* * *
После сна у Кеши страшно гудела голова. Он долго не мог понять, где находится и что это за странное теплое кресло, и что за странное изголовье?! Еще минуту назад он сидел в рубке боевого бота, прожигающего пласт за пластом поганую Гергею. И вот… Сон. Это был только сон! Кеша огляделся. В живоходе было тепло и уютно. Из него не хотелось вылезать. Да и куда вылезать – в этот сферический зал, в эту ловушку с гиперторроидом?! А что толку? И сколько еще можно ждать Ивана? Прошло… прошло двое суток. Может, Иван уже на Земле. Может, он пьет горькую с Гугом Хлодриком где-нибудь под Москвой, а темнокожая Дивочка подкладывает соленых грибочков и томно поводит глазками?! Всякое может быть.
И все же надо выбраться наружу, поглядеть.
Он протер глаза, проглотил сразу две таблетки сухой воды и один шарик стимулятора. В голове прояснилось. Кеша выскользнул из удобного кресла, протиснулся в дыру-клапан.
Гиперторроид стоял на своем месте, да и куда он мог подеваться. Кеша подошел к нему поближе, ах как заманчиво было сейчас бы шагнуть в желоб, погрузиться во тьму, уйти отсюда. Но надо подождать еще немного. Хотя бы сутки.
– Отсюда есть выход! – прозвучало тускло и уныло из-за спины.
Кеша резко обернулся – оба парализатора, зажатые в его руках, смотрели черными отверстиями на человека, стоявшего в десяти метрах, пальцы подрагивали на спусковых крюках. Надо было стрелять сразу, так подсказывало Кеше чутье, но по слабости душевной он всегда уступал инициативу противнику. Впрочем, в руках этого противника не было оружия.
– Шнур-поисковик не нашел даже щели! – сказал Кеша.
– Выход есть, – тупо повторил незнакомец.
Был он невыразителен до чрезвычайности, будто и не человек, а восковая кукла, которую не успели раскрасить, только ляпнули немного краски на место глаз, носа, рта, ушей… Явно не боец. Кеша опустил парализаторы. Раз этот хмырь сюда проник, значит, выход действительно есть. Он с тоской поглядел на подрагивающую кучу живохода.
– Не-ет, – незнакомец покачал головой. И ткнул пальцем в Кешу. – Только ты. Идем!
– Мне и тут неплохо, – ответил беглый каторжник.
– Плохо, – эхом отозвался человек.
– Никуда я не пойду, – упрямо стоял на своем Кеша.
Но его ноги уже делали первые, вялые шаги.
– Пойду, – повторил человек. – Выход есть.
Кеша дернулся к живоходу, упал, выронил парализаторы. Он отчаянно соображал, что же это за власть такую имел над ним тусклый, восковой незнакомец. Или все это продолжение бредового сна? На Гиргее вся житуха бредовая! Здесь ни черта нормального нет.
– Ива-ан! – застонал Кеша. Больше ему некого было звать на помощь. Но даже крикнуть в полный голос он не мог.
– Идем!
Незнакомец отвернулся. Подошел к серебристой стене… прорвал ее словно фольгу, повернул голову к Кеше. Глаза у незнакомца были рыбьи, бессмысленные. Такими глазами глядели на свой жертвы гиргейские псевдоразумные оборотни… Оборотни?! Кешу передернуло – как он не догадался сразу, эти гадины могут принимать почти любую форму, вот почему восковой человек так непохож на человека настоящего, вот почему! Кеша еще сопротивлялся, но теперь он видел, что ползет к дыре не сам, что его тащат на полупрозрачных желеобразных и лохматых нитях, он весь опутан ими. Опять! Ведь они совсем недавно были в плену у оборотней, это оборотни волокли их по подземно-подводным лабиринтам, глазели на них, оборотни сунули их в пещеру с экраном и стариком. Значит, все снова?! Значит, Иван уже в их лапах?! Нет, на этой невыносимой Гиргее с ума спятишь!
Кеша тихо и надсадно завыл. Просить пощады у полуразумных тварей, которых еще никто не сумел понять и на четверть, было бесполезно. Больше всего его бесило, что оборотни запросто могли внушить ему что угодно, могли подавить волю, загипнотизировать. Он готов был погибнуть в любом бою, честном или бесчестном. Но он не хотел, чтобы из него делали ничего не соображающего идиота. И кто?! Полуживотгные-полугуманоиды! Нелюди поганые!
