Ледяной ветер завывал всю ночь, а ураган в слепой ярости сбрасывал на землю тучи снега. Никто не смог как следует заснуть в эту ночь: друзья боялись оказаться погребенными под толстым холодным одеялом. Утро не принесло никакого облегчения, серый свет едва пробивался сквозь снежный вихрь.
Робин выглянула из-под мехового плаща, которым она накрывалась, и почувствовала прикосновение ледяного ветра. Рядом зашевелился Тристан, и она прижалась к нему, ей было так тепло около него.
Девушку снова охватило темное отчаяние, испытанное ею вчера вечером. Появление Генны подняло было настроение друиды, вселив в нее новые надежды и веру в могущество Матери-Земли, но, хотя она и молилась Богине почти всю ночь, рассчитывая услышать от нее хоть что-нибудь в ответ, та, по-прежнему, молчала. А в голове Робин опять проносились образы рыжеволосой красотки, распростертой на постели Тристана. Смех женщины звучал в ушах Робин, словно издеваясь над ее болью и гневом. Наконец, друида заснула, но ее начали мучить кошмары. Она хотела проснуться и не могла. Робин знала, что стоит ей захотеть, и Тристан обнимет ее и успокоит, но, когда она думала о нем, ее душу наполняли обида и чувство, что ее предали, поэтому она отвернулась и снова осталась наедине со своими страхами и отчаянием.
Становилось все светлее, но ледяной ветер не унимался, и снежинки, касаясь кожи Робин, кусали ее, словно разъяренные осы. Она села и закуталась в свой плащ, который почти не защищал ее от холода, в отличие от меховых ллевиррских накидок. И тут она с удивлением увидела, что Генна сидит на земле и не обращает ни малейшего внимания на холод и непогоду.
– Ты не спала? – спросила Робин.
Ее наставница пожала плечами.
– Поспала немного. Мне кажется, пора трогаться в путь.
– К Источнику?
Генна ничего не ответила, и Робин снова подробно рассказала ей о свитках и о том, как она собирается освободить друидов. На мгновенье она почувствовала себя виноватой за то, что собиралась воспользоваться помощью одного из новых Богов, она даже думала, что Генна станет сердиться на нее, но та, казалось, не обратила на это никакого внимания.
– Мы отправимся в рощу, – сказала Верховная Друида. – Если этот свиток поможет освободить остальных, так тому и быть, но нам надо попасть в рощу, чтобы встретиться с… чтобы решить эту задачу.
– А ты можешь прекратить или хотя бы немножко ослабить ураган и облегчить нам путь? – спросила Робин, зная, что Верховная Друида раньше часто влияла на погоду, призывая дождь на иссушенную солнцем Долину или согревая землю после особенно сильного мороза.
Генна удивленно посмотрела на нее, затем поднялась и пошла прочь по глубокому снегу. Она почти исчезла из виду, когда Робин разглядела сквозь сильный снегопад, что Верховная Друида остановилась, подняла голову к небу и развела руки в стороны. Робин часто видела, как она так делала, когда готовилась произнести сильное заклинание.
Неожиданно обжигающий жар ударил молодой друиде в лицо, и она инстинктивно прижала руки к глазам. Ей показалось, что она находится в раскаленной печи – так жарко стало вокруг, – мгновенно стих ветер, а снег на плаще растаял, и с деревьев начала капать вода.
– Что, что случилось? – Тристан высунул голову из-под мехового плаща, он с трудом дышал.
Постепенно и все остальные выбрались из своих спальных мешков.
– Мне что, снится сон? – спросила Тэвиш, удивленно оглядываясь по сторонам. Жара была просто невыносимой.
– Это чудо! – завопил Ньют, радостно порхая между деревьями. – Генна сделала так, что снова наступило лето!
– Что-то я не помню такого жаркого лета! – простонал Полдо, вытирая пот со лба.
– Слишком жарко! – объявил Яак.
Робин не могла произнести ни слова, пораженная этим доказательством могущества Верховной Друиды, а значит, и самой Богини. Заклинание, управляющее погодой, о котором знала Робин, лишь слегка изменяло погоду, заставляя тучи пролить на землю дождь или превращая сильный ураган в легкий ветерок, а сейчас вместо холодной зимы вдруг наступило жаркое лето.
