4
– Вюртембержцы, – кричал шарлатан, – приветствуйте шарлатана Гансвурста, его осла и его оруженосца. Он – самый остроумный шут от Кельна до Кенигсберга, включая сюда прирейнскую область, его осла зовут философом Кунцом, а его оруженосец из пакли.
Они проехали городские ворота и сторож с огромными ключами за поясом тотчас побежал на площадь, сообщить о приезде нового шута верхом на осле, с оруженосцем, сделанным из пакли.
В узких вюртембержских улицах из окон высовывались то веселые бородатые лица с трубками, то круглые, как дно бочки рожи вюртембержских хозяек, то очаровательные личики девиц в белых чепцах с голубыми лентами.
На площади огромная толпа мигом окружила их.
– Кузнецу – железо, свечнику – воск, – кричал шарлатан, – кровельщику – солома, а шарлатану и фигляру – кукол и вюртембержцев! Мы счастливо приехали, дорогой схоласт, в городе ярмарка.
И точно: в Вюртемберге была ярмарка. В 12 часов судьи проехали по городу на городских конях, приняли у стражи ключи от города, на обратном пути проверили часы на главном рынке и вернулись в магистрат, чтобы избрать особого бургомистра, для управления городом, во время ярмарки.
В деревянных лавках торговали купцы городов и пригородов.
– Любезный шарлатан, – отвечал схоласт, – я держусь за хвост вашего осла, чтобы не потерять вас, но мне кажется, что я все-таки вас потеряю.
– Печнику – кирпичей и глины, – кричал шарлатан диким голосом. – Вюртембержцы – приветствуйте меня, я почтил вас своим приездом.
Пожилой бюргер сказал ему:
– Говори понятнее, шут. Здесь и без тебя много шуму. У нас уже есть один такой – как ты, и он говорит смешнее и понятнее. К тому же на шута ежегодно тратятся городские суммы.
– Каждому свое, – отвечал шарлатан, – лудильщику – олово, оружейнику – железо для шомполов, ворам – содержимое ваших карманов. Бюргер, взгляни, где твои часы.
В это время воришка стащил часы у пожилого бюргера. Он бросился за ним, а шарлатан двинулся далее, раздвигая толпу. Швериндох давно уже упустил хвост осла, а теперь, оттертый толпой, потерял и самого шарлатана. Некоторое время он видел еще рыжую голову, но потом потерял и ее и остался один в незнакомом городе.
