Тьма застилала большую часть Горы Посмотрика.
Команда не ведала об этом. Огни Плато Альфа горели, нимало не потускнев. Даже дома вдоль обрыва Альфа-Бета с видом через Плато Бета на отдаленные скопления городских огней Гаммы и Йоты отделял сегодня от этих огней туман и кто узнал бы, что скопления огней погасли?
В землях колонистов царили страх и ярость, но они не могли коснуться Плато Альфа.
Никакие опасности не грозили. На Гамме и Йоте не было больниц, где могли бы умереть пациенты в потемневших операционных залах. Даже машины не могли разбиться без дорожных огней. Протухшее мясо в морозильниках мясных лавок не могло вызвать голода: оставались фруктовые и ореховые леса, злаки, стада.
Но страх и ярость все-таки царили. Что случилось там, наверху, откуда шла вся энергия? Или это проказа, наказание, эксперимент – какое-то преднамеренное деяние Исполнения?
Нельзя перемещаться без освещения. Большинство людей, где бы они ни находились, остались там. Они устроились ночевать, где смогли; колонистам все равно было уже почти время спать. И они ждали, когда свет вернется.
Они не представляют предмета для беспокойства, думал Иисус Пьетро. Если сегодня ночью возникнет опасность, она придет не снизу.
Столь же несомненно, что Сыны Земли нападут, даже если их всего пятеро. Гарри Кейн не оставит на смерть большую часть своих людей. Он сделает все, что в его силах, невзирая на риск.
А преследуемый майора Чина сбежал, вырвался на волю в двух милях от Госпиталя, одетый в полицейскую форму. И поскольку сбежал, поскольку он был один, поскольку никто его четко не рассмотрел – это должен быть Мэтт Келлер.
Пять досье, чтобы сравнить пятерых беглецов. Гарри Кейн и Джейхок Худ – это старые приятели, самые опасные из Сынов Земли. Элейна Мэттсон, Лидия Хэнкок и Мэттью Келлер – их он узнал всем сердцем за долгие часы, прошедшие после сегодняшнего бегства. Он узнал бы любого из них за милю или легко рассказал всю историю их жизни.
Самое тощее досье было на Мэтта Келлера: две с половиной куцых странички. Горный инженер… Не бог весть какой семьянин… несколько любовных историй… никаких свидетельств, что он когда-либо общался с Сынами Земли.
Иисус Пьетро был обеспокоен. Сыны Земли, пройди они так далеко, отправятся прямиком в виварий, освобождать своих друзей. Но если Мэттью Келлер работает сам на себя…
Если призрак на Плато Альфа не мятежник, но существо со своими собственными, непредсказуемыми целями…
Иисус Пьетро беспокоился. Последний глоток кофе оказался вдруг ужасен на вкус и он оттолкнул от себя чашку. С облегчением он заметил, что туман, похоже, развидняется. На его письменном столе лежали стопкой пять досье, отдельно от них – шестое и пистолет, заряженный щадящими пулями.
Небо отсвечивало в окнах Госпиталя жемчужно-серым. Стена нависла над ними чудовищной массой, черной контрастной тенью, прорезавшей подсвеченное огнями небо. Над головой слышались размеренные шаги.
Они подкрались сюда бок о бок, достаточно близко, чтобы заслонять друг друга. Барьеры "электрических глаз" они перепрыгнули – сначала Мэтт, потом Лэни, в то время, как Мэтт смотрел вверх на стену и ж_е_л_а_л, чтобы никто ее не увидел. Никто и не увидел. – Мы бы могли подобраться к воротам, – заметил Мэтт. – Но если Кастро отключил энергию, нам их не открыть. Нет, есть способ получше. – Показывай. – Может быть, нам придется рискнуть небольшим переполохом… Вот он.
– Что? – Запал. Я была не уверена, что он здесь.
– Запал? – Видишь ли, среди Исполнителей много чистокровных
колонистов. Нам приходилось подъезжать к ним осторожно и мы потеряли много хороших людей, заговоривших не с теми, с кем следовало, но дело стоило того. Я надеюсь.