Генна вернулась к отряду и стояла молча, пока они собирали свои мокрые вещи. Она никак не реагировала на разговоры о столь неожиданной перемене погоды.
– Ты теперь можешь творить очень могущественные чудеса, – удивленно сказала Робин.
– Может быть, причина в том, что все изменилось здесь, в Долине. Но ведь я не утратила своих способностей, а это самое главное. Пора отправляться в путь.
Генна, Робин и три Синнорианские воительницы повели своих спутников обратно к громадной трещине, преградившей им путь. Место, где они провели ночь, превратилось в покрытую толстым слоем грязи прогалину, над которой поднимался пар. Снег растаял, и вода начала впитываться в голую, лишенную растительности землю.
– И зачем я только их сделал! – Полдо с досадой забросил лыжи за плечи и пошел позади Тристана.
– Ш-ш! Эй, Тристан! – Ньют появился около короля, дракончик был явно взволнован. Он заговорил громким шепотом, так что его голосок разнесся на сотню футов, и каждый мог, не напрягаясь, услышать то, что он хотел сообщить Тристану по секрету.
– В чем дело?
– Генна. С ней что-то не так! Мне это не нравится. Ты должен сказать Робин!
– А что не так? – Тристан никогда не видел Верховную Друиду, но Робин много раз рассказывала о ней как о мягкой, заботливой и внимательной женщине. – Я представлял ее несколько иначе, надо признать.
– Я не знаю, что в ней изменилось! Я только уверен, что она другая. Она… какая-то ненастоящая. Мы должны предупредить Робин!
– Я попытаюсь поговорить с ней. А пока давай понаблюдаем за Генной. Мне кажется, Робин обязательно заметила бы, если бы что-нибудь было не так.
Робин уверенно шагала за своей наставницей, которая шла следом за Бригит, Коллин и Маурой. Все молчали, и казалось, что присутствие Верховной Друиды заставляет маленький отряд двигаться быстрее.
Было такое впечатление, что Генне не терпится поскорее добраться до Источника. Впрочем, это ее стремление было вполне объяснимо и понятно. Разве сама Робин не вела себя точно так же, разве она не торопила своих друзей, разве не мечтала только об одном – освободить друидов из их каменных темниц? И все же странное поведение Верховной Друиды вызывало у Робин беспокойство. И тут ей в голову пришло возможное объяснение: она вспомнила друида Траэрна, появившегося в роще несколько месяцев назад. Он принес с собой сердце Казгорота, и Генна серьезно заболела, у нее резко изменился характер. Робин помнила, какой раздражительной и вечно недовольной была тогда ее наставница.
Конечно же, она очень страдала от осквернения Долины. И если одно присутствие сердца Казгорота так сильно изменило ее, то, наверное, совершенно естественно, что уничтожение того, что она считала священным, должно было произвести на нее еще более сильное впечатление.
А заклинание, которое Генна совершила! Вот, по крайней мере, доказательство того, что Верховную Друиду поддерживает ее вера, поскольку только присутствие сильного божества где-то рядом могло вызвать столь серьезные изменения в природе. Просто не может быть, чтобы Богиня умерла!
Робин заметила, что они опять идут по глубокому снегу, который таял у них под ногами. Позади клубился густой туман. Робин понимала, что волшебство создавало вокруг них – точнее, вокруг Генны – теплое облако, которое двигалось вместе с Друидой.
Вскоре перед ними появилась трещина, и они повернули на восток. Никто, по-прежнему, не произнес ни слова, и Тристану казалось, что они попали в какой-то чужой мир, с теплым снегом и смертельными опасностями, поджидающими за любым поворотом.
Вдруг Верховная Друида остановилась. Робин заметила, что пропасть сузилась примерно до тридцати футов, но дальше она снова расширялась так, что перебраться на другую сторону было невозможно.
– В чем дело? – подошел Тристан.
– Не знаю… – Робин повернулась к Генне. – Почему ты остановилась здесь?
– Помолчи. – Верховная Друида подняла руку, и на лице у нее появилось выражение крайней сосредоточенности. Робин испугал этот взгляд, но через мгновение Генна заговорила:
– Мы можем перейти здесь.
