***
…Флаер пошел прочь на бреющем полете. Флаер сопровождения летел чуть выше и левее…
Патрульный вертолет ВР-центра сорвался с крыши небоскреба и спикировал на них. Удар принял на себя флаер сопровождения. Милодар, не спускавший глаз с картины короткого боя, смотрел, как обломки флаера сопровождения и парашюты с катапультировавшими агентами сыплются на Воробьевы горы. Он не переставая передавал их координаты в центр реанимации, чтобы за ними как можно скорее прислали "скорую помощь".
До "Узкого" добрались без новых приключений. Там барражировали еще две боевые машины, которые прикрывали их сверху, пока флаер спускался к широкой трубе, торчащей из пруда. Милодар и Кора спустились по веревочной лестнице к трубе, там по ступенькам, вделанным в стенку трубы, проникли под пруд, где на изрядной глубине и располагался московский узел управления ИнтерГполом. Милодар сказал Коре: – Теперь можешь разговаривать. Сам же прошел к транслятору вещества и вложил в него кассету с полной записью событий последнего часа. Через шесть минут эта кассета ляжет на стол шеф-комиссара в Галактическом центре. Ему принимать решения. Кора спросила: – Можно выпью? – Разумеется. Открой бар и пей. Совсем недавно здесь сидела визитерша – дама Рагоза. Совсем недавно. – Ты что, перешла на сухое вино? – Да, привыкла как-то… Оба засмеялись.
– Пойми, что я не имел с тобой связи. Все время, пока ты была в ВР-круизе… А ты утверждаешь, что убийцы свободно проникли и туда? – Может быть, и не единожды. – Кто были эти убийцы?
– Трех я знаю. Кларисса выступала в облике волшебницы Медеи, герцогиня Рагоза стала Ариадной…
– Не может быть! – вдруг развеселился Милодар. – Ей захотелось своего племянника? – Ничего не вышло. Я это пресекла. – Из ревности?
– Не будем вдаваться в подробности… Я спасала его жизнь.
– Он предпочел тебя? Нет, ты скажи, предпочел? Если ты скажешь "нет", я тут же подошлю к нему наемного убийцу – и уж мой человек, не промахнется!
– Иногда я жалею, что этого не случилось, – сказала Кора.
– У вас было столько времени! Как они мне сказали, субъективно – несколько лет.
– Об этом ты догадываешься только в последний день, – ответила Кора.
– Тогда первым делом ты должна сообщить мне подробно, во всех деталях обо всем, что произошло в ВР-круизе с тобой и охраняемым тобой объектом. На подробный рассказ я даю тебе двадцать минут. Через двадцать минут кассета должна уйти в Галактический центр. Мы имеем дело с достаточно серьезным противником, и решения, очевидно, будут приниматься на самом высоком уровне.
Пока Кора, усевшись перед компьютером, докладывала о своей командировке, Милодар сделал и принес ей яичницу с ветчиной и банку обожаемого абрикосового джема.
– Картошки! – потребовала Кора, отключив на секунду запись.
К концу передачи Милодар испек несколько картофелин в мундире.
Отправив кассету, он уселся напротив и с удовлетворением смотрел, как Кора ест картошку, окуная ее в соль.
– Рассказ я твой слышал. Не откажи мне в нескольких дополнительных деталях.
– Пожалуйста. У вас пива нет? – Где-то была банка. Милодар достал банку из холодильника. Отдаленный гул проник в их каземат, и стены его задрожали. С потолка полилась струйка воды.
– Ничего, – сказал Милодар. – Отобьются. Мы давно следили за паном Гермесом-Полонским. Они забрали слишком большую власть над Игрой, и она для них перестала быть игрой. Они стали зарываться – от уверенности в себе и от того, что им обязаны многие сильные мира сего. Но скупой платит дважды. Они польстились на миллиарды, которые им предложили убийцы с Рагозы, хотя, сидя тихо, они могли бы спокойно заработать эти миллиарды за несколько лет. – Милодар позволил себе улыбнуться. – А акционеры? Общественность? – Я полагаю, что мало кто, кроме посвященных лиц, узнает о действительной сути конфликта. И голову даю на отсечение, что из Галактического центра придет указание смикшировать звук… сделать все тихо. Спокойствие – вот главный принцип Галактического центра. Кто-то исчезнет, о ком-то забудут…
Больше взрывов не было. Милодар снова сходил на кухню, принес оттуда большую кастрюлю и подставил ее под струйку, льющуюся с потолка.
– Троих ты знаешь, – сказал он. – Для Центра нужна была информация. Они сами ее будут обрабатывать. Я не такой умный. Мне интересно твое мнение. Кто четвертый, так и не догадалась? – Нет. Но он был главным.
– И все равно сочетание этих марионеток мне кажется неестественным. Хоть я и изучал твой отчет о полете на Рагозу. Давай попробуем понять, кем что руководило.
– Давайте, – сказала Кора. Она так неожиданно вкусно и быстро наелась, что ее начало клонить в сон. – Первая убийца – Медея. Кларисса.
– Она – помощница, – сказала Кора. – Я убеждена. Она у них в руках. Я помню ее по Рагозе. Она меня спасла от смерти. Думаю, что Кларенс обещал ей, что разделит с ней ложе и трон в случае своего прихода к власти.
– Второй убийца сам Кларенс. Почему бы ему не рассчитаться с Густавом на дуэли? Как и договаривались? И почетно, и красиво.
– А вдруг Густав вернется из ВР-круиза другим человеком? Так случалось. Ведь прожитая человеком в круизе жизнь остается в его памяти и навыки остаются тоже. Я думаю, что, по здравом размышлении, Кларенс решил не рисковать, и когда у Клариссы операция провалилась…
– Когда ты провалила операцию Медеи, то он взялся за дело сам.