– Кто-то заложил для вас бомбу? – Я надеюсь. В Исполнении всего
двое Сынов Земли и любой из них, или оба, могут быть подставными. Она пошарила в больших, просторных карманах своего выпачканного в грязи командского наряда. – Эта сука не носила зажигалку. Мэтт? – Сейчас посмотрим. Вот.
Лэни взяла зажигалку, потом настороженно произнесла: – Если увидят
свет, нам конец. – Она пригнулась над шнуром. Мэтт пригнулся
рядом, заслоняя огонек своим телом. При этом он поднял взгляд. На ровной черной тени стены появилось два выступа. Они перемещались. Мэтт зашептал было: "Стой!". Внизу блеснул желтый огонек и было уже поздно. Головы убрались. Лэни дернула его за руку.
– Бежим! Вдоль стены! – Мэтт последовал, куда она его тащила. Теперь ложись! – Он шлепнулся рядом с ней на живот. Раздался ужасный взрыв. Вокруг них запели кусочки металла, извлекавшие из стены негромкое дзиньканье. Что-то отгрызло Мэтту кусочек уха и он хлопнул по нему, как по осиному укусу.
Времени выругаться у него не осталось. Лэни вздернула его на ноги и они побежали обратно. Со стены слышались нестройные крики и Мэтт, посмотрев вверх, встретился с сотней глядящих оттуда глаз. Потом вся местность вдруг ярко осветилась.
– Сюда! – Лэни рухнула на колени, прихлопнула руку Мэтта к своей щиколотке и поползла. Вползая за ней, Мэтт слышал, как щадящие пули разбиваются оземь у его пяток.
С наружной стороны дыра была как раз такая, чтобы пролезть на четвереньках. Бомба, должно быть, была с направленным зарядом. Но стена была толстой и дыра внутри оказалась меньше. Они выбрались исцарапанные, ползком. Здесь тоже был свет, чересчур яркий, от которого у Мэтта слезились глаза. Поразительное дело – в грязи вдоль этой стороны стены расположились ямы, все в ряд и через кордитовую вонь пробивался богатый, влажный запах свежей земли.
– Мины, – удивленно сказал Мэтт. Нажимные мины, сработавшие от взрыва, а изначально предназначенные, чтобы взорваться под спрыгнувшим со стены лазутчиком. – Я польщен, – прошептал он сам себе, и соврал.
– Заткнись! – Лэни метнула в него взгляд и в слепящем искусственном свете он увидел, как изменились ее глаза. Потом она повернулась и побежала, оказавшись вне его достижения раньше, чем Мэтт успел отреагировать.
Вокруг них застучали ноги, все – бегущие с большой скоростью к дырке в стене. Они окружены! Поразительно – никто не пытался остановить Лэни. Но Мэтт видел, как некоторые порывались остановиться, а потом огибали ее и неслись дальше.
И никто не попытался остановить Мэтта. Он был достаточно невидим, но потерял Лэни. Без него у нее ничего нет, кроме ружья… и он не знает, как добраться до Полли. Мэтт стоял в растерянности.
Нахмуренный Гарри Кейн осмотрел неодинаковые руки. Пересадки он видел и раньше, но такого лоскутного человека, как Миллард Парлетт – никогда. Лидия сказала:
– Это же не искусственное, верно?
– Нет. Но и не обычная трансплантация.
– Он должен начать приходить в себя.
– Да, – сказал Миллард Парлетт. Гарри поразился.
– Ты можешь говорить?
– Да. – Голос Парлетта, измененный музыкальной напевностью командской речи и искаженный воздействием парализатора, напоминал дверной скрип. Он говорил медленно, старательно выговаривая слова. – Могу ли я получить стакан воды?
– Лидия, дай ему воды.
– Вот. – Коренастая тетушка поддерживала рукой голову старика и вливала воду ему в рот медленными глотками.
Гарри изучал пленника. Его прислонили к стене в вестибюле. С тех пор он не пошевелился и, вероятно, не мог шевельнуться, но мышцы лица, прежде вялые и резиновые, теперь отражали личность.