– Как? – Тристан заглянул в пропасть, дно которой скрывалось в клубах ядовитого газа.
– Подождите здесь. – Генна пошла по краю пропасти, пока не отошла от путников довольно далеко, они уже различали только ее силуэт. И тогда, повернувшись на север, она подняла руки.
Тристан подошел к Робин и тихо спросил:
– Ты уверена, что это та самая Генна Мунсингер, которую ты знала раньше?
– Конечно! Неужели ты думаешь, я не узнала бы ее?
– Ньют волнуется. Ему кажется, что в ней что-то изменилось.
Робин рассказала Тристану о своих предположениях по поводу причин холодности Верховной Друиды.
– Она достаточно страдала, и мы должны поддержать ее нашим доверием!
Но Тристан не отступал.
– Нам надо быть осторожными, вот и все. Мы не знаем, с чем…
– Она не заслуживает того, чтобы я предала ее сейчас! – Робин резко повернулась к Тристану, лицо ее побледнело, а в голосе зазвучал гнев. Мои сомнения уже ослабили мою веру! Я не могу усомниться еще и в Генне! Ты не должен требовать от меня этого.
Тем временем Генна произнесла слова заклинания, не обращая ни на кого внимания. Все с волнением ждали, что же у нее получится.
Вдруг земля задрожала, и в трещину повалились два огромных дуба, которые вытянули к небу свои мертвые ветки, словно надеялись удержаться от падений. Тристан схватил Робин за руку и оттащил от края трещины. На мгновенье ему показалось, что Генна вызвала землетрясение, которое приведет их к гибели, но постепенно все успокоилось, только прямо перед Генной Мунсингер выросла большая земляная куча. Тристан с изумлением наблюдал, как из кучи в небо потянулся громадный столб, послышались странные стоны, потом столб задрожал и закачался, и у него появились отростки, похожие на руки. Затем из углубления в земле появилась одна нога, а за нею и другая. А после этого существо медленно двинулось в сторону Тристана и его спутников.
– Что… это… такое? – выдохнула Тэвиш, а Яак зарычал в суеверном страхе и покрепче вцепился в свою дубинку.
– Подождите! Это же земляной человек. – Робин говорила очень тихо. Хотя мне еще ни разу не доводилось видеть такого большого и нескладного.
Существо возвышалось над Генной, оно было раза в два больше любого фирболга, и хотя у него были человечьи конечности – по крайней мере, располагались они в тех же местах, что и у людей – земляной человек ничем не был похож на живое существо. Его "голова" представляла собой большой ком грязи, из которого во все стороны торчали ветки и корни деревьев. А его тело и конечности были слеплены из земли, куски которой отваливались при каждом шаге странного великана.
Земляной человек, очень похожий на горбатого великана, медленно, неуверенными шагами подошел к Тристану и его друзьям, которые при его приближении инстинктивно отступили назад. Генна, по-прежнему, не обращая ни на кого внимания, быстро подошла к краю трещины и жестом подозвала ожившую земляную кучу. Великан медленно подошел к ней и заглянул в пропасть. Он все больше и больше наклонялся, а потом начал заваливаться над пропастью, и тут с поразительной ловкостью он ухватился своими большими неуклюжими руками за противоположный край и, наконец, перестал шевелиться, превратившись в некое подобие бревна, которое, казалось, перебросили через трещину.
– Мы можем перейти здесь. – Генна торопливо махнула рукой в сторону "моста".
– Подожди! А если он не выдержит нас? – Тристан оттягивал переправу, не доверяя Верховной Друиде и опасаясь западни. Он представил себе, как Генна приказывает земляному чудищу сбросить их всех в пропасть.
– Выдержит! Поторопитесь! Нам надо поскорее добраться до Источника. Робин встала на одну из ног существа, напоминавших массивные стволы деревьев.
А когда король потянулся, чтобы схватить ее за руку, молодая друида, обернувшись, раздраженно посмотрела на него.
– Давайте хотя бы возьмем веревку для безопасности! – предложил Тристан и в упор посмотрел на Верховную Друиду, но та лишь пожала плечами и отвернулась.
– Эй, Яак. Возьми эту веревку. – Тристан размотал веревку и, надежно привязав ее к поясу, бросил другой конец фирболгу. – Поймаешь меня, если я упаду!
