Хобарт огорченно вздохнул. Как легко он привел бы свой план в исполнение, если бы он только мог совершить простое заклинание и заставить, например, Понтсвейна делать то, что он, Хобарт, считает нужным и полезным. Вместо этого придется интриговать и обманывать – это, конечно, тоже эффективная тактика, но гораздо более сложная.
В следующий миг он забыл о своих огорчениях. Он никогда не поменяет своих замечательных возможностей священника Баала на дешевые трюки колдунов. Действительно, напомнил Хобарт себе – и Баалу, на случай, если его господин слушает, – он всегда посмеивался над колдунами, даже когда пользовался их помощью.
Священник все чаще посматривал на дверь маленькой таверны, по мере того как время приближалось к полудню. Если этот Понтсвейн действительно таков, как его описал Рэндольф в таверне "Дикий Кабан" прошлым вечером, он непременно придет.
И в самом деле, священник сразу узнал его, как только Понтсвейн переступил порог таверны. У лорда были красивые волнистые каштановые волосы и гордая осанка, но по напряженной улыбке и бегающему взгляду Хобарт моментально понял, что этот человек – как раз то, что ему нужно.
– Лорд Понтсвейн, не присоединитесь ли вы ко мне? – Священник поднялся и учтиво поклонился, показывая на свободный стул. Лорд подозрительно посмотрел на него, но молча подошел к его столику и сел. "Очень хорошо, – довольно подумал священник, – он прекрасно подходит для этой роли!"
– Что ты хочешь? Мне дорого мое время, и я не люблю таинственности!
– Пожалуйста, простите. Мне было бы неразумно приходить в замок. Я, видите ли, не слишком большой друг Кендриков.
При этом признании Понтсвейн поднял брови, но ничего не сказал и стал ждать продолжения.
– Это не кровная месть, уверяю вас, но много лет назад отец нынешнего короля, отправившись на Побережье Мечей, зло посмеялся над моим отцом. Детали таковы, что даже сейчас мне не хочется говорить об этом. Достаточно сказать, что теперь я хочу поквитаться с сыном старого короля и готов заплатить ради этого крупную сумму. Никто не пострадает от этой… шутки, но король, я надеюсь, окажется в дурацком положении.
– Что ты считаешь "крупной суммой"?
– Значит, вас это интересует?
– Возможно. Ты не ответил на мой вопрос!
– Сотня… золотых монет. Или, скажем, даже двести золотых – задаток, и еще столько же по завершении сделки?
Лорд не смог скрыть алчного блеска в глазах, хотя и старался сделать вид, что серьезно обдумывает предложение. Хобарт предполагал – и не ошибался – что эта сумма заметно превосходит годовой доход Понтсвейна.
– И что я должен сделать, чтобы получить эти деньги, если, конечно, соглашусь?
– Я слышал, ваш король привез из Каллидирра символ своей власти корону, скипетр или что-то в этом роде. От вас потребуется только забрать этот символ из замка и спрятать в укромном месте. Вернувшись, король будет в ярости, узнав о пропаже. Вы можете организовать так, чтобы через некоторое время пропажа была найдена. Как я вам уже говорил, я просто хочу доставить ему несколько неприятных минут, не более того.
– А почему ты выбрал именно меня?
Хобарт мысленно проклинал любопытство лорда. Он рассчитывал, что сумма, которую он предложил, отобьет у жадного Понтсвейна охоту задавать лишние вопросы.
– Я прожил в этом городе уже несколько дней. И повсюду я вижу рабскую любовь к этому королю-выскочке, словно он Бог, сошедший на землю! А вы имеете репутацию человека свободного и думающего, который не станет пресмыкаться перед Кендриками. Ну, так вы согласны?
В глазах лорда появились новые подозрения.
– А где гарантии, что ты сам не стащишь Корону?
Хобарт пожал плечами.
– Вы можете спрятать ее, где хотите. Я даже не хочу видеть эту Корону. Я просто хочу, чтобы вы вынесли ее из замка.
– Я знаю подходящее место, – усмехнулся Понтсвейн, охваченный энтузиазмом. Он уже начал обдумывать свой собственный план. Возможно, Корона не будет возвращена очень долгое время… – Я отвезу ее в мой город, где она будет находиться в полной безопасности.