– Спасибо, – произнес он окрепшим голосом. – Вам, знаете ли, не следовало в меня стрелять.
– У вас есть, что нам сказать, господин Парлетт.
– Вы Гарри Кейн. Да, у меня есть, что вам сказать. А потом я хотел бы заключить с вами своего рода сделку.
– Я готов к сделкам. Какого же именно рода?
– Вы поймете, когда я закончу. Не начать ли мне с груза недавнего трамбробота? Разговор будет несколько технический…
– Лидия, приведи Джея. – Лидия Хэнкок безмолвно исчезла. – Я хочу, чтобы он слышал все технические детали. Джей у нас талант.
– Джейхок Худ? Он тоже здесь?
– Похоже, вы немало знаете о нас.
– Это так. Я изучаю Сынов Земли дольше, чем вы живете на свете. Джейхок Худ – тонкий ум. Конечно, давайте его подождем.
– Вот как, вы нас изучали? Зачем?
– Я попытаюсь разъяснить вам это, Кейн. На это потребуется время. приходило ли вам когда-нибудь в голову, что положение на Горе Посмотрика искусственное, недолговечное?
– Пф! Если бы вы пытались изменить его так долго, как я, вы бы так не думали.
– Серьезно, Кейн. Наше общество целиком зависит от технологии. Измените технологию и вы измените общество. В особенности же вы измените этику.
– Это смехотворно. Этика есть этика.
Старик дернул рукой.
– Дайте мне сказать, Кейн.
Гарри Кейн умолк.
– Рассмотрим хлопковый джин, – сказал Миллард Парлетт. – Это изобретение сделало экономически приемлемым широкомасштабное выращивание хлопка на юге, но не севере Соединенных Штатов. Что привело к накоплению большого количества рабов в одной части страны, тогда как в другой части рабство исчезло. В результате появилась проблема расовой терпимости, просуществовавшая столетия. Рассмотрим феодальные доспехи. Этика рыцарства основывалась на том, что эти доспехи являются абсолютной защитой против кого угодно, не бронированного сходным образом. Длинная стрела, а впоследствии порох покончили с рыцарством и вызвали необходимость в новой этике. Рассмотрим войну, как орудие дипломатии. – Миллард Парлетт прервался, судорожно переводя дыхание. Мгновение спустя он продолжил: Она, видите ли, была таковым орудием. Потом появились отравляющий газ, атомные и ядерные бомбы и возможность изготовления кобальтовых. Каждое из этих изобретений делало войну все менее и менее пригодной для навязывания своей воли, все более и более беспорядочно-разрушительной, пока само понятие нации не сделалось слишком опасным, чтобы его можно было терпеть и Объединенные Нации на Земле не стали могущественнее любого мелкого союза наций. Рассмотрим заселение Пояса астероидов. Чисто техническое достижение, однако оно сотворило богатейшее население в регионе, необходимо требующем новой этики, где тупость автоматически влекла за собою смертный приговор. – Выдохнувшись, старик вновь остановился.
– Я не историк, – сказал Гарри. – Но мораль есть мораль. Что неэтично здесь и сейчас – неэтично где и когда угодно.
– Кейн, вы неправы. Этично ли казнить человека за воровство?
– Конечно.
– А известно ли вам, что когда-то существовала детально разработанная система исправления преступников? Это был, разумеется, раздел психологии, но он намного превосходил в объеме все другие разделы. К середине двадцать первого века почти две трети преступников можно было в итоге выпускать, как излеченных.
– Это глупо. К чему вдаваться в такие хлопоты, когда банки органов, должно быть, прямо взывали… А. Понимаю. Банков органов еще не было.
Старик наконец улыбнулся, показав совершенно новые белые зубы. Искрящиеся белые зубы и пристальные серые глаза – подлинный Миллард Парлетт выглядывал из-под потрескавшейся, морщинистой, вялой резиновой маски лица.
Только вот зубы никак не могут быть его, подумал Гарри. Уж это дудки.
– Продолжайте, – сказал он.
– Одним давним днем я осознал, что этическая ситуация на Горе Посмотрика нестабильна. Она обречена когда-нибудь измениться, притом внезапно, так как Земля постоянно бомбардирует нас новыми открытиями. Я решил к этому подготовиться.