Король ступил на земляного человека, чувствуя, как ноги погружаются в мягкую грязь, из которой был слеплен великан. Необычный мост показался ему достаточно надежным – во всяком случае, он даже не пошевелился, когда Тристан встал на него.
Тристан посмотрел вниз и тут же понял, что этого не надо делать: бездонная пропасть, заполненная зеленым газом, ужаснула его – но он сразу поднял глаза и, осторожно переставляя ноги, перешел на другую сторону. Оказавшись на твердой земле, он привязал веревку к стволу высохшего дуба, и вскоре остальные друг за другом перебрались через пропасть. Пока король отвязывал и сворачивал веревку, Генна с нетерпением ждала его и, как только он закончил, быстро и требовательно проговорила:
– А теперь вперед! Торопитесь!
Лорд-мэр Динсмор устало щурился на взволнованного всадника, появившегося у дверей его дома.
– В чем дело? Почему вы разбудили меня?
– Послушайте. – У Рэндольфа совсем не было времени на объяснения. Корона исчезла. Ее взял Понтсвейн. Я должен забрать ее у него до того, как он доберется до своих владений. Иначе нам придется применить силу, чтобы заставить его отдать Корону, а это нам совсем ни к чему.
– Что? – Лорд-мэру очень не хотелось просыпаться.
– Мне нужно, чтобы вы закончили приготовления к защите города без меня. Коарт и Диннат должны прибыть сегодня вместе со своими отрядами. Разместите их в городе как можно ближе друг к другу. И помните, опасность грозит нам с моря!
Неожиданно порыв ветра принес снег, и Рэндольф поплотнее закутался в плащ.
– Ладно, – сказал лорд-мэр и поежился. – Уж в такую-то погоду вряд ли кто-нибудь на нас нападет!
– Мы не можем рисковать! Вы должны сделать то, что я вам сказал. Судьба нашего королевства зависит от нас! Я не знаю, имеет ли эта кража какое-нибудь отношение к опасности, угрожающей Корвеллу, но подозреваю, что какая-то связь тут есть. Понтсвейн не такой дурак, чтоб взять Корону просто так, полюбоваться на нее некоторое время и отдать.
– А куда он мог отправиться?
– Думаю, к себе домой. Других версий у меня нет, хотя он мог поехать, куда угодно. Я собираюсь преследовать его по дороге, идущей вдоль берега.
– Удачи вам, капитан! Да хранит вас Богиня!
Рэндольф кивнул и помчался на своем черном жеребце прочь. Конь, уверенно пробиваясь через снежную бурю, понес своего хозяина из Корвелла.
"Да хранит Богиня нас всех!" – молился про себя капитан стражи. Он чувствовал, что очень скоро им понадобится помощь Богини.
В поле зрения оставались только четыре из тридцати боевых кораблей, остальные были где-то в серой мгле, невидимые из-за бушующего шторма. А может быть, они уже утонули. Когда флотилия повернула на восток, на корабли обрушился яростный ураган.
– Через час мы войдем в пролив! – сердито объявил Грюннарх, словно надеялся, что шторм испугается и перестанет трепать корабли. Он знал, что в водах Корвелльского пролива они смогут укрыться от бушующей стихии. Но скольким кораблям удастся добраться до Корвелла?
Даже громадный замок, плывущий рядом с ними, раскачивался на волнах. Грюннарх никак не мог привыкнуть к этому невероятному зрелищу: огромное сооружение, упрямо врезаясь в беснующиеся волны, пробиралось вперед с упрямством, превосходящим силу гневного океана.
То, что флотилия северян попала в шторм, имело свои преимущества: им удалось добраться до Норландии в Гвиннет в рекордное время. Боевые корабли неслись, подгоняемые ветром, словно утята, плывущие по течению. Только хладнокровие и огромный опыт моряков спас многие корабли от гибели.
Наконец, впереди показались холмы Корвелла, и море немного успокоилось; впрочем, ветер выл и стонал по-прежнему, бросая отважным воинам в лицо снежные крошки, – но худшее было уже позади.
