Сильный толчок чуть было не сбросил патрульных.
Мало-помалу окружающее прояснилось. Роллер материализовался в нескольких дюймах над поверхностью земли (точка выхода не могла оказаться внутри твердого тела – за этим следило специальное устройство), и от неожиданной встряски у патрульных лязгнули зубы. Машина стояла на какой-то площади. Рядом, из чаши, которую обвивали каменные виноградные лозы, бил фонтан. Расходившиеся от площади улицы с аляповато раскрашенными домами-коробками из кирпича и бетона высотой от шести до десяти этажей были заполнены людьми, по мостовой катили автомобили странного вида какие-то неуклюжие колымаги.
– Что за чертовщина? – Эверард взглянул на приборы. Темпороллер доставил их в заданную точку: 23 октября 1960 года, 11.30 утра, Манхэттен, координаты склада… Но налетевший ветер запорошил ему глаза пылью пополам с сажей, пахло печным дымом и…
В руке у ван Саравака тут же оказался акустический парализатор. Люди, окружавшие темпороллер, попятились, выкрикивая какие-то непонятные слова.
Какие они все были разные! Рослые блондины с круглыми головами (многие были просто рыжими), индейцы, метисы всех сортов… Мужчины – в свободных цветных блузах, клетчатых юбочках-килтах, шапках, похожих на шотландские, ботинках и гетрах. Волосы по плечи, у многих – висячие усы. Женщины были в длинных, до щиколоток, юбках, а волосы прятали под капюшонами плащей. И мужчины, и женщины носили украшения – массивные браслеты и ожерелья.
– Что произошло? – прошептал венерианин. – Где мы?
Эверард, застыв, лихорадочно перебирал в уме все эпохи, известные ему по путешествиям и книгам. Эти автомобили похожи на паровые – значит, культура индустриальная, но почему радиаторы машин сделаны в виде корабельных носов? Топят углем – может, период Реконструкции после ядерного века? Нет, килты тогда не носили, да и говорили по-английски…
Ничего похожего он вспомнить не мог. Такой эпохи никогда не было!
– Удираем отсюда!
Его руки уже лежали на пульте, когда на него прыгнул какой-то здоровяк.
Сцепившись, они покатились по мостовой. Ван Саравак выстрелил, парализовав одного из нападавших, но тут и его схватили сзади. На них навалились сверху, перед глазами у патрульных поплыли круги…
Эверард смутно увидел каких-то людей в сверкающих медных нагрудниках и шлемах, которые дубинками прокладывали себе дорогу сквозь бушующую толпу. Его извлекли из-под кучи-малы и, крепко держа с обеих сторон, надели на него наручники. Затем их обоих обыскали и потащили к большой закрытой машине. "Черный ворон" выглядит одинаково в любой эпохе.
Очнулся он в сырой и холодной камере с железной решетчатой дверью.
– Ради всего святого! – Венерианин рухнул на деревянную койку и закрыл лицо руками.
Эверард стоял у двери, выглядывая наружу. Ему были видны только узкий коридор с цементным полом и камера напротив. Оттуда, через решетку, на них уставился человек с типично ирландской физиономией, выкрикивавший что-то совершенно непонятное.
– Что произошло? – Ван Саравака била дрожь.
– Не знаю, – с расстановкой сказал Эверард. – Просто не знаю. Этим роллером может управлять даже идиот, но, по-видимому, на таких дураков, как мы с тобой, он не рассчитан.
– Такого места не существует, – в отчаянии сказал ван Саравак. – Сон? – Он ущипнул себя и попытался улыбнуться. Губа у него была рассечена и опухла, подбитый глаз начал заплывать. – Рассуждая логически, друг мой, щипок не может служить доказательством реальности происходящего, но определенное успокаивающее действие он оказывает.
– Лучше бы не оказывал! – бросил Эверард.
Он схватился за решетку и с силой тряхнул ее.
– Может, мы все-таки напутали с настройкой? Есть ли где-нибудь на Земле такой город? В том, что это Земля, черт побери, я уверен! Есть ли какой-нибудь город, хоть отдаленно похожий на этот?
– Насколько я знаю, нет.
Эверард взял себя в руки и, вспомнив уроки психотренинга в Академии, сосредоточился. В таком состоянии он мог вспомнить все, что когда-то знал, а его познаний в истории (даже тех эпох, в которых он сам никогда не бывал) с избытком хватило бы на несколько докторских диссертаций.
– Нет, – сказал он наконец. – Никогда не существовало носивших килты брахицефалов, которые бы перемешались с индейцами и использовали паровые автомобили…
– Координатор Стантель Пятый, – пробормотал ван Саравак. – Из тридцать восьмого столетия. Ну, тот великий экспериментатор, с его колониями, воспроизводившими культуры прошлого.