– В промежутке была госпожа Рагоза, – напомнила Кора.
– Ее игра настолько нелогична, что я теряюсь… даже забыл о ней. Удивительно, но злейшие враги объединились против Густава из страха перед тем новым, что он намерен принести на планету. Полагаю, что все разговоры о позоре поражения на дуэли, которыми меня кормили милые агенты Космофлота, это домашние домыслы. Я даже допускаю, что заговор против него, возглавляемый тетей и главой его собственного клана, существовал давно. И когда госпожа Рагоза появилась у нас с рассказом об опасности, угрожающей Густаву, она уже знала, кто займется его ликвидацией.
– Я не спорю, что ваша версия может быть справедливой, комиссар, – согласилась Кора. – Если бы не появился потом человек, который не хотел показывать своего лица и который взял в руки руководство операцией. До того как он появился, я так или иначе с ними справлялась. У меня есть способность заводить друзей, вот они мне и помогали. Но когда появился четвертый, Бронзовая Маска, я чуть было не потерпела поражение. – А кто были твои друзья? – спросил Милодар.
– Вы не поверите, комиссар, – ответила Кора. – Два кентавра, Феак и Дедал. – Тот самый? – К сожалению, тот самый.
Уловив нечто странное в голосе Коры, Милодар оживился:
– Ты обязана мне все рассказать. Зажужжала межпланетная грависвязь. Кассета из Галактического центра материализовалась под компьютером.
– Ну вот, а ты боялась, – сказал Милодар. Послание из Галактического центра было чисто звуковым, кратким и безликим:
"Комиссар Милодар остается на Земле для задержания любой ценой, несмотря на противодействие ряда земных правительств, президента Гермеса-Полянского. Задержание проводится в течение сегодняшнего дня. В случае необходимости вылет с Земли блокировать. Эскадра крейсеров уже вылетела".
Комиссар Милодар слушал голос начальства, медленно качая головой, подобно старинной китайской игрушке – болванчику.
"Агент Кора Орват сегодня же на корабле, которым летит на Рагозу принц Густав, отправляется с ним и осуществляет его охрану до момента, когда Галактический центр ИнтерГпола решит, что опасность для его жизни миновала".
– Еще чего не хватало! – закричала Кора. – Я в отпуске. Ее никто не слышал.
"Ответственность за отлет принца Густава и Коры Орват, а также за их безопасность в пути полностью лежит на комиссаре Милодаре. Рекомендуем использовать для этой цели его личный крейсер".
– Еще чего не хватало! – закричал комиссар Милодар. – У меня только один крейсер, и он нужен для более важных операций! Но и Милодара никто не услышал.
– Что там внутри? – спросила Кора. – Контрафагот, – ответил Тесей, – в свободное время я люблю играть на контрафаготе.
Милодар разлил пиво по бокалам. Себе же нацедил из сифона воды.
– Вы бросили пить? – спросила Кора. – Совсем? – Мое заявление о переходе в кувейтское подданство рассмотрено благожелательно, – ответил Милодар. – А у нас в Кувейте строгие правила: никаких спиртных напитков.
Когда голос шеф-комиссара умолк, Милодар нажал кнопку селектора:
– Лейтенант, приведите сюда моего гостя. – Он здесь?
– Я его с утра убрал из госпиталя. И видишь, оказался прав.
Открылась дверь, и вошел принц Густав. В руке он держал длинный черный футляр.
В отличие от Коры, которая: была в ВР-мире в командировке и потому сохранила свой облик, Густав, как игрок ВР-круиза, имел право себя улучшить в соответствии с выбранной ролью. Поэтому Кора не сразу узнала в высоком сутулом молодом человеке героя Древней Эллады Тесея, который мог свободно поднять Кору на одной руке.
Молодой человек будто сошел с фотографий, с тех, что Кора рассматривала в этом кабинете полгода назад. Те же очки в тонкой золотой оправе. Он их носит, чтобы казаться умнее, поняла Кора. Густав сразу ее узнал.
– Дама Орват! – воскликнул он и радостно улыбнулся, и это была улыбка царя Тесея, открытая, добрая и в то же время плутовская, которая всегда напоминала тому, кто умеет смотреть, что с этим человеком лучше все же держать ухо востро.
– Кора, – поправила его она. – Пожалуйста, называйте меня Корой, хотя я совершенно теряюсь, как вас мне называть. Просто господином наследным принцем и вашим высочеством?
– Я тоже умею шутить, – ответил принц. – Вы знаете мое имя – Густав. Хотя, наверное, вам приятнее было бы называть меня Тесеем.
– Для этого вам придется полгода качать мышцы, – бесцеремонно сообщила принцу Кора, и тот не стал спорить.
– Что-нибудь выпьете, принц? – спросил Милодар. – Пива. – Принц поставил футляр на пол. Он был метра полтора длиной.
Малый крейсер "Честь-2", название которого всегда забавляло Кору, потому что она представляла его как честь второго сорта или разряда, стартовал без всяких помех через четыре часа с подмосковного поля.
Крейсер был невелик и автоматизирован. Кроме пассажиров на нем находилось лишь три навигатора и девица-связист, она же оружейник. Девица была резка в движениях, подчеркнуто сурова, но при этом завидовала Коре и мечтала стать полевым агентом. Имени ее Кора за несколько полетов на "Чести-2" так и не запомнила, потому что команде крейсера на каждый полет выдавали новые фальшивые документы, отчего и сами навигаторы порой не могли оперативно вспомнить детали своей новой биографии.
Каюты Густава и Коры были невелики, но уютны и славно обставлены, включая обильно снабженные бары, содержимое которых также тщательно проверялось и заменялось перед каждым рейсом во избежание отравы. Так что можно догадаться, что на борту этого крейсера передвигался по Вселенной сам комиссар Милодар.