Корабли приблизились друг к другу в этих спокойных водах, и настроение Грюннарха стало улучшаться с каждой минутой, когда все новые и новые корабли с разноцветными парусами начали появляться из серой мглы. Скоро "Северный Ветер" окружило двадцать восемь судов, и Грюннарх со смесью удовлетворение и печали заметил, что шторм погубил всего один корабль.
А завтра они уже будут в Корвелле.
Понтсвейн все отлично продумал. Он рассчитал, что если он покинет дворец вечером, когда все разойдутся спать, его никто не хватится до утра и у него будет целая ночь. Он выбрал самую быструю лошадь, чтоб, если даже его отсутствие будет замечено и за ним снарядят погоню, он смог бы сильно опередить своих преследователей. А еще лорд Понтсвейн рассчитал, что при удачном стечении обстоятельств может так случиться, что пропажу Короны заметят не сразу.
Единственное, чего он не предусмотрел, так это то, что разразится настоящий ураган и сделает путешествие почти невозможным. Глубокой ночью поднялся ветер и пошел снег. Понтсвейн в это время скакал по береговой пустыне далеко от города – впрочем, как и от любого другого человеческого жилья.
Вскоре ему удалось найти место, где можно было укрыться от ледяного ветра и снега, секущего лицо: громадный стог сена, который какой-то пастух оставил на берегу моря для того, чтобы было чем кормить зимой скот. Понтсвейн нырнул внутрь стога, чтобы хоть немного согреться, в то время как измученного коня он оставил с подветренной стороны.
По крайней мере, утешал он себя, преследование в такую погоду невозможно. Кроме того, он сильно отклонился от дороги в поисках хоть какого-нибудь укрытия, а уж если его и будут преследовать, то непременно по дороге, идущей вдоль берега моря. Понтсвейн убедил себя, что здесь он в полной безопасности. В темноте он вытащил Корону из небольшого мешка, и лорду показалось, что она теплая на ощупь, а ее волшебный свет озарил его жалкое убежище. Довольный и успокоенный, Понтсвейн прижал Корону к груди и заснул в надежде, что, когда он проснется, буря утихнет и он сможет тронуться в путь.
– Еще ворот? Ты уже видел всех ворот! Пора отдыхать! – Хонках недовольно плюхнулся на громадное бревно и мрачно скрестил руки на груди; его громадный крючковатый нос горестно свесился ему на грудь. Тролль выглядел таким несчастным и измученным, что Язиликлику даже стало жалко его.
– Ну, еще одни ворота! И тогда мы сможем отдохнуть – еще. Н-но, если мы н-найдем моих друзей, ты сможешь отдыхать, попивая вино.
– Не хочет винца! Хочет отдохнуть!
– П-пожалуйста. Ну, еще только одни ворота – всего одни!
Кантус и мерцающие собаки, тяжело дыша и вывалив наружу розовые языки, лежали на земле. Язиликлик понимал, что они идут слишком быстро, но чувствовал, что его друзья совсем близко!
– Где с-следующие ворота? Я сам пойду – сам!
Хонках посмотрел на маленького эльфа со смесью раздражения и удивления. Затем, со стоном поднявшись на ноги, он двинулся в путь сквозь нетронутый лес Волшебной Страны.
– Я покажу тебе. Один пойдет! Ха, заблудишься!
Тролль прошел через еще один заросший цветами луг, при этом, шагая по траве, он забавно размахивал ножками. Один раз Язиликлику пришлось взлететь, чтобы успеть за Хонкахом, в то время как собаки, не отставая, бежали рядом с громадным троллем. Время от времени одна или две собаки убегали вперед и потом дожидались остальных, лежа посреди дороги.
Тролль подошел к хрустальному ручейку и сполз по покрытому мхом берегу к воде. Ручеек был очень узкий и мелкий, и Хонках устроил целое представление, по очереди засовывая свои огромные неуклюжие ноги в прохладную воду и хрюкая от наслаждения.
– Здесь ворот. – Тролль ткнул пальцем в мокрый берег, куда сплетение корней и кустов не пропускало солнце.
И тут эльф увидел знак, отмечающий ворота, по крайней мере, те, что вели в Долину Мурлок.
Кантус и мерцающие собаки весело носились по берегу позади Язиликлика, время от времени жадно лакая прозрачную воду из ручья, и, наконец, утомившись, повалились в мягкую траву.
