской базы по схеме особой тревоги. – Комиссар, – начала было Кора. И увидела узкое дуло парализатора, из которого высовывался кончик иглы.
Она промолчала все шесть минут, пока перед окном не завис флаер особой службы.
За это время Милодар успел подвинуть к двери тяжелый шкаф, привалил кровать. Кора стояла за шторой.
Флаер замер у окна, и Кора первой прыгнула в него через узкое отверстие. За ней последовал Милодар. По жесту комиссара флаер сразу упал вниз, – и правильно сделал – в тот же момент ручная ракета, выпущенная из коридора по двери палаты, рванула в шкафу с инструментами.