На ступеньках послышались шаги бегущих ног. Ворвались Лидия и Худ.
Гарри Кейн представил Худа Милларду Парлетту так, словно они уже были союзниками. Худ понял намек и церемонно пожал старику руку, внутренне содрогнувшись, потому что рука Парлетта на ощупь все еще была как мертвая.
– Не отпускайте мою руку, – предложил Миллард Парлетт. – Осмотрите ее.
– Мы это уже сделали.
– Ваши заключения?
– Спросить о ней у вас.
– Очевидно, Земля использовала биологическую инженерию в медицинских целях. В грузе трамбробота находилось четыре подарка, наряду с подробными инструкциями по обращению с ними и их использованию. Один подарок своеобразный грибково-вирусный симбионт. Я окунул в него мизинец. Теперь эта дрянь замещает мне кожу.
– Замещает?.. Простите, – проговорил Худ. Трудно было не перебивать Парлетта – такой раздражающе медленной была его речь.
– Верно. Вначале она растворяет эпидермис, оставляя только нижележащие живые клетки. Затем каким-то образом стимулирует память ДНК кожного покрова. Вероятно, это осуществляет вирусный компонент. Вам, может быть, известно, что вирус не воспроизводит себя: он принуждает своего хозяина продуцировать новые вирусы, вводя собственные репродуктивные цепи в клетку хозяина.
– Этак вы можете заполучить постоянного жителя, – заметил Худ.
– Нет. Вирус вымирает небольшое время спустя, как и любой вирус. Тогда грибок умирает от голода.
– Поразительно! Эта гадость движется кольцом, оставляя за собой новую кожу! – Худ поразмыслил. – На сей раз Земля достала нас по-настоящему. Но что произойдет, когда это достигнет ваших глаз?
– Не знаю. Но никаких особых инструкций на этот счет не было. Я предложил себя в качестве испытуемого, поскольку мне могла пригодиться новая кожа. Предполагалось, что это даже освобождает от шрамов. Так и вышло.
– Большой успех, – заметил Гарри.
– Но вы еще не поняли, почему это так важно. Кейн, я показал вам вначале это, потому что так вышло, что я принес это с собой. Остальное вас потрясет. – Парлетт уронил руку, чтобы уменьшить нагрузку на горло. – Я не знаю, что за животное породило второй дар, но теперь оно напоминает человеческую печень. А в подходящей среде оно и вести себя будет, как печень.
Глаза у Гарри сделались широкими и пустыми. Лидия издала изумленный шипящий звук. А Миллард Парлетт прибавил:
– Надлежащая среда есть, разумеется, среда человеческой печени. Они еще не испытаны, поскольку не вполне выросли. Мы можем ожидать неудобств из-за отсутствия нервных связей…
– Келлер говорил правду. Маленькие сердца и печени! – выпалил Гарри. – Парлетт, третьим подарком было животное для замещения человеческого сердца?
– Да. Почти сплошной мускул. Оно отвечает убыстрением сокращений на адреналин, но, опять-таки, отсутствие нервных…
– Иэх-ха! – Гарри Кейн пустился в пляс. Он сграбастал Лидию Хэнкок и закружил. Худ смотрел на них, по-дурацки ухмыляясь. Кейн резко выпустил Лидию и рухнул рядом с Парлеттом на колени.
– Что четвертое?
– Ротифер.
– Ротифер?
– Он живет в качестве симбионта у человека в крови. И делает вещи, на которые человеческое тело само по себе не способно. Кейн, мне частенько приходило в голову, что эволюция как процесс оставляет желать лучшего. С точки зрения эволюции человек кончен, когда он слишком стар для размножения. Поэтому нет и генетической программы для дальнейшего сохранения его жизни. Одна инерция. Требуются огромные медицинские познания, чтобы компен…
– Так что же он делает, этот ротифер?