– П-подождите здесь. – Язиликлик нырнул в ворота. Странное ощущение охватило его в тот момент, когда он переходил из Волшебной Страны в другую реальность.
Порыв ледяного ветра ударил ему в лицо, и снежный вихрь тут же окутал его белым плащом. Вой ветра заглушил его голос, когда изо всех сил он позвал своих друзей. Он постоял несколько минут около большого сугроба, стараясь запомнить место, где был выход в Долину из Волшебной Страны, и еще раз позвал Тристана, Робин и Ньюта. Но никто ему не ответил. Наконец, потеряв надежду, он вернулся через ворота назад в Волшебную Страну, не заметив, что у него за спиной в ворота ударила волна страшной жары, ветер стих, а снег начал таять.
– Все бесполезно! – Язиликлик уселся у ручья, уныло болтая в воде ногами, в то время как Хонках не сводил с него печального взгляда.
Вдруг Кантус вскочил на ноги и, наклонив голову набок, уставился на ворота. А потом с лаем выскочил через них в Долину. Повизгивая от возбуждения, мерцающие собаки бросились вслед за ним.
– Эй, п-подождите, подождите меня! – Эльф полетел за собаками, опасаясь потерять то последнее, что соединяло его с людьми.
Выскочив из ворот, он резко остановился. Неужели это то самое место, где он только что побывал? Вокруг было невыносимо жарко, а от снежного покрывала, словно случайно брошенного на землю, поднимался пар. Мерцающие собаки озадаченно сбились в кучу, а Кантус с громким лаем бросился вперед.
Эльф услышал радостные крики и полетел на шум. Обогнув громадный ствол дерева, он врезался во что-то очень большое и… в ужасе завопил:
– Помогите! Фирболг!
И только потом он узнал великана, которого они вытащили из смоляной ловушки. В то же самое мгновение он увидел Робин и Тэвиш. Тристан удивленно выглядывал из-под радостно повизгивающего мурхаунда, который повалил хозяина на землю.
– Яз! – Ньют с жужжанием подлетел к эльфу и поцеловал его – или укусил, Язиликлик так и не понял. – Я знал, что ты где-то поблизости! И Кантуса отыскал! Ты вернулся! Но где же ты все-таки пропадал? И меня не взял с собой? Ну-ка, рассказывай, если ты решил над нами подшутить, что мне кажется…
– Н-нет, Ньют! Какая там шутка… ш-шутка! Я потерялся, и только с-сейчас смог найти вас! А еще я нашел Кантуса, а он познакомился с м-мерцающими собаками. Кстати, куда это они подевались?
Эльф начал оглядываться по сторонам и уже подумал, сообразив, что волшебные собаки не последовали за Кантусом, но вдруг увидел мохнатую голову, выглядывающую из-за дерева, и поманил существо рукой. Очень медленно мерцающая собака подошла к эльфу, но, когда Робин потянулась к ней, тут же исчезла из виду.
– Они всегда так д-делают! Честное слово, они очень х-хорошие, и им ужасно н-нравится Кантус! Может быть, они к тебе скоро подойдут. Повернувшись к Робин, Язиликлик заметил еще одного члена маленького отряда.
– Г-генна! Как т-ты… ты оказалась здесь? Я так р-рад… рад тебя видеть! Мы д-думали, с тобой с-случилось ч-что-нибудь ужасное!
– Да, я знаю. Пора идти дальше! – заторопила всех Генна. – Мы и так задержались!
Тристан поднялся и погладил эльфа по плечу, в глазах у него стояли слезы.
– Ты должен рассказать мне, как тебе удалось это сделать, – сказал он. – Большое тебе спасибо!
– П-пожалуйста! – воскликнул Язиликлик, когда отряд вернулся на тропинку. – Я в-вернусь через минуту, но с-сначала мне надо кое-что сделать. Есть у кого-нибудь вино?
Рэндольф как можно плотнее закутался в шерстяной шарф и склонился к коню. Над гаванью дико завывал ветер, а буря заметала дорогу и причалы снегом. Вскоре горизонт скрылся за непроницаемой снежной пеленой, и лишь по направлению ветра Рэндольф определял, не сбился ли он с пути.