– Превосходно, – кивнул священник. – Меня это вполне устраивает!
– Ну, а теперь насчет золота…
– Конечно. – Хобарт достал из-под стола сумку, в которой у него хранилось золото, собранное им на развалинах Железной Крепости. Там было лишь немногим больше двухсот золотых, но это не имело значения. Глупец Понтсвейн никогда не получит вторую часть платы.
– Вот. Я предлагаю вам пойти в укромное местечко и пересчитать сумму.
Глаза Понтсвейна расширились, когда он увидел размер мешочка. Дрожащими руками он поспешно схватил золото.
– Да, конечно. Но я уверен, что ты не ошибся – ведь я еще не выполнил твоей просьбы! – Казалось, он остался доволен своей догадкой, но потом его глаза снова затуманились.
– А где мы встретимся, чтобы рассчитаться окончательно?
– Вы сказали, что отправитесь обратно в свои владения. Почему бы нам не встретиться там? Да, и еще одно… Вы должны завершить дело в ближайшие два дня.
– Два дня! Но мне нужно время, чтобы составить план и как следует замести все следы!
Хобарт пожал плечами и протянул руку к золоту.
– Тогда мне придется найти кого-нибудь другого…
– Нет! Ладно, через два дня! Встретимся в моих владениях через четыре дня. – Лорд объяснил, как добраться до города Понтсвейн, который находился в тридцати милях по южному побережью Корвелльского залива. Хобарт терпеливо слушал и согласно кивал, словно и вправду собирался совершить это путешествие.
– Ну, удачи вам. Я думаю, лучше надолго не задерживаться здесь, чтобы нас не видели вместе.
– Да, да, конечно! – Лорд с опаской осмотрелся, но в таверне было пусто – лишь небритый хозяин, да и тот занимался уборкой. – Значит, через четыре дня.
– Да, через четыре дня.
Хобарт улыбнулся, и Понтсвейн подумал, что тот остался доволен заключенной сделкой. На самом деле, священник радовался тому, что еще не успеют эти четыре дня пройти, как Кер Корвелл превратится в груду развалин, а его жителей постигнет незавидная участь обитателей Железной Крепости.
И вновь черная ночь сгустилась над отважными путешественниками в Долине Мурлок. Однако за последние несколько часов они ни на фут не приблизились к цели. Весь день они шли на восток вдоль огромной трещины, пытаясь найти место, где через нее можно было бы перебраться. Но пропасть была слишком широкой, чтобы через нее можно было перебросить даже самое высокое дерево. Казалось, этот глубокий шрам на изуродованном лице земли уходил в бесконечность. Теперь, когда спустилась тьма, путники искали в мертвом лесу подходящее место для лагеря.
Неожиданная гибель четырех ллевиррских воительниц разом развеяла появившиеся было надежды. Их долгий дневной переход был печальным и молчаливым, причем разочарование усугублялось еще и тем, что сначала от рощи Верховной Друиды их отделял лишь день пути, но с каждым шагом они все больше удалялись от нее.
Тристан увидел, что Тэвиш споткнулась и устало оперлась на фирболга. Король понимал, что она долго не продержится. Только благодаря Яаку и его крепкой руке, на которую Тэвиш опиралась, она еще держалась на ногах.
– Нам нужно отойти подальше от трещины, чтобы разбить лагерь, сказал король, останавливаясь. – За ночь она может увеличиться.
– Ладно, – согласилась Бригит, которая теперь шла впереди, и повернула на юг. Минут через десять они решили, что уже достаточно отошли от пропасти.
Робин прислонилась к дереву и медленно сползла на землю. На ее бледном лице застыло выражение отчаянной решимости, но покрасневшие глаза показывали, что и она почти совсем пала духом. Тристан снял с плеч свой рваный плащ и расстелил его на снегу под деревом.
– Садись на него, так ты хотя бы не промокнешь, – сказал он.
Остальные начали устраиваться на ночлег, а Робин села рядом с ним. Когда она подняла на него взгляд, Тристан прочел в нем полнейшее отчаяние.
– Какой во всем этом смысл? Я думаю, мы никогда не сможем добраться до рощи. С тем же успехом мы можем повернуть назад и отправиться домой!
