***
Поговорить с Сэмом толком не удалось – он искусно избежал беседы. Но эманацию не спрячешь, Юля ясно уловила в его чувствах черную ненависть… к себе? к "Лотосу"? к Ананичу? ко всему человечеству? Непонятно… Что же случилось с Сэмом?! В чем причина? И почему он так таится?..
Юля не знала, что делать. Посоветоваться с друзьями? Но что она им скажет? Передаст туманные подозрения, перескажет свой разговор с Евгением? Ей, конечно, поверят – странное поведение Сэма давно уже намозолило всем глаза – но сделать-то все равно ничего не смогут! Никто не заставит Сэма быть откровенным, если он не хочет этого. "И значит, – решила Юля, – нечего перекладывать ответственность на других! Раз уж так получилось, придется разбираться во всем самой…"
Для начала надо было пробраться в комнату Сэма и выяснить, что же именно было в проклятой посылке. С точки зрения этики общины это был немыслимый поступок, но ведь и вся ситуация была немыслимой и безумной!
Юля не стала торопиться и рисковать. Для спокойных поисков ей требовалось несколько часов – и она себе их организовала! Ранним субботним утром (когда Роман с Мариной уехали, Инга пошла в поселок, а Лиза запланировала какую-то возню на огороде) Юля прикинулась больной, и Сэму ничего не оставалось делать, как идти на работу вместо нее. Он торопливо собрался, стараясь выйти поскорее, чтобы только не идти вместе с Дэном… Ну это ли не признак чего-то странного и недоброго?! Теперь Юля даже не испытывала угрызений совести по поводу того, что ей предстояло сделать!
Убедившись, что часа три никто ее не хватится, – Юрген увлеченно работал на компьютере, а Лиза не менее увлеченно высаживала какие-то странной формы корни (господи, что из них вырастет весной? мандрагора, не иначе!) – Юля пробралась в комнату Сэма…
Поначалу она опасалась, что не сумеет разобраться в его вещах она ведь даже не знала толком, что именно ищет! Но беспокойство оказалось напрасным: в комнате царил идеальный порядок, нигде ничего не валялось, на книжных полках были только книги, а стол оказался полупустым и тоже очень аккуратным. И в левом нижнем ящике Юля почти сразу нашла то, что искала…
…Формат небольшого ежедневника в белой картонной обложке точно совпадал с размерами бандероли – Юля хорошо ее запомнила! Рядом с ежедневником обнаружилась небольшая коробочка – там, на свернутом бархатном лоскутке, лежал тонечкин перстень. Больше ничего в ящике не было – и Юля поняла, что все содержимое таинственной посылки находится перед ней. Уже без всякого смущения она открыла тетрадь… в отличие от Сэма, Юля раньше никогда не видела тонечкиного дневника, но почерк подруги узнала сразу!
Записи начинались еще со времени жизни Тонечки в "Лотосе", точнее, с самого начала этой жизни. Юля заглянула было на первые страницы, но все-таки не выдержала – торопливо пролистала дальше, до момента их знакомства: что пишет об этом Тонечка?..
…Однако в дневнике не оказалось никаких упоминаний о первом, "экзаменационном" визите Юли. Странно… Это было перед самым Новым годом, и Тонечка очень подробно описывала праздничное убранство города, свои одинокие прогулки по магазинам и "рождественскую меланхолию"… но знакомства с Юлей как будто не было! Неужели "грустный гремлин" был для нее недостойной упоминания мелочью? Но если даже и так, если Юля была для нее всего лишь клиенткой, все равно: почему Тонечка пишет обо всякой бытовой ерунде, а о работе – ни слова?!
Это было совсем не то, что Юля ожидала найти в записях своей подруги! Удивленная, даже встревоженная, она пролистала дальше. Вот, наконец, ее вторая встреча с Тонечкой! М-да…
"17 февраля. Сегодня ко мне приходила одна из моих бывших клиенток: визит вежливости и любопытства. Очаровательная девочка – милая, заботливая! Надеюсь, мы сможем стать друзьями…"
И дальше – жалобы на здоровье, какие-то тоскливые предчувствия… черт знает что! Да, Тонечка тогда действительно болела, но не до такой же степени! Юля помнила, как интересно было разговаривать с ней – но с человеком, оставившем в дневнике такие записи, говорить было бы просто не о чем! И еще: первая фраза Тонечки при виде Юли была: "А, ты все-таки пришла!" То есть она знала об их встрече заранее! Почему об этом не сказано?
Юля растерянно перевернула еще несколько страниц.
"20 марта. Надо заплатить за квартиру. Сэм позавчера прислал перевод, как раз хватит. Может, позволить ему приехать?.. Нет, не надо! Вернуться в "Лотос" я не могу и не хочу, и что толку тосковать вдвоем? Лучше напишу ему, постараюсь повеселее…"
"28 апреля. Предлагала Юле переехать ко мне, но она отказалась. Объяснила это тем, что не хочет подводить свою теперешнюю соседку. Возможно… Но не отпускает мысль, что это только предлог – на самом же деле Юля опасается меня, но стесняется сказать об этом прямо…"
"31 мая. Юля скоро уедет, жаль… Почему я не могу внушить ей, чтобы она осталась? Конечно, гипноз – штука безнравственная, но тут его понадобилось бы совсем немного…"
Да что за ерунда? Плата за квартиру, непрерывное нытье, дурацкая мнительность… Какой смысл вести дневник, если заполнять его такой бездарной болтовней? Или это сублимация мелочности характера?.. Если так, то у Тонечки было еще одно неизвестное Юле лицо – и лицо довольно неприглядное…
"21 июля. Юля вернулась, замечательно! И тут же пришла в гости… Выходит, встречи со мной еще могут доставлять удовольствие…"
Елки-моталки! Просто старая дева, от которой сбежал последний кот! Бесконечные жалобы, внимание только к себе… А ведь тот день перевернул все в юлиной жизни! Это тогда ей удалось изменить тонечкино предсказание, и очередная несчастная влюбленная вопреки собственной судьбе стала счастливой! И опять в дневнике ни слова…
"30 июля. Юля хандрит, появляется реже. Надо попробовать развеселить ее. Она любит театр, куда бы ее пригласить?.."