Дорога спряталась под снегом, и земля превратилась в белую однообразную поверхность. Рэндольф надеялся, что он двигается на юг. Он уже потерял счет времени и не понимал, утро сейчас или вечер – его со всех сторон обступал серый сумрак.
Может быть, его направляла удача, а может быть, и какая-нибудь волшебная сила, но так или иначе, он оказался около какого-то странного сооружения. Правда, довольно быстро Рэндольф сообразил, что это большой стог сена, но только проехав мимо него, он увидел темный силуэт лошади, привязанной около стога. Рэндольф сразу понял, что нашел того, кого искал.
Он соскочил с коня и, вытащив меч, подошел к стогу с наветренной стороны. Капитан тут же увидел, что из-под соломы торчит капюшон плаща Понтсвейна, и он целую минуту боролся с искушением вонзить свой меч в солому. Но вместо этого он сильно ударил Понтсвейна ногой. Тот выполз из стога наружу, при этом черты его красивого лица исказила какая-то уродливая гримаса изумления. Прежде чем Рэндольф успел хоть что-нибудь сказать, лорд вытащил меч, и только прекрасная реакция спасла капитана гвардии от смертельного удара.
– Как ты мог? – пробормотал Рэндольф, отбивая нападение лорда, в его глазах было столько презрения, что слова были не нужны.
– Не будь кретином! – насмешливо произнес лорд Понтсвейн и сделал несколько выпадов в сторону Рэндольфа, но каждый раз его меч натыкался на клинок капитана.
– Ваше высокомерие было бы забавным, если бы вы не оказались предателем, – спокойно сказал Рэндольф, не сводя глаз со своего врага. Неужели вы и вправду думали, что вам удастся украсть Корону Островов и скрыться в ночи, как самому обычному вору?
– Твое вмешательство – невероятная глупость! – Понтсвейн, дико размахивая мечом, бросился на Рэндольфа, но вдруг попятился, а на щеке у него появилась кровоточащая рана.
– А теперь ваше высокомерие и вправду стало забавным.
Меч Рэндольфа со звоном, заглушенным воем непогоды, наткнулся на оружие Понтсвейна. Снова и снова звенели мечи, враги двигались медленно и неловко в своей тяжелой зимней одежде. Понтсвейн был больше и сильнее Рэндольфа, но тот лучше владел мечом. Сначала лорд наступал, и Рэндольф был вынужден выйти из-за стога, но тут же попал под пронизывающий ледяной ветер. Он все время пытался понять, в чем слабость Понтсвейна. И Рэндольф начала выманивать противника на открытое место.
Наконец, когда Понтсвейн сделал сильный выпад, в долю секунды прежде чем лорд понял, что происходит – Рэндольф вонзил ему в горло свой меч. Понтсвейн пошатнулся, глухо вскрикнув, и его кровь забрызгала снежное одеяние земли. Правда, вскоре снег засыпал все следы отчаянной схватки.
Рэндольф не стал терять времени и проверять, что с Понтсвейном: его охватило чувство нарастающей угрозы, он понял, что должен поспешить. Даже его короткое отсутствие могло оказаться смертельным для Корвелла. Он забрался в стог сена, нащупал золотую корону и положил ее в тот же мешок, в котором привез ее сюда Понтсвейн.
Тело его врага еще не остыло, а Рэндольф уже вскочил на своего коня и, взяв за поводья лошадь Понтсвейна, поскакал в Корвелл, не обращая внимания на холод и ветер…
И снова путники разбили лагерь на раскисшей полянке, окруженной тьмой и запустением. Невыносимая жара, вызванная заклинанием Генны, к ночи перестала быть такой угнетающей. Хотя снег по-прежнему таял, но все же не так быстро, как днем.
"Я должен был бы чувствовать облегчение и уверенность, – думал Тристан. – В конце концов, вот и Язиликлик с Кантусом вернулись". Громадный пес снова лежал спокойно, свернувшись около него, но все равно короля почему-то не оставляло мрачное предчувствие.
Все очень веселились, когда Яз рассказал им о своем путешествии по Волшебной Стране. Шесть мерцающих собак постепенно перестали стесняться своих новых друзей, впрочем, близко к огню они не подходили, а устроились неподалеку.
– Как ты думаешь, мы доберемся завтра до рощи? – спросил король, медленно поглаживая мурхаунда по лохматой голове.