Тесея в первый день Кора почти не видела. Сама она диктовала отчет и отвечала на миллион компьютерных вопросов, касавшихся как альтернативной Древней Греции, так и особенностей ВР-круиза и, наконец, положения дел на Рагозе.
Перед обедом Кора отыскала бывшего Тесея в гимнастическом зале, этот небольшой зал был любимым детищем Милодара. Тесей крутил колеса тренировочного велосипеда. Кора несколько удивилась, увидев, что, несмотря на худобу и некоторую сутулость, он хорошо сложен, мышцы его вполне рельефны, очевидно, на них нет ни капли жира. По типу мускулатуры Кора скорее отнесла бы принца к стайерам или даже марафонцам, способным к длительным упорным усилиям. – Вы будете обедать? – спросила Кора. Густав прекратил крутить педали. Бегущая перед ним на экране дорожка погасла. – Мы больше не друзья? – спросил Густав. – Мне трудно воспринимать вас здесь как моего старого протеже Тесея.
– Тот был красив, отважен, непобедим и служил царем, – сказал Густав, слезая с велосипеда и накидывая на плечи махровое полотенце, чтобы идти в душ.
– Какая чепуха! – искренне возмутилась Кора. – Он был милым человеком, и мне очень хотелось бы, чтобы вы от него что-нибудь унаследовали.
– К сожалению, я все помню, – сказал Густав. – Всю свою ту жизнь. Поэтому я ощущаю себя очень старым.
Кора внутренне согласилась с ним. Старость Густава была в тоне его голоса, во взгляде, в том, как он осторожно и выверенно двигался и даже поворачивал голову. В отличие от Коры Густав не сохранил ни загара, ни мышц – они были им как бы получены в начале Игры, как бутсы или теннисная ракетка. И теперь сданы бутафору. Раны и шрамы Коры были внешними, Густав же получил свои на всю жизнь, только для этого надо было заглянуть ему в душу.
– Скажите, вам субъективно понятно, сколько времени мы с вами там прожили? – спросила Кора уже за обедом.
– Я жил там дольше, чем вы, потому что вырос в Трезене. – Вы помните и это?
– Смутно. Я думаю, что это программа, как бы предварительные условия игры, заложенные в мою память в момент входа в роль.
– Тогда у вас нет оснований чваниться годами и веками. Я же тоже прилетела вслед за вами, как только стало известно, что на вас готовится покушение. – И тогда познакомились с моей тетей? – И вашей будущей супругой, – позволила себе улыбнуться Кора. Ей было любопытно, как воспримет ее слова Густав. Что он успел узнать после возвращения? Что он помнит? Что он понимает?
– Я ознакомился с вашим отчетом, – сказал Густав. – И внутренне сравнил его с собственными воспоминаниями. – И не совпало?
– Отчет – это как медицинское пособие. Скелет. – А факты – кости?
– Факты совпадают, – улыбнулся Густав и поправил указательным пальцем дужку очков. Совсем как царь Тесей. – Меня спасло то, что вы, госпожа Кора, побывали на Рагозе и знали их всех в лицо.
– Не всех. Для меня загадочен четвертый член бригады.
– Не узнали? – спросил Густав. – Может быть, вы его не видели в Рагозе? – У него тоже династические соображения? – Мне давно следовало бы догадаться, – сказал Густав. – Я никуда не годный глава государства. Я не разбираюсь в людях!
– Неправда! – возмутилась Кора. – Я наблюдала за вами много лет! Вы отлично разбираетесь в людях!
Густав замер с ложкой в руке. Он смотрел на Кору так, как царям не положено смотреть за обедом на своих охранников.
– Я в тебе никогда не разбирался, – произнес он после того, как Кора увидела и впитала этот взгляд, ощутив щекотание под ребрами. – Но во мне всегда сидело опасение, что ты намерена кинуть меня через бедро.
– Ну вот и все испортил, – расстроилась Кора. – Мы чуть было не перешли на лирическую ноту.
– Тебе это было неприятно? – Нет, царь Тесей.
– Не надо. Мне грустно сознавать, насколько я жалок после обратного превращения.
– Глупости! – заявила Кора. – Пустые выдумки. Я видела, как ты работал в тренировочном зале. У тебя нормальное мужское тело. Даже смотреть приятно,
– Если бы ты не была древней гречанкой, – сказал Густав, – я бы наверняка растерялся от такого замечания.
– Я не только древняя эллинка, – сказала Кора. – Но есть подозрение, что я – воплощение Персефоны, хранительницы царства мертвых.
– Чепуха! – рассмеялся Густав. – Это тебя пугали глупцы, а ты, наверное, как и положено полевому агенту, не любишь читать. Кора-Персефона – покровительница цветения, расцвета жизни. Именно поэтому каждую осень мрачный Аид затягивает ее обратно в царство мертвых. До весны.
Они перешли в маленькую кают-компанию. Кора споткнулась о футляр с контрафаготом. Густав открыл горячий бар и извлек из него две чашечки кофе. Кора – хороший коньяк из другого бара. – Твой Милодар – сибарит, – сказал Густав. Они сидели на небольшом диване, невероятно мягком и расслабляющем. И Кора никак не могла понять, почему она оказалась на этом диване, когда ей можно было бы сесть в кресло по другую сторону низкого столика.
– Тебя не стесняет наша одежда? – спросил Тесей. – Еще как стесняет! – призналась Кора. – А кто тот человек. Бронзовая Маска?
– Мы его увидим… Я тебе его покажу. Нет смысла называть его имя сейчас, если оно ничего не говорит.
– Жаль. Это как в плохом детективе – главный убийца появляется в последний момент со стороны, потому что автор не придумал, кому отдать пальму первенства.
– Обычно это бывал дворецкий, – напомнил Густав.