– Он борется с болезнями. Вычищает жировые отложения из вен и артерий. Растворяет тромбы в крови. Он слишком велик, чтобы проникнуть в мелкие капилляры и погибает при контакте с воздухом. Так что необходимому тромбообразованию он не препятствует. Он секретирует своего рода резину, чтобы латать слабые участки в стенках артерий и капилляров покрупнее, что придает бодрости человеку моего возраста. Но он делает и большее. Он действует, как своего рода универсальная железа, вспомогательный гипофиз. И поддерживает эндокринное равновесие таким, какое человек должен иметь примерно в возрасте тридцати лет. Он не продуцирует мужских и женских половых гормонов и распределение избыточного адреналина занимает добрый промежуток времени, но в остальном он поддерживает равновесие. Во всяком случае, так гласят инструкции.
Гарри Кейн уселся на пятках.
– Значит, банкам органов конец. Устарели. Не диво, что вы старались сохранить это в тайне.
– Не глупите.
– Что? – Парлетт открыл было рот, но Гарри перебил его: – Говорю вам, банкам органов конец! Послушайте, Парлетт. Кожная плесень заменяет пересадку кожи, она даже лучше. Зверушка-сердце и зверушка-печень заменят пересадку сердца и печени. А ротифер вообще не даст всему остальному заболеть! Чего вам еще не хватает?
– Нескольких пунктов. Например, животного – почки. Или…
– Увертки.
– Чем бы вы заменили легкое? Например, разрушенное пристрастием к никотину?
Худ заметил:
– Он прав. Эти четыре подарка трамбробота – всего лишь веха. Как заменить раздавленную ногу, больной глаз, оторванный палец? – Теперь он расхаживал короткими, резкими шагами. – Нужно несколько сот изделий генетической инженерии, чтобы банки органов устарели по-настоящему. И все-таки…
– Ладно, хватит, – сказал Гарри Кейн, и Худ умолк. – Парлетт, я поторопился. Вы правы. Но я дам вам, о чем подумать. Предположим, все колонисты на Горе Посмотрика узнают только факты о грузе трамбробота. Не выводы Худа или ваши – только правду. Что тогда?
Парлетт улыбался. Он не должен был улыбаться, но его ровные белые зубы блестели на свету и улыбка не была принужденной.
– Они решат, что банки органов устарели. Они будут с уверенностью ждать роспуска полиции Исполнения.
– А когда Исполнение не покажет и признака роспуска, они восстанут! Все колонисты на Горе Посмотрика! Устоит ли Госпиталь против э_т_о_г_о?
– Вы уловили суть, Кейн. Я склонен думать, что Госпиталь устоит против любого подобного нападения, хотя не хотел бы держать пари. Но я у в е р е н, что мы можем потерять половину населения в кровавой бане, победим или проиграем.
– Значит, вы уже думали об этом.
Лицо Парлетта исказилось. Его руки бессильно затряслись, а ноги заскребли по полу, так как действие ультразвука начало его отпускать.
– Вы считаете меня дураком, Гарри Кейн? Я никогда не совершал такой ошибки в вашем отношении. Впервые я услышал о грузе трамбробота шесть месяцев назад, когда он прислал лазерное сообщение. И сразу понял, что нынешняя форма правления команды на Плато обречена.
Лэни исчезла слева, за широким плавным изгибом корпуса "Планка", в то время как Мэтт еще стоял, разинув рот. Он бросился следом, потом передумал. Ей, должно быть, известен другой вход; ему никак не догнать ее раньше, чем она туда доберется. А если он станет преследовать ее по лабиринтам Госпиталя, то наверняка заблудится.
Но он должен ее найти. Она держит его в неведении, насколько может. Вероятно, потому, что не хочет, чтобы он выдал что-нибудь важное, случись Кастро его поймать. Она не говорила про бомбу, пока запал не оказался у нее в руке и не говорила деталей плана проникновения в Госпиталь, пока не начала ему следовать.
В конце концов она должна была сказать ему, как найти Полли. Сейчас он потерял их обеих.
Или?..
Он побежал ко главному входу, уворачиваясь от полицейских, пытающихся проскочить сквозь его солидную массу. Он встретит Лэни возле вивария, если она туда доберется. Но ему известен только один маршрут, как туда пройти.