– Нет, ты не должна так думать! Мы сталкивались с еще более непреодолимыми препятствиями, но всегда побеждали!
– Да, но тогда я всегда чувствовала присутствие Богини! – Робин закрыла лицо руками, чтобы Тристан не видел ее слез. – Теперь ее нет… я знаю! Эта чернота убила не только деревья и животных! Она погубила и саму Богиню!
– Робин, я никогда до конца не понимал твоей веры, но я всегда уважал ее. Именно твоя вера помогает нам и сейчас, заставляет продолжать борьбу! Возможно, ты права… Может быть. Богини больше нет. Но мы-то живы! Я видел, как ты, даже в отсутствие Матери-Земли, сотворила реку среди голых камней и затем огонь, когда не было топлива, и спасла нас от холода той страшной ночью!
Тристан протянул руку, чтобы обнять Робин, но она резко отвернулась от него. Ее жест поразил Тристана в самое сердце. В тот момент, когда последние надежды оставили Робин, он не смог утешить ее. Он сам уничтожил доверие, существовавшее между ними.
Он молча проклинал себя. Если бы только он мог вернуть ту смутную ночь в замке, стереть ее из своей памяти и из памяти Робин! Тристан поклялся, что сделает все, чтобы исправить свою ошибку. Но все это время спина Робин содрогалась от рыданий, разбивая его надежды.
Он вспомнил, как его охватила всепоглощающая жалость к самому себе, и как Робин отвлекла его от грозящих бед и дала хрупкую надежду. Тристан тихо заговорил с ней, пытаясь сделать то же самое.
– Ты сказала, что четвертый свиток поможет освободить друидов. Нет оснований предполагать, что ты ошибаешься. Значит, нам нужно только добраться до рощи, и я не сомневаюсь, что мы сможем это сделать! Я не знаю, поверишь ли ты мне, но я люблю тебя так, как не любил никогда. Если эта любовь – и неважно, ответишь ли ты на нее, – сможет помочь тебе довести дело до конца, пожалуйста, прими ее. Я ничего не прошу взамен.
Робин посмотрела ему в глаза и неуверенно улыбнулась. "Ну, вот, подумал Тристан, – она хотя бы улыбнулась". В действительности, у нее просто немного дрогнули губы на залитом слезами лице, но он решил, что и это неплохо.
– Давай поможем разбить лагерь, – сказала она совсем тихо.
– Завтра мы переберемся через трещину, – обещал он, – и завтра, или послезавтра мы непременно победим!
Он не стал объяснять, как они это сделают, и почувствовал облегчение, когда Робин ничего не спросила, – ведь он, конечно, не знал ответа. Тем не менее, он был уверен, что так оно и будет.
Северный ветер дул не слишком сильно, однако низкие серые тучи сулили непогоду. Впрочем, даже если бы разыгрался самый настоящий шторм, Грюннарх Рыжий все равно вышел бы в море – таким убедительным было сочетание пророчества, его собственного обещания и чуда приплывшего в гавань замка.
Теперь гавань осталась далеко позади, и до самого горизонта простирались лишь серые воды моря Муншаез. Однако, на сей раз, он плыл не один. Яркие паруса северян весело выделялись на фоне серых волн и низкого угрожающего неба. Двадцать гордых кораблей взяли прямой, как стрела, курс на юг.
А перед ними, касаясь низких туч стройными башнями, плыл Кер Аллисинн. Великолепное каменное строение скользило по волнующейся поверхности моря, оставляя за собой широкую полосу спокойной воды.
Рыжий Король ожидал, что когда они обогнут южную оконечность острова, к ним присоединятся еще десять кораблей: лорды из западной Норландии сразу после окончания совета отправились в свои города, чтобы снарядить суда для выхода в море. Тогда уже тридцать стройных кораблей поплывут под предводительством своего короля на войну в Гвиннет. Однако, теперь они будут воевать на стороне ффолков, а не против них.
– Какой великолепный вид, милорд. – Колл, юноша с Гвиннета, присоединился к королю на носу судна. Он попросился участвовать в походе, и Грюннарх не смог ему отказать.
– И можешь не сомневаться, они великолепные воины! А ты умеешь обращаться с боевым топором так же ловко, как управлять замком?
Колл смущенно улыбнулся.