Он чуть-чуть подвинулся к Коре. И замер, как бы проверяя реакцию птицы глазами кота.
– Тебе было лучше, – сказал он. – Подумай, ведь ты все видела и всех узнавала. Для меня же вокруг существовали лишь мои современники, мои древние современники. Я видел тебя, я видел тупицу Кларенса и охотницу за троном Клариссу. Но иными, чем мы. Я же не подозревал, что где-то существует страна Рагоза и в ней трон, который мне, вернее всего, не суждено занять. И все мои надежды на то, чтобы омолодить мою страну, рухнут… Понимаешь ли ты, что прожила несколько субъективных лет рядом с самым настоящим Тесеем. Я помню, как я боялся ворожбы Медеи, как внутри весь дрожал. – Внешне это не было заметно. Рука афинского героя потянулась за чашечкой кофе, но на полдороге зависла над коленом Коры, словно вертолет, заблудившийся в плохую погоду.
Кора не обратила на вертолет никакого внимания, а спросила:
– И совсем ничего не отзванивало в твоем сознании, или, скажем, подсознании? Ведь твоему мозгу объективно эти люди были более чем знакомы!
– Больше того… ты будешь смеяться. – Густав отвел вертолет к летному полю – к плоскости стола, откуда он забрал пассажиров, то есть чашечку с кофе. – Ты будешь смеяться, но до того, как я выслушал твой рапорт, я не до конца осознавал всю серьезность положения. Я видел, как ты сидишь в какой-то комнате и с равнодушным лицом рассказываешь, что в такой-то ситуации такая-то герцогиня Рагоза приняла ВР-облик Ариадны и передала объекту охраны клубок ниток… Я слушал тебя и в мозгу что-то щелкало. И я вспомнил ситуацию: и ревущую толпу перед входом в Лабиринт, и глаза Ариадны, а потом – как я рубил этого несчастного урода.
– Минотавра?
– Конечно. Но тогда он не показался мне несчастным уродом. Он был зловещим чудовищем, символом угнетения моих родных Афин, пожирателем девушек! Я сражался с ним… потом слушал тебя и понимал: О боги! Ариадна же и на самом деле моя помолодевшая тетка Рагоза, которая сочла за самое разумное в интересах сохранения кланов присоединиться к моим врагам. Хотя я думаю, ей пригрозили… – Кто?
– А потом я слушал твои слова о Пирифое и думал: идиот, как же ты мог не узнать братца Кларенса! – Братца?
– Это было его прозвище в школе для особо одаренных детей, в которой мы учились. В Рагозе все князья и принцы по рождению получают звание "особо одаренных детей" и отправляются в особую школу. Это демократично и в то же время дает возможность не толкаться в обществе плебеев. На самом деле это ужасное лицемерие!
– Разумеется, – сказала Кора, с надеждой глядя на то, как рука Густава вновь поставила чашку на столик и на этот раз по-братски опустилась ей на дальнее плечо, так что Коре пришлось чуть податься к принцу. Что она и сделала весьма покорно.
– И тогда мне стала ясна структура заговора, – сказал Густав. – И я догадался, кто же тот, четвертый, главный организатор моего устранения! – Когда вернешься, ты их всех повесишь? Густав так удивился, что, к сожалению, снял руку с плеча Коры.
– Почему я должен их вешать? Я же намерен строить демократическое государство! – И тебе позволят? – Пусть только попробуют возразить! – Тогда положи мне руку на плечо, как было! А то здесь что-то прохладно!
– Тебе зябко? – удивился Густав. – Ты же всегда любила холод. Дай-ка я подниму температуру в отсеке. – Ион потянулся через Кору, чтобы достать до выключателя…
Кора чуть-чуть сдвинулась с таким расчетом, чтобы Густав не удержал равновесия и вынужден был дотронуться ухом до ее груди.
Сладкий электрический ток пронзил все ее тело, а этот идиот тут же вскочил с дивана и принялся извиняться.
– Тесей, – сказала тогда Кора, – мне это надоело. Мы сможем с тобой наговориться о делах и даже подорваться на мине, которую нам подложат в Космопорте завтра. Но уже десять или пятнадцать лет я хочу, чтобы меня поцеловал настоящий древнегреческий герой. Он же совершенно не обращает на меня внимания.
– Честное слово? – спросил Тесей. Нет, конечно же, он глуп!
– Я тебе лгу, я над тобой издеваюсь, я над тобой смеюсь – что тебе еще надо? Или ты хочешь, чтобы я… чтобы я…
И тут она поняла, что не знает, как и чем ему угрожать, как его задеть, обидеть, расшевелить и уничтожить, потому что ей хотелось всего одновременно.
Тогда Тесей осторожно, как в замедленной съемке, опустился перед Корой на колени и опрокинул при этом журнальный столик, правда этого не заметив. Почему-то он принялся целовать ей руки, что было, конечно, очень красиво и сентиментально, но, с точки зрения Коры, пустой тратой времени после всех лет ожидания.
Так что Коре ничего не оставалось, как осторожно извлечь свои пальцы из его рук и, сжав ими щеки бывшего царя и будущего короля, поднять его голову поближе к своим губам.
Густав не сопротивлялся, особенно после того, как сообразил, что от него требуется.
– Я так ждал этой минуты, – прошептал он. Кора позволила ему склониться к ней и поцеловать ее с искренним древнегреческим энтузиазмом. Кора подозревала, что длительное пребывание в древнем мире превратило рагозского студента в опытного любовника – правда, пока лишь подозревала…
Поцелуи Густава становились все жарче, и он уже как-то приспособился на диване рядом с Корой, так что наступал тот момент, когда надо было решать, начинать ли сопротивление, хотя бы из тактических соображений, либо плюнуть и не сопротивляться.