Огромные бронзовые двери растворились при его приближении. Мэтт заколебался у подножия широких ступеней. Электрический глаз? Потом три человека в форме протрусили через выход и вниз, а Мэтт проскочил между ними. Если здесь и есть электроглаз и те, кто за ним присматривает, то им никак не разобраться в перемещениях за последнюю минуту.
Двери закрылись, когда он прошел вовнутрь. Его чуть не прищемило. Мэтт выругался шепотом и отступил в сторону перед бегущим полицейским со свистком во рту. Вроде того ультразвукового свистка, которым пользовался привратник, чтобы войти прошлой ночью. Мэтту такой понадобится, чтобы выйти наружу. Но позже. Ему пока нет надобности думать об уходе.
Ноги дико болели. Он перешел на быструю ходьбу, стараясь не дышать громко.
"Направо, вверх по лестнице, принять вправо, а потом влево…"
ВИВАРИЙ. Он увидел дверь впереди по коридору и остановился на месте, благодарно привалившись к стене. Он поспел сюда раньше. И он ужасно устал. Ноги отнимались, в голове звенело, ему ничего не хотелось делать, только дышать. Вкус во рту и в горле напомнил ему горячий металлический привкус тумана в пустоте, когда он опускался ко дну меньше чем тридцать шесть часов назад по времени Плато. Казалось, он вечно бежит, вечно страшится. Кровь его слишком уж долго несла адреналин. Стена у него под спиной казалась мягкой.
Отдыхать было хорошо. Хорошо было дышать. Хорошо было согреваться, а стены Госпиталя грели, почти чересчур грели для теплой верхней командской куртки. Когда стало слишком жарко, Мэтт ее расстегнул. Он лениво пошарил по карманам и нашел пару пригоршней неочищенного жареного арахиса.
Капрал Гэлли Фокс обогнул угол и остановился. Он увидел члена команды, опершегося о стену и не снявшего в помещении верхней куртки. На ухе у этого члена команды была рваная рана и кровь из нее пропитала воротник куртки. Он щелкал орехи, бросая скорлупу на пол.
Это было странно, но на том дело не кончалось.
Гэлли Фокс принадлежал к третьему поколению семьи, традиционно служившей в Исполнении. Само собой, он тоже вступил в Исполнение. Рефлексы его были не так быстры, чтобы ходить в рейды и он охотнее подчинялся, нежели командовал. Вот уже восемь лет он был толковый человек на хорошей должности, не налагавшей особой ответственности.
Потом… вчера ночью он схватил колониста, проникшего в Госпиталь.
В то же утро случился побег из вивария, первый с его постройки. Капрал Фокс впервые увидел кровь. Человеческую кровь, не выцеженную в бак банка органов, но бесполезно пролитую в коридоре при преднамеренном жестоком убийстве.
Сегодня вечером Глава предупредил об ожидающемся нападении на Госпиталь. Он практически приказал капралу Фоксу, чтобы тот стрелял в охранников-сослуживцев! И все отнеслись к этому всерьез!
Несколько минут назад чертовски сильно громыхнуло за окнами… и половина охраны побросала посты, чтобы посмотреть, что там случилось.
В голове у капрала Фокса слегка туманилось.
Он не бросил поста. Неразберихи и так хватало. Он держался своих инструкций, как чего-то заведомо основательного. И когда он увидел члена команды, опершегося о стену и щелкавшего орехи, он отсалютовал и произнес "Сэр".
Мэтт поднял взгляд и увидел офицера полиции, стоящего прямо, как доска и приставившего короткую рукоять пистолета со щадящими пулями наклонно ко лбу.
В результате он исчез. Капрал Фокс прошел по коридору, далеко обогнув дверь вивария. В конце коридора он остановился, полуобернулся и упал.
Мэтт, пошатываясь, поднялся на ноги. При виде охранника у него едва сердце не остановилось.
Из-за угла быстро вышла Лэни. Она увидела Мэтта, отшатнулась и выставила перед собой ружье…
– Стой! Это я!
– Ох, Мэтт. Я думала, ты потерялся.
Мэтт приблизился к ней.