– Таких культур никогда не было, – сказал Эверард.
Он уже начал догадываться, что случилось, и сейчас готов был заложить душу, лишь бы эта догадка оказалась неверной. Ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы не закричать и не заколотиться головой об стену.
– Нужно подождать, – уныло сказал он.
Полицейский (Эверард полагал, что они находятся в руках закона), который принес им поесть, попробовал заговорить с ними. Ван Сараваку язык напомнил кельтский, но разобрал он всего лишь несколько слов. Еда оказалась неплохой.
Ближе к вечеру их отвели в уборную, а потом позволили умыться, держа все время на мушке. Эверард сумел рассмотреть оружие – восьмизарядные револьверы и длинноствольные винтовки. Помещения освещались газовыми рожками, выполненными в виде все тех же переплетающихся лоз и змей.
Обстановка и оружие, как, впрочем, и запахи, соответствовали уровню развития техники начала девятнадцатого века.
На обратном пути он заметил пару надписей на стенах. Шрифт, несомненно, был семитическим, но ван Саравак, который бывал на Венере в израильских поселениях и немного знал иврит, не смог ничего прочесть.
Снова оказавшись взаперти, они увидели, как ведут мыться других заключенных – толпу на удивление веселых оборванцев и пьяниц.
– Кажется, нас удостоили особого внимания, – заметил ван Саравак.
– Ничего удивительного, – ответил Эверард. – А ты бы что стал делать с таинственными незнакомцами, которые появились из воздуха и применили невиданное оружие?
Ван Саравак повернулся к нему: выглядел он непривычно угрюмым.
– Ты думаешь о том же, о чем и я?
– Вероятно.
Губы венерианина дрогнули, в его голосе послышался ужас.
– Другая мировая линия! Кто-то ухитрился изменить историю.
Эверард кивнул.
Ночь они провели плохо. Сон был бы для них благодеянем, но в других камерах слишком шумели – с дисциплиной здесь, видимо, было неважно. Кроме того, не давали покоя клопы.
Толком не проснувшись, Эверард и ван Саравак позавтракали и умылись; потом им разрешили побриться безопасными бритвами, похожими на те, к которым они привыкли. После этого десять охранников отвели их в какой-то кабинет и выстроились там вдоль стен.
Патрульные уселись за стол и стали ждать. Как и все остальное, мебель здесь была одновременно знакомой и чужой. Через некоторое время показались начальники. Их было двое: совершенно седой краснолицый мужчина в зеленом мундире и кирасе – видимо, шеф полиции – и худощавый метис с суровым лицом; в волосах у него пробивалась седина, но усы были черными. Он носил голубой китель и самый настоящий шотландский берет. Слева на груди у него красовалась золотая бычья голова – видимо, воинский знак различия. В его внешности было что-то орлиное, но общее впечатление портили тонкие волосатые ноги, выглядывавшие из-под килта. Его сопровождали двое вооруженных молодых людей, одетых в такие же мундиры; когда он сел, они встали позади него.
Эверард наклонился и прошептал:
– Держу пари, что это военные. Кажется, нами заинтересовались.
Ван Саравак мрачно кивнул.
Шеф полиции многозначительно откашлялся и что-то сказал… генералу? Тот раздраженно ответил и повернулся к пленникам. Отрывисто и четко он выкрикнул несколько слов – Эверард смог даже разобрать фонемы, но тон ему совсем не понравился.
Так или иначе, им нужно было объясниться. Эверард показал на себя и назвался:
– Мэнс Эверард.
Его примеру последовал ван Саравак.
"Генерал" вздрогнул и заспорил с полицейским. Затем, обернувшись, он выпалил:
– Ирн Симберленд?
– Но! Спикка да Инглиз, – ответил Эверард.
– Готланд? Свеа? Найруин Тевтона?
– Эти названия, если только это названия, напоминают германские, а? пробормотал ван Саравак.
– Как и наши имена, сам подумай, – напряженным голосом ответил Эверард. – Может, они думают, что мы немцы?
Он повернулся к генералу.
– Шпрехен зи дойч? – спросил он, но не встретил понимания. – Талер ни свенск? Нидерландс? Денс тунга? Парле ву франсэ? Черт побери, абла устед эспаньол?
Шеф полиции снова откашлялся и показал на себя.
– Кадваладер Мак-Барка, – сказал он. – "Генерал" Синит ап Сеорн.
По крайней мере так воспринял произнесенное им англо-саксонский ум Эверарда.
– Точно, кельтский, – пробормотал он. Под мышками у него выступил пот. – Но все-таки проверим…
Он вопросительно указал на нескольких человек в комнате и в ответ получил такие имена как Гамилькар ап Ангус, Ашшур ир Катлан и Финн О'Картиа.