…Комиссар Милодар, конечно же, угадал ее мысли. Это, к сожалению, отличает его от остальных людей в Галактике.
– Молодые люди, – сказал он. – Я вам искренне сочувствую, но работа еще не закончена, и я категорически возражаю против того, чтобы мои агенты позволяли себе отвлекаться на любовь в то время, когда работают телохранителями.
Кора вырвалась из-под обалдевшего Густава, вскочила с дивана и почему-то принялась ставить на место опрокинутый журнальный столик. Густав, опомнившись, встал на колени на ковер, чтобы собрать с него разбитые чашки и прочую мелочь, свалившуюся со стола. Он старался не смотреть на Милодара.
– Я вам этого, комиссар, никогда не прощу, – искренне заявила Кора. – И если бы я не знала, что это вовсе не вы, а только ваша голограмма, то я бы задушила вас собственными руками.
– Голограмма! – воскликнул Густав. – А я-то ломаю голову, когда господин комиссар смог забраться на корабль, если мы отлетали без него.
С этими словами он кинул в Милодара книгой воспоминаний первой жены физика Эйнштейна, которую схватил с рояля. Комиссар инстинктивно отшатнулся, но книга все равно прошла сквозь его плечо.
– Правильно, – сказал Густав. – Это только голограмма.
– Тем не менее я категорически возражаю против метания в меня предметов, – заявил Милодар. – Я нахожусь при исполнении обязанностей, и вы нанесли моральную травму высокому должностному лицу.
– Что вас принесло, комиссар? – обиженно спросила Кора, которая уже пришла в себя. Она наклонилась и подобрала с пола книгу.
– Разумеется, завтрашние дела, – ответил Милодар. – Я спешил сюда, будучи совершенно уверен, что молодые люди обсуждают завтрашнюю тактику поведения. Ведь именно завтра нас может ждать засада. Все четверо убийц из Рагозы исчезли еще до возвращения принца Густава и агента Орват. Их поджидал быстроходный корабль. У них в запасе было несколько часов, чтобы подготовить встречу и уничтожение принца. Поэтому естественно, что я отложил все дела и примчался к вам. К сожалению, я застал совершенно непотребную эротическую сцену. Я подозреваю, что в своей Древней Греции в результате непрерывного общения с сатирами, нимфами и другими козлами вы совершенно распустились и думаете лишь о сексе. И мне стало стыдно… – Комиссар понурился.
– А теперь позвольте мне сказать два слова. – Принц Густав остановил поднятой рукой готовую уже броситься в бой Кору. – Я разговариваю сейчас с вами как глава независимого государства, комиссар, и прошу об этом помнить. Хорошо?
– Хорошо, – произнес Милодар на тон ниже. Он был чуток на перемены в политической обстановке.
– И хоть вас это совершенно не касается, – продолжал Густав голосом и тоном царя Тесея, – для вашей информации могу заверить вас, что агент Кора Орват, которая по крайней мере трижды спасла мне жизнь и находилась при моей особе несколько субъективных лет на труднейшей работе, ничем – ни жестом, ни словом – не дала мне надежды на какое бы то ни было сближение с ней. И никаких иных чувств, кроме глубочайшего уважения к госпоже Коре, я не испытывал. Да, сейчас, в нашем времени, в безопасной обстановке, наступила реакция. И я позволил себе дотронуться до госпожи Коры. Я прошу за это у нее прощения. Но не у вас, комиссар. Густав протянул Коре руку, и та сказала: – Спасибо, ваше высочество. – Для тебя я – твой друг Тесей, – ответил принц. – Да, Тесей. Но я должна сказать, что для меня в жизни не было более сладкого поцелуя, чем тот, который у нас с тобой почти получился, но был прерван этой жалкой копией сексуального извращенца, липового гражданина государства Кувейт…
– Кора! – взмолился комиссар. – Давай не будем переходить на личности. Я к вам не приставал, а то, что позволил себе пошутить… Бог мне судья! Любите друг друга, дети мои, и я буду счастлив.
Голограмма позволила себе скатить по щеке большую слезу, которая сорвалась и упала на ковер.
– Не обращай внимания, – попросила Кора принца. – Это его обычные штучки.
– Тогда, если вы не возражаете, – сказал Милодар, – я хотел бы начать обсуждение возможных событий завтрашнего дня и нашей тактики. В нашем распоряжении не так много времени – одна ночь. И мы будем работать.
Черт побери, вздохнула Кора, одна ночь! Ну почему ее нужно губить тактикой и стратегией? В конце концов я всего лишь влюбленная женщина.
– Навигатор, – произнес Милодар, – попрошу вас принести все последние материалы по обстановке в Рагозе.
Навигатор вошел почти мгновенно – крейсер "Честь-2" невелик. Он нес чемоданчик с документами и кассетами.
Интересно, давно ли он стоял за дверью? Мы совсем забыли, что не одни на корабле. А будем ли когда-нибудь одни? И Кора поняла, что это в высшей степени сомнительно. Она кинула взгляд на Тесея, но тот уже перебирал пачку вчерашних газет и журналов, только что телепортированных через Галактический центр.
– Пока они не прилетели, – сказал Густав, – может быть, у нас остается шанс, что они не успеют подготовить народное восстание, чтобы нас достойно встретить.
– Это вчерашние газеты, – сказал Милодар. – Не надо себя утешать.
Крейсер "Честь-2" опускался к столице Рагозы осторожно, прощупывая эфир в поисках опасностей. Но ничего чрезвычайного услышать не удалось.
– Опускайтесь! – приказал комиссар. – В конце концов нас не возьмешь даже прямой наводкой. Мое присутствие на борту остается тайной. Я буду посредником между вами и Галактическим центром. Никто не должен догадаться, что я здесь.