Ну провалиться не сходя с места! Ведь Тонечка все понимала тогда – лучше самой Юли разобралась, что происходит и почему, и потом сама же ей объяснила! Что за бред?!
Юля устала удивляться. Взяв себя в руки и отложив на время эмоции, она торопливо дочитала до конца. Нет, ничего нового… Нытье, жалобы, бытовые мелочи, никчемные разговоры, никчемные разговоры, бытовые мелочи жалобы, нытье…
Последняя запись – за три дня до самоубийства:
"25 сентября. Поссорились с Юлей. Черт его знает, кто виноват! Если она не придет мириться первая, то – так и быть! – приду к ней сама…" (Юле вспомнилась детская дразнилка: "Ты мне больше не подружка, ты мне больше не дружок – не играй в мои игрушки и не писай в мой горшок!" Коротко и ясно… Но неужели Тонечка могла даже наедине с собой опуститься до подобной этики?!)
…Спохватившись, Юля взглянула на часы: однако, зачиталась! Сейчас ее задача – найти то, что вывело Сэма из душевного равновесия, заставило его шарахаться ото всех и мучаться какой-то непонятной ненавистью. Беглый просмотр дневника не приблизил ее к разгадке, значит, надо искать дальше. А проанализировать "раздвоение" тонечкиной жизни можно будет и в более спокойной обстановке…
Впрочем, времени еще вполне достаточно, чтобы внимательно прочитать с начала этот, мягко говоря, странный документ! Правда, такое последовательное медленное чтение было непривычным для Юли, но она сумела заставить себя не торопиться. Каждую запись она читала дважды: первый раз сама, а второй – как бы глазами Сэма…
…С первых же страниц Юля поразилась тому, как сильно отличались ранние записи от того, что она только что читала. Но самым удивительным оказалось то, что именно здесь она наконец встретила ту Тонечку, которую хорошо помнила!
В тот период Тонечка вела дневник регулярно, без пропусков, в нем было много раздумий, рассуждений, шутливых замечаний – но никакого нытья или мнительности! И хотя она нередко болела и в "Лотосе", о недомоганиях упоминала вскользь, ненавязчиво. Зато подробно и интересно писала о магических обрядах, о беседах и спорах с друзьями, о работе в больнице…
Но вот и здесь мелькнула первая жалоба – словно на страницу упала темная тень или подул холодный ветер:
"Иногда Инга и Лиза как будто чуждаются меня, особенно в "женских" разговорах. Или я сама бываю неделикатной? Возможно, но им все же следовало бы объясниться…"
Совсем незаметный маленький упрек, досадливое недовольство… но Юля насторожилась, как собака, почуявшая след. И не ошиблась! Уже через две страницы Тонечка прямо обвиняла тех же Ингу и Лизу: выходило, будто они заставили ее признать себя недостаточно красивой для магических обрядов! И дальше понеслось: Юрген вроде бы уговаривал ее стать "внешним предсказателем", а Дэн… ну, такое уже просто невозможно!
Юля возмущенно захлопнула дневник. Даже в кошмарном сне она не могла бы поверить тем чудовищным обвинениям, которые были безжалостно зафиксированы на его страницах – но в которые, по всей видимости, поверил бедняга Сэм… Да, теперь все ясно…
Но как Тонечка могла написать такое? И почему записи в дневнике столь сильно меняются от начала к концу? Неужели менялась сама Тонечка?..
Юля помотала головой, словно споря с собой. Нет, не может быть! Ведь она, знавшая Тонечку только по столице, легко "узнала" ее стиль именно на первых страницах дневника! Значит, Тонечка всегда была такой… И если так, то она никак не могла написать "столичную" часть – по крайней мере, в здравом уме и твердой памяти! Должно быть какое-то другое объяснение!
Юля вспомнила, каким путем дневник оказался в "Лотосе" и вдруг замерла: перед глазами пронеслась мгновенная картинка из воспоминаний Евгения: Никлас Ананич, "скользкий человек" даже по весьма деликатному определению… Боже, да ведь это в его руках побывал дневник перед тем, как попасть к Сэму!!
Так что же, выходит, записи банально подделаны? И она столько времени бьется над ними как дура, пытаясь связать то, что в принципе связать невозможно?! Какая низость… Но зачем?! Неужели только для того, чтобы убить в Сэме доверие к друзьям? Сделать его одиноким, ненавидящим всех и вся… Или это был просто эксперимент "на этику": поверит Сэм клевете или нет? смогут друзья помочь ему или не смогут?.. В общем, подсунуть подопытным мышам лабиринт с колючками – пускай выбираются, не жалко, если и сдохнут!
…Юле вдруг очень захотелось, чтобы Ананич оказался где-нибудь поблизости. Ох, она бы объяснила ему правила хорошего тона, навсегда запомнил бы… если бы жив остался! Однако достать Ананича немедленно возможности не было, и Юля постепенно успокоилась. А успокоившись, твердо решила: дождется Сэма. Он должен выслушать ее, должен понять, что был обманут!