– Нет… Здесь чувствуется семитический элемент. Это согласуется с их алфавитом.
Ван Саравак облизнул губы.
– Попробуй классические языки, – хрипло предложил он. – Может, нам удастся обнаружить, где эта история сошла с ума?
– Локверисне латина? – Опять в ответ молчание. – Элленидейс?
Генерал ап Сеорн дернулся и, сощурившись, раздул усы.
– Хеллена? – требовательно спросил он. – Ирн Парфиа?
Эверард покачал головой.
– По крайней мере, о греческом они слышали, – медленно сказал он и произнес еще несколько слов по-гречески, но ему никто не ответил.
Ап Сеорн прорычал что-то одному из своих людей, тот поклонился и вышел. Воцарилось молчание.
Эверард вдруг обнаружил, что будущее его больше не страшит. Да, он попал в переделку, смерть стоит у него за плечами, но что бы с ним ни случилось, все это сущая ерунда по сравнению с тем, что произошло со всем миром.
"Боже милостивый! Со всем мирозданием!"
С этим было трудно смириться. Перед его мысленным взором поплыли картины Земли, которую он знал, – ее широкие равнины, высокие горы и гордые города. Как живой, встал перед ним отец, и он вспомнил, как в детстве отец, смеясь, подбрасывал его высоко вверх. И мать… Они прожили неплохую жизнь.
А еще там была девушка, с которой он познакомился в колледже, самая прекрасная девчонка из всех – любой парень гордился бы возможностью прогуляться с ней, даже под дождем… Берни Ааронсон – и ночные беседы за кружкой пива, в табачном дыму… Фил Брэкни, который под пулеметным огнем вытащил его с поля боя во Франции… Чарли и Мэри Уиткомб – и крепкий чай у горящего камина в викторианском Лондоне; Кит и Синтия Денисон в их нью-йоркском хромированном гнездышке; Джон Сандоваль среди рыжеватых скал Аризоны… Собака, которая когда-то у него была… Суровые терцины Данте и гремящие шекспировские строки, великолепие Йоркского собора и мост "Золотые Ворота"… Господи, там была целая человеческая жизнь и жизни тех, кого он знал, – миллиарды людей, которые трудились, страдали, смеялись и уходили во прах, чтобы уступить место своим сыновьям… Всего этого никогда не было.
Подавленный масштабами катастрофы, которых он так и не смог до конца осознать, Эверард только покачал головой.
Солдаты принесли карту и разложили ее на столе. Ап Сеорн повелительно махнул рукой, и Эверард с ван Сараваком склонились над ней.
Да, это было изображение Земли в меркаторовой проекции, правда, как подсказывала им зрительная память, довольно грубое. Континенты и острова были раскрашены в разные цвета, но границы между государствами проходили по-другому.
– Ты можешь прочесть эти названия, Пит?
– Буквы древнееврейские – можно попробовать, – сказал венерианин и начал читать вслух. Ап Сеорн ворчливо его поправлял.
Северная Америка вплоть до Колумбии называлась Инис ир Афаллон по-видимому, одно государство, разделенное на штаты. Крупнейшей страной Южной Америки была Хай Бразил; кроме нее там имелось несколько небольших государств с индейскими названиями. Австралазия, Индонезия, Борнео, Бирма, восток Индии и почти все тихоокеанские острова принадлежали Хиндураджу. Афганистан и остальная часть Индии назывались Пенджабом. Китай, Корея, Япония и восток Сибири входили в состав государства Хань. Остальная Россия принадлежала Литторну, который захватывал и большую часть Европы. Британские острова назывались Бриттис, Франция и Нидерланды – Галлис, Пиренейский полуостров – Кельтин. Центральная Европа и Балканы были разделены на множество небольших государств, носивших в большинстве своем гуннские названия. Швейцария и Австрия составляли Гельвецию, Италия называлась Симберленд, Скандинавский полуостров был разделен почти посередине: северная часть называлась Свеа, южная – Готланд. Северная Африка представляла собой, по-видимому, конфедерацию, простиравшуюся от Сенегала до Суэца, а на юге доходившую почти до экватора; она называлась Карфагалан. Южная часть континента состояла из мелких государств, многие из которых носили явно африканские названия. Ближний Восток включал Парфию и Аравию.
Ван Саравак поднял глаза полные слез.
Ап Сеорн что-то прорычал и ткнул пальцем в сторону карты. Он хотел знать, откуда они.
Эверард пожал плечами и показал вверх. Сказать правду он все равно не мог. Патрульные решили утверждать, что прилетели с другой планеты, поскольку в этом мире вряд ли знали о космических полетах.
Ап Сеорн сказал что-то полицейскому, тот в ответ кивнул. Пленников отвели назад в камеру.