По лицу Тесея, который, как и Кора, успел прикорнуть лишь на два часа, скользнула усмешка.
– Милый, – сказала Кора, заметив усмешку. – Не забудь, что наш комиссар Милодар оставляет на борту только свою голограмму. А ей ничего не грозит, так что считай, что дядя шутит. И не стоит его недооценивать.
– Мудрые слова, – согласился Милодар, – можно составить славное кладбище из героев, которые меня недооценили.
– Где опускаемся? – спросила Кора, пропустив браваду мимо ушей.
– На столичном Космодроме, – сказал Густав. – Мне стыдно таиться.
– Но на вас может быть совершено покушение! – возразил Милодар.
– Милодар! – возмутился Густав. – Я потратил полночи, чтоб убедить вас в том, что дома, на глазах у всей страны, они ничего не посмеют сделать. Иначе зачем им было тратить столько сил, чтобы убивать меня в Древней Греции?
– Я все понимаю, – сказала голограмма. Но потом махнула рукой.
Впрочем, если и оставались сомнения, то они были тут же разрешены посланием с планеты: "Кораблю "Честь-2", исполняющему специальное задание ИнтерГпола по доставке принца Густава. От Центральной диспетчерской. Вам предлагается посадка на площадке "один" Центрального космопорта. Наводка производится нами".
– Мы подчиняемся? – спросила суровая оружейница по внутренней связи.
– Разумеется, мы подчиняемся, – заявил Милодар. – -Но я не пожалею жизни на то, чтобы узнать, кто мог сообщить сюда о нашем прилете и дать заранее координаты? Я их всех уничтожу! Всюду предатели!
– Извините, комиссар, – ответил навигатор "Чести-2", который слышал эту грозную филиппику голограммы. – Данные о нашем корабле в соответствии с правилами полетов я выдал Центральной диспетчерской уже два часа назад на ближних подступах к системе. – Тогда считайте, что вы уволены! – Простите, не скажете ли, за что? – спросил навигатор. Он был молод, подтянут и, видно, намеревался сделать космическую карьеру.
– За то, что слишком прямолинейно понимаете правила. Правила существуют для слабых. Мой крейсер правилам подчиняться не намерен. Тем более когда я нахожусь на его борту!
– Простите, а когда вы появились на его борту? – нагло спросил навигатор, которому уже нечего было терять. – В судовой роли вы не значитесь. – Я сейчас на борту!
– Командир корабля, каковым являюсь, – заявил навигатор, – несет ответственность лишь за тех, кто находится на борту, и принимает приказ от вышестоящего начальника, только если он находится на борту. В ином случае я рассматриваю вас как самозванца и попрошу покинуть корабль!
– Покинуть? Вы выбрасываете меня в космос! Внезапно навигатор отвернулся от экрана.
– Приготовиться к посадке. Держать связь с диспетчерской, – приказал он своему помощнику. Затем экран погас. Пассажирам незачем присутствовать в навигационном отсеке во время посадки. – Какой мерзавец! – воскликнул Милодар. – Он прав, комиссар, – вежливо сказал Густав, забирая в свою руку пальцы Коры и легонько сжимая их. – И если вы намерены его рассчитать, я хотел бы взять его в свой флот. Мне нужны решительные навигаторы, которые не лебезят перед сумасбродными голо-графическими копиями своего начальства. – Да как вы смеете! – Я смею, комиссар… Не так ли? Голограмма Милодара обворожительно улыбнулась в ответ. Конфликт был исчерпан.
– Приготовиться к посадке. Посадка через две минуты, – сказал навигатор. Кора поцеловала Густава.
Поцелуй был коротким, но нежным. Милодар отвернулся. Он был мрачен.
Они пошли собираться. Следовало появиться в Рагозе в соответствующем виде.
– Какое огневое прикрытие потребуется пассажирам? – спросила оружейница у Милодара.
– Никакого огневого прикрытия, – ответил комиссар. – Наше с вами присутствие – лучшее огневое прикрытие в мире. Меньше всего рассчитывайте на ракеты, моя юная подруга. Нам еще не раз придется вместе летать и потому советую прислушиваться к человеку с боевым и жизненным опытом. – Слушаюсь! – ответила оружейница. На том разговор закончится. Кора поспешила в свою каюту, чтобы переодеться.
Далее происходило нечто невероятное. Площадь космодрома, внушительная своими размерами и количеством вышедших из употребления, но не вывезенных из-за хронической нехватки средств кораблей всевозможного вида и преклонного возраста, была заполнена ликующим народом. Тысячи и тысячи рагозийцев, оставив свои дела, с утра, когда какими-то своими путями руководство державы дозналось о прилете принца Густава, начали собираться туда. Одни из любопытства, другие, движимые страстью к реформам и в надежде на выход из периода исторического застоя. Были тут и многочисленные члены и слуги клана Рагозы, которые законопослушно готовились приветствовать завтрашнего сюзерена. Там стояли рука об руку горячие сторонники свободы и галактического братства и поклонники клановых законов и полной изоляции от внешних влияний. Были там князья, приехавшие на импортных "мерседесах", и нищие с глиняными конусообразными чашами для подаяния в руках, там стояли плечом к плечу дорогие валютные проститутки из квартала Ванильных ванн рядом с задумчивыми, но восторженными студентками физического техникума – любимого детища принца Густава. Но главное заключалось в том, что, идя по зову сердца, спеша из любопытства, торопясь по призыву клана, все эти тысячи встречавших были призваны и организованы (не подозревая о том) усилиями энергичной и неутомимой дамы Рагозы.
Но шаг этот был вынужденным, потому что дама Рагоза провела предыдущую ночь в яростных переговорах с представителями ведущих кланов, для того чтобы выработать единую линию поведения.