– Я видел, как кто-то тебя преследовал. Ты с ним покончила?
– Да. – Она поглядела на капрала Фокса. – Они плохо обучены. Это кое-что.
– Ты-то где выучилась так стрелять?
– Неважно. Пошли. – Она двинулась к виварию.
– Постой. Где мне найти Полли?
– Я толком не знаю. Мы не выяснили, где у них размещается гробовая обработка. – Лэни потянулась к дверной ручке. Мэтт перехватил ее запястье. – Ну же, Мэтт. Тебя честно предупреждали.
– Дверь заминирована.
– Э?
– Я видел, как этот тип ее обходил.
Лэни нахмурилась, глядя на ручку. Потом с усилием оторвала полосу от полы куртки Мэтта. Она привязала ее к ручке и отодвинулась, насколько хватило длины.
Мэтт подался назад. Он сказал:
– Пока ты не сделала ничего необратимого, не будешь ли так добра сказать, как найти Полли?
– Честно, Мэтт, не знаю, – она и не пыталась скрывать, что он является ненужной помехой.
– Ладно, а где кабинет Кастро?
– Ты с ума сошел.
– Я фанатик. Вроде тебя.
Это вызвало ухмылку.
– Ты взбесился, но так и быть. Ступай, откуда я пришла, свернешь на единственный поворот и поднимешься по ближайшей лестнице. Иди по проходу, пока не увидишь знаки. Остальное пройдешь по знакам. Кабинет рядом с корпусом "Планка". Но если ты останешься со мной, мы можем найти путь полегче.
– Тогда тяни.
Лэни потянула.
Дверная ручка опустилась и щелкнула. Тотчас же что-то выстрелило с потолка: конический сноп щадящих пуль, усеявших место, где стоял бы потянувший за ручку. А в коридоре взвыла сирена, громкая, хриплая и знакомая.
Лэни пораженно отшатнулась, ударившись о стену. Дверь приоткрылась на пару дюймов. "Туда!" – крикнула Лэни и нырнула внутрь; Мэтт – следом.
Хлопки выстрелов щадящими пулями потерялись в звуке сирены. Но Мэтт увидел в комнате четырех человек, выстроившихся напротив двери, пригнувшись, словно для стрельбы по мишени. Они еще продолжали стрелять, когда Лэни упала.
– Обречена? И вправду? – Замечание Гарри показалось нелепым даже ему самому. Но он не ожидал такой легкой капитуляции.
– Сколько всего Сынов Земли?
– Этого я не могу вам сказать.
– Я вам могу, – заявил Миллард Парлетт. – Меньше четырехсот. На всей Горе Посмотрика меньше семисот активных мятежников. Триста лет вы и вам подобные пытаетесь поднять восстание и ничуть не продвинулись.
– Продвинулись совсем мало.
– Вы, разумеется, вербуете своих мятежников в среде колонистов. Беда ваша в том, что большинство колонистов вовсе не хочет, чтобы команда потеряла власть над Плато. Они довольны тем, что есть. Ваши побуждения непопулярны. Я уже пытался прежде объяснить, почему; позвольте, я попробую снова. – С явным усилием он переместил руки достаточно, чтобы сложить их на коленях. Время от времени у него случайным образом подергивались мускулы на плечах.
– Не то, чтобы они не воображали, будто смогут управлять лучше команды, если до этого дойдет. Все всегда так считают. Они боятся Исполнения, да, и не станут рисковать своими костями и кровью, чтобы совершить эту перемену, пока Исполнение распоряжается всем оружием и электроэнергией на Плато. Но дело не в этом. Дело в том, что они по-настоящему не считают правление команды несправедливым. Все это основывается на банках органов. С одной стороны – банки органов это ужасная угроза, не просто смертная казнь, но позорная гибель. С другой стороны, банки – обещание. Человек, который этого заслуживает и может за это заплатить, даже колонист, может получить в Госпитале медицинскую помощь. Но без банков органов помощь невозможна. Человек умирает. Знаете, что сделали бы вы, мятежники, если бы вам удалось поставить команду на колени? Некоторые настаивали бы на уничтожении банков органов. Они были бы убиты или изгнаны их собственными товарищами. Большинство сохранило бы банки органов в прежнем виде, но пополняло бы их за счет команды!