– Я еще не успел обагрить кровью свой клинок, но моими учителями были лучшие бойцы северного побережья.
– У тебя смелые речи, и мне это нравится в мужчинах! – Грюннарх немного помолчал, вспоминая сцену в гавани, перед их выходом в море. – Эта девушка, Гвен – она не понимает, что война – это дело мужчин?
– Нет, сир. Ффолки устроены иначе. Они разрешают своим женщинам делать многое из того, что положено мужчинам. Может быть, именно поэтому мы столько раз их побеждали.
Рыжий Король сурово посмотрел на юношу.
– Никогда так не думай, мой мальчик! За излишней самоуверенностью приходит высокомерие, а вслед за ним – неудача. К тому же, когда мы последний раз сражались с ффолками, победили они!
Колл пристыженно опустил глаза.
– Извините меня, милорд. Я просто хотел как-то объясниться из-за скандала, устроенного Гвен, когда она отказывалась остаться на берегу вместе с другими женщинами. Я боюсь, что мы могли спугнуть удачу, когда пришлось силой уводить ее с корабля.
– Неудача, удача – все это не имеет значения. Мужество в наших сердцах, разум наших командиров и мастерство воинов – вот что решает исход битвы.
– А теперь, – продолжал Грюннарх, вздохнув, – расскажи мне все, что тебе известно о врагах, совершающих кровавые набеги на наше побережье.
Колл описал битву у Кодсби и сахуагина, который забрался к нему в лодку. Юноша рассказал об уничтожении Железной Крепости и о полчищах, вышедших из моря, которые бросились в пролом в стене.
– Да, этого я и боялся… Могучий враг, за спиной которого стоят сверхъестественные силы. Нам остается лишь надеяться, что Божества, охранявшие Корвелл, не отвернулись от нас. Если хранители Корвелла остановят сверхъестественные силы, клинки северян справятся с любым врагом!
Колл кивнул, обеспокоенный тем, что они нуждаются в помощи для победы в этой войне. Он молча повернулся и пошел к своему месту на палубе судна.
Ни он, ни Рыжий Король не заметили невысокого матроса с удивительно гладкой кожей, спокойно сидящего неподалеку. Юноша – потому что у воина не было бороды на розовом и немного пухлом лице – посмотрел на Колла, когда он проходил мимо. Мягкая рука, немного странная для мужчины, легла на рукоять меча, и костяшки пальцев побелели – молодой матрос был, видимо, настроен очень воинственно.
Ясалла оглядела своими бледными рыбьими глазами огромную плывущую и марширующую армию. Блеск золота привлек ее взгляд – то там, то здесь появлялись ее жрицы. Теперь все они были украшены множеством золотых браслетов и колец – добыча из Железной Крепости превзошла все ожидания.
Сотни сахуагинов легко плыли сквозь серые воды на глубине около ста футов. От дна их отделяло такое же расстояние. Под ними огромное число оживших мертвецов, не зная усталости, тяжелой мерной поступью двигалось к Корвеллу.
Они хорошо сражались, эти ходячие трупы, Ясалла в этом не сомневалась. Не обремененная земными заботами, эта армия не знала страха, отчаяния и усталости. Они будут исполнять приказы жриц – приказы, которые в действительности исходили от самого Баала. И это делало их армию практически непобедимой, перед ней в ужасе разбегутся любые живые существа.
Армия прошла через пролив Левиафана, не останавливаясь для отдыха или еды. Теперь, когда зомби вошли в Корвелльский залив, они повернули на восток. Армия пройдет по дну залива и выйдет на берег у стен города Корвелл.
Здесь их будет ждать священник, готовый помочь своим колдовством, как он это уже сделал у стен Железной Крепости. Там этот человек, – вынуждена была признать Ясалла, – оказался очень полезен. Несомненно, он снова поможет им.
И тогда опять свершится воля Баала.
Огонь потрескивал на мертвом дереве, которое медленно превращалось в уголь, согревая сгрудившихся вокруг него путников. Его пламя мерцало в кромешной тьме, словно их собственные надежды, вокруг которых тоже сгущался мрак, – но оно отказывалось умирать.
Они крепко утоптали снег на небольшой лесной прогалине и теперь отдыхали. Непроглядная черная ночь сомкнулась над ними, отгоняя сон.