Даме Рагозе и ее спутникам пришлось выслушать немало горьких упреков в том, как они провалили охоту на Густава, хотя на подкуп президента и некоторых иных сановников "ВР" пошла половина годового бюджета страны, а также драгоценности покойной королевы-матери.
Разумеется, некоторые горячие головы (как доносили в Галактический центр агенты ИнтерГпола, внедренные при дворе) требовали немедленно устроить засаду и нечаянно взорвать весь Космопорт и корабль, на котором прилетит Густав, а еще лучше взорвать его на подлете к планете. Но радикалы были поставлены на место влиятельными главами кланов, понимающими, что подобные акции дискредитируют государство и могут вызвать действия со стороны Галактического центра, тогда как веками отработаны куда более тонкие и действенные способы расправы с противником.
Надо сказать, что на совете кланов было немало сторонников Густава. По крайней мере, тех законопослушных вельмож и нуворишей, которые понимали, что на самом деле пора что-то менять в государстве Рагоза. К тому же они противились криминальным замашкам некоторых традиционалистов. Эти сторонники Густава выполняли роль амортизаторов, останавливая радикалов, которых, разумеется, ничему не научили провалы в Афинах.
В результате было решено ликвидировать принца Густава, но сделать это культурно и чисто. Для чего была выработана следующая программа:
"1. Организовать встречу принца Густава на высоком уровне.
Рассеять имеющиеся у него и у руководства ИнтерГпола подозрения. Народ встречает принца Густава. Все рады.
2. В случае если ИнтерГпол пришлет с Густавом какую-нибудь охрану, отрезать и изолировать ее, как только принц будет отвезен в предназначенную ему резиденцию.
3. При первой же возможности устроить неожиданную катастрофу, в которой обязательно должна погибнуть некая Кора Орват, объявленная врагом Отечества номер один. После ее уничтожения принести официальные извинения Галактическому центру.
4. Участникам неудачного круиза в Древнюю Грецию полностью отрицать свою причастность к этому делу и объяснять возможные совпадения нестойким состоянием психики принца Густава. Если он будет настаивать на том, что подвергался покушениям, убедить его, что убийцами были агенты ИнтерГпола во главе с Корой Орват. Тут же попытаться спровоцировать принца на убийство агента Коры Орват.
5. На следующий день, когда все уладится, назначить срок коронации Густава и тут же в тронном зале во время заседания организовать случайное появление принца Кларенса с дубиной, который потребует немедленной дуэли. После бурного объяснения совету кланов надлежит проголосовать за проведение дуэли.
6. Появление принца Кларенса, подготовку к дуэли и дуэль демонстрировать по всем телевизионным каналам в прямом эфире, чтобы не дать принцу Густаву свободы маневра. Если он соглашается на дуэль, выдать ему тяжелую, но гнилую палку, чтобы не подвергать опасности жизнь уважаемого принца Кларенса. Если Густав откажется от дуэли, то разоблачить его трусость и дезавуировать права на престол по настоянию старейшин. Особая роль при этом отводится даме Рагозе, которая должна со слезами на глазах отказаться от прав Густава на престол ввиду того, что кандидат его недостоин.
7. Совершенно лояльно и официально выслать принца Густава из страны для продолжения образования в Московском университете, с последующей ликвидацией его, когда вся кутерьма затихнет.
8. Если не будет выполнен пункт 3, не дать выбраться живой с планеты агенту Коре Орват, как наиболее низкому и преступному элементу, проникающему к нам с подлыми замыслами…"
Густав перестал читать документы. – Тут дальше подписи, – сказал он. – Моя тетя старалась привязать их всех к колеснице, чтобы потом не сбежали.
– А мне нравится, – сказала Кора, – внимание к моей недостойной персоне. Как им хочется меня убить!
Они стояли в кают-компании и ждали, пока копия секретного протокола уйдет в Галактический центр. Голограмма Милодара вне себя от возмущения носилась по кают-компании, проходя сквозь рояль, диваны и столики. Комиссар утверждал, что более грязной интриги еще не встречал. Он врал, потому что не только встречал, но устраивал интриги похуже.
Представитель Космофлота Мишель с Вероникой доставили еще ночью выкраденный протокол совещания совета кланов и смогли, не обратив на себя внимания, сразу после посадки пронести его на "Честь-2", были довольны собой, но слабы в ногах от чувства опасности, которой избежали. Они-то понимали, что им, если бы попались с таким документом, на свете не жить!
Навигатор уже трижды передавал запросы с диспетчерской: почему не выходит любимец народа?
– Они снайпера не посадят? – спросила Кора. – Вон туда на крышу? – Ничего они мне сейчас не сделают. – Надо дождаться решения Центра! – Милодар увидел, что Густав направляется к выходу.
– Здесь правлю я, – ответил Густав. Потом улыбнулся и уточнил: – Здесь я король, мой милорд.
Интересно, подумала Кора, направляясь за ним, какого Шекспира он цитирует?
– А ты куда? – взбеленился Милодар. – Тебя же подстрелят!
– Мне с Густавом и приятнее, и безопаснее, – ответила Кора. – Спасибо, – сказал принц.
Он прижал к переносице дужку очков. Потом накинул плащ – легким и привычным движением царя Тесея. Взял в руку длиннющий футляр с контрафаготом, сунул в другую руку так и не дочитанную книгу воспоминаний первой жены Эйнштейна и вышел на площадку перед пандусом.
В толпе, сразу узнавшей принца, раздались приветственные крики и началось массовое размахивание флажками и портретами госпожи Рагозы, а также основателя клана короля Волкнера Великого. Также послышались крики "Да здравствует свобода!", "Да здравствует демократия!". Они были не так слышны, как возгласы в честь кланов, но в толпе тут же завязались схватки и началась некоторая суматоха, а полиция и войска стали раздвигать толпу, наводя порядок.