Теперь его шея окрепла и он поднял голову, чтобы увидеть нетерпеливые взгляды. Хорошая аудитория. И наконец-то он подцепил их на крючок.
– Доныне, – продолжал он, – вы не могли поднять мятеж, потому что не могли убедить достаточное количество бойцов в справедливости вашего дела. Теперь это в ваших силах. Теперь вы можете убедить колонистов Горы Посмотрика, что банки органов необратимо устарели. Потом подождать немного и, когда Исполнение не будет распущено, выступить.
Гарри Кейн сказал:
– В точности то же думал и я, только похоже, вы меня опередили. Почему же вы обвинили меня в глупости?
– Вы сделали дурацкое предположение. Вы решили, будто я пытаюсь сохранить груз трамбробота в тайне. Совершенно наоборот. Только сегодня утром я…
– Наконец-то я понял, – сказал Худ. – Вы решили примкнуть к победившей стороне, не так ли, Парлетт?
– Вы дурак. Брехливый дурень-колонист.
Джей Худ покраснел. Он стоял совершенно прямо, опустив руки по бокам и стиснув кулаки. Парлетт был рассержен не менее. Старик пытался переместить свой вес и в результате все мышцы его тела плясали. Он произнес:
– Вы обо мне столь низкого мнения, что воображаете, будто я следую подобным побуждениям?
– Расслабься, Джей. Парлетт, если вам есть, что сказать, говорите. Если мы приходим к неверным заключениям, будьте любезны предположить, что вы плохо выражаете свои мысли и не старайтесь сваливать вину на других.
– Почему бы вам всем не посчитать до бесконечности? – предложила Лидия Хэнкок.
Парлетт проговорил медленно и ровно:
– Я пытаюсь предотвратить кровопролитие. Это вам достаточно ясно? Я пытаюсь предотвратить гражданскую войну, способную унести половину людей на этой планете.
– Вы не можете этого сделать, – сказал Гарри Кейн. – Она приближается.
– Кейн, не могли бы мы с вами и вашими союзниками выработать новую… конституцию для Горы Посмотрика? Припосадочное Соглашение явно станет недействительным.
– Явно.
– Сегодня я сказал речь. Собственно, я кажется все эти чертовы сутки провел за произнесением речей. Сегодня днем я собрал экстренное заседание, протащив его в Совете. Вам известно, что это значит?
– Да. Выходит, вы говорили со всеми членами команды на Плато.
– Я рассказал им, что было в грузе трамб-робота сто сорок три. Я показал им этот груз. Я растолковал им проблему банков органов и связь между технологией и этикой. Я им сказал, что если тайна трамбробота когда-нибудь дойдет до колонистов, колонисты устроят массовый бунт. Я из кожи вон лез, Кейн, чтобы они перетрусили. Я знал с самого начала, что мы не сможем хранить эту тайну вечно. Теперь, когда ее знают тридцать тысяч человек, она выплывет еще быстрее, даже если всех нас убьют сию секунду. Я сделал все это, Кейн, чтобы предупредить их. Чтобы напугать их. Когда они поймут, что тайна раскрыта, они, может быть, напугаются достаточно, чтобы пойти на торги. Те из них, кто умен. Я долго планировал это, Кейн. Я даже не знал, что нам пошлет Земля. Это могла быть регенерационная сыворотка, или устройство для дешевого изготовления аллопластических заменителей, или даже новая религия. Что угодно. Но что-то предстояло и вот оно здесь и, Кейн, мы должны постараться предотвратить кровопролитие. – Короткое дыхание Парлетта и неуклюжие попытки заставить язык и губы преодолеть влияние ультразвука исчезли. Голос его стал плавным и напевным, он поднимался и опускался, чуточку хрипловатый, но необыкновенно убедительный. – Мы должны попытаться. Может быть, мы сумеем найти, на чем поладят команда и колонисты.
Он остановился и три головы почти машинально кивнули.
