Засыпая, Евгений думал о Тонечке – и не удивился, когда еще на грани бодрствования и сна перед ним возникло ее лицо. Что же будет дальше? Но раздумья мгновенно прогнали дрему, так что Евгений даже рассердился на себя: какого черта, он же всегда хорошо умел расслабляться! Однако сейчас волнение было непривычно сильным…
– Выпей снотворного, – отозвалась на его эманацию Юля. – Я посмотрю за тобой. Если увижу, что тебе плохо – разбужу…
Евгений согласно кивнул и полез в аптечку. По идее, на "качестве сна" это не должно отразиться.
Таблетка подействовала быстро – сказалась беспокойная ночь… Сон мгновенно перенес Евгения в галерею – на этот раз, несмотря на погашенные лампы, там не было темно. Он сел в кресло, отчетливо осознавая, что ждет Тонечку… и она не замедлила появиться!
Евгению показалось, что она возникла прямо из сумерек – только что не было, и вдруг уже стоит возле кресло, улыбаясь уже знакомой чуть насмешливой улыбкой. Он вспомнил о вежливости и вскочил… но тут же испуганно отшатнулся. Тонечка больше не выглядела призраком – причудливая фантазия сна придала ей черты вампира: зубы острее, чем нужно, длинные белые ногти… В точности как описывала Юля! Евгению стало страшно. Бежать? Но как?
– Извините! – Тонечка, похоже заметила его испуг.
Она отступила на несколько шагов, давая Евгению возможность вскочить и кинуться прочь… но он не стал этого делать. Когда противник явно позволяет тебе бежать, это выглядит подозрительным.
– Я не трону вас, – с пронзительной печалью сказала Тонечка. Не трону… Будь моя воля, я бы никогда не убивала!
Последнюю фразу она почти прокричала – с отчаянным, но бессильным напором. А Евгений, уловив смысл этого выкрика, осторожно поинтересовался:
– А вы… Вы кого-то…
– Да, – не дождавшись окончания его неловкой реплики, коротко ответила Тонечка и с вызовом спросила: – Ну и что?!
Евгений промолчал. Теперь он окончательно не знал, что делать, и только ощущал к Тонечке острую жалость. Он чувствовал, что она нуждается в помощи, но не знал, как ей помочь – и возможно ли это вообще!
В это время Тонечка снова заговорила – быстро, непонятно, то и дело срываясь на слезы:
– Помогите мне! Умоляю вас, помогите мне! Я хочу освободиться, я не могу так больше! То, что происходит со мной… Это не жизнь, я с каждым разом чувствую, что деградирую, становлюсь монстром. Мне надо… дальше…
Она сбилась, но Евгений понял ее. Она имела в виду, что нынешнее существование задерживало ее следующее перевоплощение – или лишало райского блаженства, если верить в христианскую интерпретацию смерти. Набравшись мужества, он спросил:
– Вы хотите, чтобы я убил вас? Лишил этой призрачной жизни? Но как? Ведь вы…
– Все не так просто, Евгений, – перебила она. – Здесь вы убить меня не сможете. Я чувствую, здесь я чиста… меня как будто бы и нет вовсе…
– "Здесь" – вы имеете ввиду замок и окрестности?
– Да. Я не знаю, не понимаю, как это может быть. Знаю только, что произошла какая-то ошибка, и она держит меня сильнее заклятия…
– Я не… Что я должен сделать?
– Разобраться в том, в чем сама я разобраться не могу… Где-то есть место, где я появляюсь, как убийца. Вы увидите его… И если вы сможете найти его потом…
– Но как я его увижу?!
Несколько секунд Тонечка смотрела на Евгения, как бы не узнавая, потом пошевелила губами, отодвинулась, черты ее лица неуловимо изменились, словно бы смазываясь…
– Через портрет, – мягко ответила она, уже исчезая. – Через портрет!..
…Проснувшись, Евгений долго не мог прийти в себя. Реальность, осмысленность сна не вызывала сомнений! Но что значит "увидеть через портрет"?
– Это похоже на ясновидение, – объяснила Юля, – только сложнее. Ясновидящий смотрит в прошлое, а оно оставляет следы, и каждый, в принципе, может ходить по ним. Но тебе предстоит увидеть вслед…
Евгений не удивился:
– Я буду видеть то же, что и Тонечка? Глядя при этом на ее портрет?
– Вероятно, – кивнула Юля. – В общем, надо, чтобы канал между вами сохранился на расстоянии… Я думаю, вначале ты должен почувствовать Тонечку – ну, как сегодня ночью! – а потом подойти к портрету…
– Я понял, – кивнул Евгений. – Так и сделаю. И надеюсь, пойму, что значат ее странные слова об убийствах!
…Больше ни Юля, ни Евгений не заговаривали о Тонечке. Все было ясно – и они только с нетерпением ждали ночи. Граф прислал спросить, как чувствует себя Евгений, и будут ли гости обедать? Выходить к столу не хотелось – однако лучше было не поддаваться эмоциям и постараться вести себя, как обычно.
Впрочем, на этот раз и Горвич держался во время обеда не совсем обычно – был рассеян, неразговорчив, но чувствовалось, что он нервничает. Юля попробовала сосредоточиться на нем, но без наводящих вопросов ничего не могла понять. "Лица слуг… кажется, Тонечка… Опять кто-то из горничных… Ирина…" В конце концов Юля решила, что графа одолевают какие-то домашние заботы, которые никак не касаются гостей.
Наконец Горвич с деланной небрежностью сообщил, что после обеда должен срочно уехать и пробудет в отлучке до следующего вечера он очень извиняется и просит чувствовать себя как дома. "Так срочно, – снова забеспокоилась Юля, – что надо выезжать на ночь глядя? Как-то это странно… И даже подозрительно! Неужели он что-то почуял? Может быть, нам тоже стоит уехать?!"
Однако она сдержала малодушный страх: они же никогда не простят себе, если не встретятся с "портретом" хотя бы еще раз! Юля так и подумала: "с портретом", она еще не могла воспринимать то, что было здесь, как Тонечку…
Евгений, похоже, тоже что-то почувствовал. После обеда он решительно заявил Юле:
– Надо поскорее заканчивать наш визит. По-моему, мы уже начинаем злоупотреблять гостеприимством хозяина…
– Да что ты паникуешь! Что такого произошло? – насмешливо возразила Юля. – Горвич поехал куда-то не вовремя? Надо же, какое событие! И из-за этого сбегать именно сейчас? Когда началось самое интересное?!
Юля старалась говорить уверенно, но после каждого слова мысленно добавляла "брысь" для скребущих на душе кошек. Она не могла понять, с чем это связан ее страх – неужели только неожиданный отъезд Горвича тому причиной? Но ведь он и раньше часто отлучался… вот только никогда не уезжал так неожиданно и надолго!