Все эти первые минуты Густав стоял на площадке у пандуса. Кора – на полшага сзади. Так хотел Густав. Ему нравилось дразнить соперников. – Что дальше? – спросила Кора. – Мы будем играть на опережение. – Осторожней, Тесей, – сказала Кора. – Ты их не бойся. Они страшны, только когда чувствуют силу. Сейчас они не уверены в себе.
Кора подумала, что такими устами неплохо бы пить мед.
В толпе образовался довольно широкий коридор. По нему к кораблю приближалась процессия, одетая ритуально и, на взгляд Коры, нелепо. Хотя, пожалуй, если вспомнить, как она бегала в хитоне по горам Аттики, то и она сама покажется кому-нибудь нелепой.
Впереди рядком шли главы трех основных кланов. Два старика в плащах немыслимого фасона вышагивали по бокам дамы Рагозы, наряд которой был прост и темен.
На два шага сзади – остальные высшие чины государства. Кора могла различить среди них некие знакомые лица.
Дама Рагоза вытянула вперед тонкие белые ручки, и широкие рукава плаща съехали к плечам – зрелище было трогательным, почти эллинским: Пенелопа встречает возвратившегося Одиссея и не знает еще, донесли ли ему о ее любовниках.
Микрофоны всех телекомпаний страны покачивались над головами Густава и Рагозы. И потому всем телезрителям были видны их лица. И слышен возглас тетки герцогини:
– Густав, мой мальчик! Ты вернулся в родную Итаку! Как мы ждали тебя!
Дама Рагоза повисла на Густаве, и на его лице появилась весьма вымученная улыбка, замеченная всеми телезрителями.
– Наконец-то ты пришел, чтобы занять причитающийся тебе по праву престол твоих предков.
Раздался грохот салюта – фейерверк раскрылся звездами над полем, от мельтешения флагов кружилась голова. Шум стоял несусветный. Густав с трудом успел уклониться от теткиных объятий. Он передал Коре книгу воспоминаний фрау Эйнштейн и поочередно пожал расшитые перчатки вождей главных кланов.
– Обратитесь к народу? – спросил один из журналистов, что пробился со стороны.
Журналист показал на деревянную платформу, сооруженную, вероятно, специально ради такого события. Согласно пункту No 2 протокола о намерениях кланов, все должно решиться после торжественного обеда в тронном зале дворца, под юпитерами камер, когда Пирифой забьет своей дубинкой Густава. Ну что ж, видно, перед смертью Коре придется пострелять… Если успеет. – Я рад обратиться к народу!
Эта идея всех привела в восторг. И дала возможность Густаву пройти сквозь толпу знати с минимальными рукопожатиями и объятиями. Кларисса попыталась ущипнуть Кору, и Кора не отказала себе в удовольствии так рубануть ее по кисти, что Кларисса взвыла и схватилась за руку. Она пыталась выкрикнуть какое-то обвинение, но в таком шуме разве разберешь – обвинение это или вопль восторга?
Волоча свой футляр с контрафаготом, Густав пробился к платформе и встал перед букетиком микрофонов и камер, установленных на общей толстой ноге, как на связке розг, которые таскали с собой по Древнему Риму какие-то негодяи.
Густав поднял вверх свободную руку, и народ воодушевился.
Остальные знатные люди постепенно влезали на платформу и выстраивались за его спиной. По крайней мере, с самого начала Густав перехватил инициативу.
Герцогиня Рагоза успела все же шустро нырнуть под руку Густаву и выкрикнуть в микрофон:
– Наш дорогой принц так устал с дороги. Сейчас он, показавшись народу, отправится в свою резиденцию. Завтра – торжественный прием во дворце и парад. Ура! Да здравствует принц!
И тут же она потащила Густава прочь от микрофона. Оттащить его от микрофона можно было лишь бульдозером, а бульдозера не нашлось под рукой, Пирифой же показал нерешительность. Впрочем, как и Бронзовая Маска, который двинулся было к Густаву, но восторженный крик толпы и требования, чтобы Густав сказал хоть несколько слов, остановили его. – Дорогие мои сограждане! – заговорил Густав. Площадь замолчала.
– Дорогие мои соотечественники. Я возвратился на родину, завершив образование, и готов теперь принять бремя власти. Я принял решение короноваться! Толпа закричала "Ура!".
Ариадна растерянно обернулась к Бронзовой Маске, тот к Пирифою, но остановить сейчас Тесея не представлялось возможным.
– Я надеюсь, что общими усилиями мы все вместе вытащим нашу любимую страну из той ямы, в которой ее держат князья и принцы, думающие лишь о своих клановых интересах, – продолжал Густав.
И тут на площади наступила гробовая тишина. В приветственной речи таких слов говорить не положено. Да и кто ожидал от этого физика столь решительных слов?
– Я не намерен отменять старинные законы и обычаи нашей страны. Я уважаю заветы предков. Я знаю, что многие, очень многие из граждан Рагозы были удивлены и даже шокированы моим прошлогодним решением отложить дуэль с благородным Кларенсом, представителем дружественного мне клана, до окончания моего образования. Надеюсь, однако, что никто не заподозрил меня в трусости и малодушии – в ином случае такой король нам не нужен!
– Не нуужен… – глухо прокатилось по площади. – Так что прежде чем приступить к делам, я должен отдать долги. При свидетелях. Надеюсь, что мой соперник здесь?
Густав обернулся – он знал, куда смотреть. Кларенс был потрясен словами Густава и лишь тряс головой, стараясь возбудить в ней какую-нибудь разумную мысль.
– Ну что вы! – закричала, прорываясь к микрофону, дама Рагоза. – Будем ли мы омрачать поединком первый день встречи короля? Можем ли мы рисковать его жизнью и здоровьем? Нет и еще раз нет!