– Да, если только нам не преградит путь какое-нибудь смоляное озеро или пропасть, или еще что-нибудь в таком же роде, – быстро ответила ему Робин. – До ручья на южной границе рощи Верховной Друиды осталось несколько миль.
– Да, – рассеянно отозвалась Генна; казалось, ее мысли унеслись куда-то очень далеко. Она не сводила глаз с огня и не обращала никакого внимания ни на кого. Ничего необычного тут не было, ведь Верховная Друида вела очень замкнутый образ жизни, а всем было известно, что люди старшего поколения, принадлежавшие к Ордену друидов, старались как можно меньше общаться с людьми и никогда не вели с ними разговоров о своей вере.
– И тогда ты воспользуешься четвертым свитком? – спросила Робин.
– Да. Воспользовавшись предыдущими тремя, я поняла, что он нам поможет – вернет друидам жизнь. А вместе с ними мы сумеем очистить Источник и снова сделать рощу священной. А после этого можно будет начать исцеление земли.
Когда все остальные заснули, Тристан придвинулся поближе к Робин и робко прикоснулся к ее руке, но девушка не пошевелилась.
– А что будет потом? – спросил он, боясь услышать ее ответ. – Что ты собираешься делать?
Робин посмотрела на Тристана, и губы ее тронула знакомая улыбка, а в зеленых глазах промелькнула тень того чувства, по которому так тосковал молодой король.
Но уже через минуту в душе у нее вспыхнул холодный гнев, а глаза застлала красная пелена, удивившая саму Робин. Она попыталась избавиться от охватившей ее ярости и посмотреть на Тристана, но видела лишь рыжеволосую женщину и слышала ее издевательский смех. Образ этот становился все ярче и постепенно закрыл собой все остальное.
– Какое это имеет значение? Ты уже сделал свой выбор. Позволь мне самой решить свою судьбу, – резко ответила она ему.
Произнося эти слова, она сама содрогнулась и внутренне сжалась от того, как грубо и холодно прозвучал ее голос. Что с ней происходит? Она видела, как боль исказила лицо Тристана, и какая-то часть ее души молила ее протянуть ему руки и обнять его.
Но та часть ее существа, которая произнесла слова, прогоняющие его прочь, не позволяла ей сдвинуться с места. Поэтому она отвернулась от Тристана и стала смотреть в огонь, словно хотела погасить его своим ледяным взглядом.
У Тристана ни на что не осталось сил, он даже не смог выругаться про себя, он только снова прислонился к стволу дерева, слегка утешившись тем, что Кантус ткнулся носом ему в руку. Задумчиво почесывая мурхаунда за ухом, Тристан думал о том, что произошло с их отношениями, которыми он так дорожил. По правде говоря, ответ Робин совсем не удивил его, особенно учитывая, как она вела себя в последние дни. Но почему она не может простите его?
Черная ночь не могла ответить на его вопрос.
Огромной сильной рукой Баал пробил поверхность Темного Источника. Он видел, как расступается вода под давлением его тела, и понял, что скоро уже сможет выйти наружу.
Он чувствовал силу сухожилий и мышц, которыми постепенно обрастало его новое тело. Баал уже чувствовал вкус и запах воды в Источнике благодаря человеческим органам чувств, а вовсе не потому что его бессмертное существо было способно на сверхъестественное восприятие окружающей действительности.
Нить, соединяющая его с Геенной, оставалась крепкой. Теперь другая нить, короткая, но гораздо более прочная, защищала его от любой опасности физического мира вокруг него. Эта нить соединяла его тело с Источником. Для смертных эта нить останется невидимой, но она будет поддерживать жизнь Баала, обеспечит ему бессмертие, даже в его нынешнем обличье.
Тело Баала будет исполинским, похожим на человеческое, с длинными развевающимися волосами и бородой. Один его вид должен будет вызывать суеверный ужас. Теперь уже очень скоро он отправится бродить по Затерянным Мирам.
Бог убийств чувствовал приближение людей, которых вела Верховная Друида. Она верно служила ему, стараясь подвести людей к Источнику как раз в тот момент, когда Бог вырвется из своей тюрьмы. И в этот момент они поймут, какая судьба им уготована.