Он ударился головой о стену. Никакой дыры нет! Это наваждение, морок! Но хлипкие, студенистые нити уже тянули его в другую сторону – к стволу шахты, к заслонке.
Незнакомец маячил у живохода, он как-то сразу оказался возле него, не сделав ни шага.
– Выход есть.
Кеша умудрился извернуться, подхватил парализатор – на этот раз он не промедлил: беззвучный невидимый луч превратил незнакомца в комок слизи. Но нити, мерзкие, всесильные нити не пропали, они тянули еще сильнее, с непостижимым напором, будто их кто-то невидимый наматывал на вал.
– Вот сучары! – Кеша выхватил пилоообразный тесак из-за набедренного клапана, резанул по нитям – они противно заскрипели, разбухли, полопались сразу в пяти или шести местах, но уже новые студенистые волокна тянули его, обхватывая запястья, горло, икры, грудь, шею… Из комка слизи торчал острый плавник. Оборотни! Теперь Кеша не сомневался. Он очень нужен им. Иначе бы отстали.
Они всегда отстают от случайной добычи, которая оказалась не по зубам, которая не захотела быть добычей, но они никогда не отстанут от того, кто им нужен позарез. Зачем?!
Никто не знал. Для кого они стараются? Для старика? Вряд ли, для чужого, пусть и хозяина оборотни особо стараться не будут. Кеша вспомнил, как разыскивали троих парией с каторги, которых утащили оборотни. Вертухаи искали их не для того, чтобы спасти. У них была задача – узнать, зачем оборотни утаскивают людей. Неразрешимая задача! И они ее, разумеется, не разрешили. Один из троих потом прибрел на зону – сам, в полураздавленном скафе. У него были выбиты все зубы, вырван язык, сломаны пять ребер.
Оборотни превратили двадцатитрехлетнего парня в седого, дряхлого и изможденного калеку. За три недели! Администрация в назидание прочим каторжанам засекла несчастного иззубренными феррагоновыми розгами на глазах у всех. Толку от него все равно бы не было, какой из калеки работник! Но прибывшая на второй день инспекция объявила администраторам взыскание вернувшегося надо было передать для исследования в сектор "альфа", который занимался проблемой псевдоразумных оборотней. Никто всерьез к этому сектору не относился, все считали сотрудников "альфы" бездельниками-дармоедами. И потому, когда прибрел второй из утащенных, в еще более жутком состоянии, его втихаря удавили и скормили водорослям-трупоедам. Вот и все, что знал Иннокентий Булыгин про гиргейских оборотней.
Заслонка, многотонный металлический створ-люк, была на своем месте. Хлипкие водоросли уходили прямо в металл, будто просачиваясь сквозь него. Кеша просочиться не смог – его снова,ударило всем телом о преграду, придавило к ней. А потом путы полопались и исчезли в металле, словно водяные струйки, просочившиеся в песок. Но радоваться было рано. Новые удавки тянули Кешу в другую сторону, к гиперторроиду, концы их таились в густом непроницаемом мраке. Туда ушел Иван. Ушел и не вернулся.
– Суки! Твари!! Падлы!!! – хрипел Кеша и безустали рвал в ошметки волокна. Тесак утратил остроту, стал скользким, тупым – липкая слизь засохшим клеем приставала к лезвию,
Живоход стоял на месте и еле заметно поводил боками.
То ли системы защиты человека в нем не срабатывали, то ли этих систем и вовсе не было.
Когда студенистые нити подтянули Кешу к мраку сердцевины, он увидал, что мрак этот стелется над полом, не касаясь его, а в самом полу есть ровное, окантованное отверстие метров шести в поперечнике. Прежде, чем упасть в эту дыру, Кеша замер, уперевшись обеими руками в края, заглянул внутрь – шесть расплывшихся омерзительнейших оборотней сидели внизу и пялили безумные рыбьи глазища на него. Пасти у оборотней были разинуты, из них и тянулись нити-оплетаи. Сожрут, подумал Кеша, с потрохами, с комбинезоном вместе! И Ивана они сожрали, зря только ждал его! Все зря! И еще одна мысль мелькнула: а ведь это они! нет никаких довзрывников, нет никакой сверхцивилизации, наблюдающей за землянами, ни хрена такого нет! А есть вот эти охмурялы, они подавляют сознание, особенно если человек ослаблен, изможден, подавляют и внушают свое, наводят тень на плетень. Вот твари! Кеша не на шутку разозлился. Но силы его оставляли, он больше не мог противиться натяжению нитей, руки разжались и он полетел вниз.