Сестры расстелили свои тяжелые меха чуть в стороне от костра. Однако, Бригит и Коллин теперь тоже подсели поближе к огню. Тэвиш сидела напротив и как зачарованная смотрела на пляшущее пламя. Яак устроился рядом с ней, используя ее короткий меч, чтобы выстругать себе из тяжелой длинной ветки крепкую дубину. Полдо тем временем старательно работал кинжалом, что-то вырезая из длинных палок.
Робин вместе с Ньютом устроилась с другой стороны костра. Тристан сидел рядом с ней, прислонившись спиной к пню. Все молчали, наслаждаясь отдыхом и теплом.
Король вспоминал другие костры во времена их многочисленных прошлых приключений, но никогда раньше не было так страшно и грустно, как сейчас. Он вспомнил мохнатую шкуру огромного мурхаунда, когда Кантус подползал поближе к огню, и от его влажного меха начинал валить пар. Или Даруса, который удобно устроившись у огня, рассказывал истории о Калимшане.
Он думал о Язиликлике, представляя, как тот спорит с Ньютом о том, как и где лучше разбивать лагерь. И никогда во время этих приключений, их не оставляла надежда. Всегда перед ними стояла ясная задача, которая казалась вполне посильной.
Так, во всяком случае, ему теперь казалось. И никогда ранее они не несли таких тяжелых потерь, а надежда не была столь хрупкой.
Ветер завывал все громче, пробираясь среди деревьев, через усыпанные снегом поляны. Робин начала дрожать и прижалась к ногам Тристана. Он был благодарен Бригит, одолжившей им меховую накидку.
– Что ты делаешь? – с ленивым интересом спросила Робин у Полдо, и что-то в ее интонации напомнило королю о теплых летних днях в Корвелле.
– Мне надоело без конца проваливаться в снег! Я однажды слышал о таких штуках, когда был в Тархельме. Они называют их "лыжи". Ну, я собираюсь сделать себе пару, и тогда вы все будете мне ужасно завидовать!
Робин рассмеялась, а Тристан с интересом посмотрел на работу карлика.
– И как они действуют? – спросил он.
– Их надевают на ноги, и они позволяют скользить по снегу. Они напоминают снегоступы, только лыжи лучше, потому что они скользят и это позволяет сильно экономить силы.
– Да, ллевирры пользуются лыжами. – Бригит тоже с интересом наблюдала за работой Полдо. – Но мы предпочитаем снегоступы для ходьбы по лесу, хотя тебе, несомненно, очень понравятся лыжи, если придется спускаться с горы!
– Я боюсь, что в любом случае нам придется идти по глубокому снегу, сказал Тристан. – Интересно, сколько нам еще придется пройти вдоль трещины?
– А меня интересует, что мы увидим, когда доберемся до рощи. – Робин снова задрожала, причем не только от холода. Она уже рассказала сестрам об ослаблении могущества Богини и о том, что она опасается, что Мать-Земля, возможно, навсегда покинула острова Муншаез.
– Я вместе с несколькими Сестрами была в роще Верховной Друиды три недели назад, – сказала Коллин. – Там все ужасно изменилось.
– Как Долина? – спросила Робин, показывая вокруг.
– Даже хуже. Здесь деревья просто умерли, а там они были расщеплены какой-то страшной силой. Даже все арки в роще Верховной Друиды разбиты. Ни одной не осталось.
Тристан посмотрел на Робин – какое впечатление произведет на нее эта новость, – но она продолжала спокойно задавать вопросы.
– А что стало с мертвецами? Там было множество зомби и скелетов, которые атаковали рощу со всех сторон, когда я последний раз была там.
– Их нигде не видно. Только ужасная темная вода в центре рощи и белые статуи вокруг. Я не стала подходить к воде, а три мои спутницы подошли. От того места, где я стояла, мне была видна черная, совершенно безжизненная поверхность… – Коллин замолчала, видно было, что ей очень тяжело вспоминать о том, что произошло дальше. – Три Сестры подошли к Источнику, последовала голубая вспышка, словно взрыв. И они исчезли.
– Я убежала, – призналась юная ллевиррская воительница. Она опустила голову, и краска стыда залила ее щеки, а Бригит успокаивающе положила ей руку на плечо. – Я бежала до тех пор, пока у меня оставались силы. Коллин подняла голову и посмотрела в глаза Робин.
– Вот почему я настояла на том, чтобы меня взяли с собой сейчас… Я хочу искупить свой страх и бегство.
– Тебе нечего искупать, – сказала друида. – Благодаря тому, что ты осталась в живых, мы узнали, что нас ждет там. Было бы просто глупо жертвовать своей жизнью!
– Я говорила тебе то же самое, – спокойно сказала Бригит, но Коллин сердито покачала головой.
– Одна из тех трех Сестер, что подошли к воде, была моей матерью! А две другие были моими родными сестрами!
Тристан подивился тому, как она может обсуждать гибель своей семьи с таким спокойствием, но потом почувствовал ярость и стыд, горевшие в ее душе. Это невозможно было скрыть. Теперь в глубинах ее больших карих глаз сверкала отчаянная решимость.
– Что ты собираешься делать, когда доберешься до Источника? спросила Бригит у друиды.
Робин рассказала о свитках Аркануса и о том, что у нее еще остался последний пергамент, дающий власть над камнем.
– А когда все друиды снова станут свободными, мы сможем совместными усилиями очистить Источник.
– Но если, как ты предполагаешь. Богиня погибла, как смогут друиды сделать это? – спросила Бригит.
– Генна будет знать, что делать. Она – ключ ко всем вопросам. Я знаю, что она еще жива, и если мы сможем освободить ее…
– Да, детка, она жива!
Голос, донесшийся из темноты, взбудоражил всех. Тристан вскочил на ноги, и в его руке засверкал меч. Бригит тоже обнажила оружие. Яак, изумленно завопив, бесцеремонно сбросил Тэвиш на землю и стал агрессивно размахивать дубиной, испуганно озираясь.
Только Робин сохранила хладнокровие, она медленно поднялась на ноги и повернулась к лесу. На лице ее засветилась надежда.
– Генна? Это, действительно, ты?
Коренастая фигура Верховной Друиды выступила из темноты, и Тристан опустил меч. Лицо Генны, испещренное морщинами, смотрело на них из-под седых спутанных волос. Робин подбежала к своей наставнице и обняла ее. Потом молодая друида удивленно отстранилась, с беспокойством вглядываясь в лицо Генны.
– Что случилось? Что-то не так?
Верховная Друида подошла к костру и присела возле него.
– Мне очень жаль, я сама не своя – эта ужасная темнота так давит на меня. Но я рада, что мне наконец удалось найти тебя, моя дорогая. Я знала, что ты будешь где-нибудь рядом.
Странный свет вспыхивал в глазах Верховной Друиды, но Робин посчитала, что это просто отражение костра. Она села рядом с Генной, вдруг сразу преисполнившись надеждой.
– Наставница, я так боялась! Богиня замолчала. Мои заклинания исчезли, моя сила стала ничтожной – и мне кажется, сама земля умерла.
– Богиня жива, моя девочка. Мои заклятия остаются в силе. Может быть, это твоя вера поколебалась?
Робин опустила голову.
– У меня были минуты сомнений, и, возможно, моя поля немного ослабела. Я сожалею, наставница. – Робин глубоко вздохнула и снова посмотрела на Генну. – Но как тебе удалось спастись? И что сталось с другими друидами?
– История моего спасения длинна, темна и ужасна. Я расскажу тебе о ней в более подходящий момент. Остальные друиды по-прежнему… остаются статуями. Теперь наша главная задача спасти их.
– Да! – Робин оживилась. – Именно это мы и собирались сделать! Мы неустанно сражались с тьмой и все ближе подходили к Источнику. Сейчас, когда ты с нами, я уверена, что мы добьемся успеха!
Генна расспросила об их приключениях, сумрачно кивая, когда они описывали оскверненную Долину. Она никак не отреагировала, когда Робин рассказала ей о свитках Аркануса и о своих надеждах на четвертый пергамент, дающий власть над камнем.
Тристан чувствовал, как настроение его маленького отряда поднимается на глазах – казалось, все они на время забыли о своих горестях и разочарованиях. Вместо этого, они сосредоточили свои надежды на быстром окончании их миссии. Однако, один за одним, его спутники замолкали. Глухая чернота ночи ужасно угнетала всех.
Генна отвернулась от них и посмотрела в темноту леса. Ньют беспокойно зашевелился и перебрался к Тристану на колени. Король взглянул на Верховную Друиду, но ничего не сказал.
А ветер продолжал завывать, кружа в воздухе огромные снежные хлопья…
Рэндольф проснулся с неприятным чувством. Он сел на кровати и нервно осмотрел свою маленькую комнату в одной из башен Кер Корвелла. Он потряс головой, стараясь побыстрей избавиться от остатков сна, и решил, что это просто у него начали пошаливать нервы.
За окном стучали незапертые ставни, и он услышал нарастающий вой ветра – буря, видать, разбушевалась не на шутку. Предзнаменование? А может быть, это начало такой же бури, что принесла серьезные разрушения в северных поселениях?
Капитан Корвелльской стражи быстро оделся и со вздохом натянул сапоги. За окном еще было темно, но он знал, что Гретта уже возится на кухне.
Окончательно он проснулся, спускаясь по лестнице в Большой Зал. Рэндольф учуял из кухни приятный аромат жарящегося бекона, и когда вошел туда, пухлая кухарка уже возилась у плиты.
– Доброе утро, сэр!
– Откуда в тебе столько веселья, Гретта? Солнце еще не взошло, а за окном бушует непогода! – Он пытался ворчать, но не смог скрыть улыбку, глядя в ее искрящиеся смехом глаза.
– Да, и могу спорить, что сильно похолодало. Но я должна находиться у теплого огня, чтобы готовить еду тем несчастным, что должны в такую погоду стоять на стенах замка!
– А, понятно. Ну, а как насчет того, чтобы покормить одного из таких страдальцев?
Гретта, как и всегда, подала ему полную тарелку яичницы с беконом и свежее масло, и Рэндольф не торопясь, с наслаждением ел… А может быть, старался отдалить момент, когда ему нужно будет выйти из теплой комнаты на улицу.
– Странно, что лорд Понтсвейн так рано уехал, – сказала кухарка, подавая ему несколько кусков свежего хлеба.
Рэндольф застыл с открытым ртом, пораженно глядя на нее.
– Уехал? Как уехал? Куда?
– Он вам ничего не сказал? Впрочем, он и мне ничего не говорил. Я тут прибиралась и уже хотела идти спать, когда увидела, как он складывает в сумку всякую еду. Сказал, что уезжает… Что-то там у него случилось. Даже попрощаться по-человечески и то не мог!
Тут возмущение Рэндольфа вдруг прошло – он увидел и положительный момент в отъезде Понтсвейна.
– Может быть, это даже к лучшему. Я смогу спокойно делать свое дело, и мне не придется с ним спорить по каждому поводу…
Рэндольф замолчал: в его душу закралось страшное подозрение. Почему лорд уехал так поспешно, никого не предупредив? Ему очень нравилась его роль соправителя – судя по тому, как он сидел в Большом Зале, всеми командуя и бросая алчные взгляды на Корону Островов Муншаез…
– Вот это да! – воскликнула Гретта, поднимая стул опрокинутый Рэндольфом, который, неожиданно вскочив, помчался со всех ног в Большой Зал.
Она нашла его неподвижно стоящим перед камином. Сначала Гретта не поняла, что его так поразило, но через мгновение ахнула: Понтсвейн оказался предателем!
Корона Островов Муншаез исчезла!
Чантэа тщетно пыталась услышать молитвы той, что носила ее медальон. Но друида продолжала обращаться лишь к своей кроткой, но безвозвратно ушедшей Богине.
"Проснись! Услышь мои предостережения!" Чантэа хотела помочь друиде, рассказать о могуществе, заключенном в медальоне, но Робин из Гвиннета не слышала ее.
Богиня земледелия и плодородия чувствовала присутствие могущественного зла рядом с самим медальоном, которое, однако, было хорошо скрыто. Даже друида ничего не заподозрила.
Каждый из свитков, который использовался девушкой, приближал ее к Чантэа, но друида отказывалась сделать последние шаги, принять новую веру, которая сделала бы ее могущественной жрицей Чантэа.
Но пока девушка не приняла этого решения. Божеству оставалось лишь наблюдать и ждать.
