– Дальше этого места, – Менлик остановился на самом краю обрыва, предостерегающе подняв палец, – дальше этого места никто не двинется.
– Но ты же говоришь, что кочевье твоего народа расположено в степях, – удивился Джил-Ли.
Он стоял на одном колене, обшаривая горизонт в полевой бинокль, который они нашли на звездолете. Затем он передал бинокль Тревису. Ничего не было видно, кроме отдельных рощиц вблизи подножия холмов.
Стояло раннее утро. Монголы-проводники помогли им миновать перевал коротким путем, и теперь они стояли на склоне гор, глядя на далекие равнинные земли, над которыми красные имели полный контроль.
Встреча двух вождей вылилась в компромисс. С самого начета Тревис прекрасно понимал, что шансы убедить всех членов клана в верности своего плана слишком малы. Даже желание выслать разведку натолкнулось на сопротивление Деклая и его сподвижников.
– Дальше этого места, – повторил Менлик, – они всегда настороже, и уже здесь способны управлять нами с помощью машин.
– А ты как думаешь? – Тревис передал бинокль Нолану.
Если у них и появится вождь, то именно такой, как Нолан. Высокий, худощавый, сдержанный и спокойный, он как раз подходил для такой роли. Нолан подрегулировал окуляры и принялся не спеша осматривать огромные пространства равнин. Внезапно он застыл словно окаменев. Рот сжался в тонкую линию.
– В чем дело? – спросил Джил-Ли.
– Всадники. Два… четыре… пять и еще что-то… в воздухе.
Менлик дернулся, схватил Нолана за руку и потащил его вниз.
– Флайер. Все назад! – он, не переставая тянуть Нолана за собой, даже ткнул Тревиса одной ногой. Стоявшие вокруг апачи изумленно наблюдали за всем происходящим. Шаман выпалил что-то на своем родном языке, а потом, взяв себя в руки, заговорил по-английски.
– Это охотники, а с ними машина для контроля. Либо кто-то сбежал, либо они хотят найти наше горное кочевье.
Джил-Ли вопросительно глянул на Тревиса.
– Ты ничего не почувствовал, когда женщина попала под действие чар этой машины?
Тревис отрицательно покачал головой. Джил-Ли кивнул, затем сказал шаману:
– Мы останемся здесь и будем наблюдать. Но поскольку для тебя это плохо, то уходи. Мы встретимся с тобой близ башен города инопланетян. Согласен?
Тревис обратил внимание на выражение лица шамана. На нем отразилось не то недовольство, не то раздражение тем, что ему приходится отступать, в то время как остальные останутся и будут наблюдать за врагами. Но все-таки Менлик тихо хмыкнул в знак согласия, как видно, здраво рассудив о возможных последствиях, и быстро скользнул вниз по осыпи. Он подошел к Хулагиру и Лотчу и предупредил их об опасности на своем родном языке. Они сели на лошадей, и через несколько секунд послышался дробный стук копыт. Они возвращались в свой лагерь.
Апачи рассредоточились и притаились. Вскоре даже и без бинокля стало видно приближающуюся партию охотников – пятеро всадников, четверо из них в монгольской одежде. Зато пятый обладал фигурой столь странной формы, что Тревису она напомнила набросок Менлика на песке. В бинокль он разглядел, что за плечами пятого всадника висел ранец, а на голове – большой шлем.
– Над ними летит геликоптер. Другая модель, не такая, как наши, заметил Нолан.
На Земле они были знакомы с вертолетами. Многие апачи даже летали на них. Но Нолан прав, этот вертолет несколько отличался от тех, которые им доводилось видеть.
– Монголы говорят, что эти флайеры далеко в горы не залетают, задумчиво произнес Джил-Ли. – Вероятно, это объясняет присутствие того, на лошади. Он может заехать туда, куда им не долететь.
Нолан притянул к себе лук.
– Если эти красные во всем полагаются на свои машины, их можно ошеломить внезапностью.
– Не спеши! – сорвалось у Тревиса.
Нолан изумленно покосился на него, а Джил-Ли хмыкнул:
– Наш путь не так темен, младший брат. Мы не нуждаемся в твоем факеле, чтобы освещать каждый новый шаг.
Тревис смолчал, понимая справедливость замечания. С его стороны было бы глупо считать, будто только он один знает способ справиться с врагами. И он, продолжая прятаться за камнем, наблюдал за всадниками, которые вскоре скрылись в ложбине к западу от них. Флайер принялся выписывать широкие круги в небе, осматривая не только часть равнины, но и склоны предгорий. Похоже, он напрямую связывался со всадниками и помогал им обследовать местность.
Тревис пошевелился.
– Они направляются прямо в лагерь монголов, словно в точности знают, где он находится.
– Может быть, и так, – откликнулся Нолан. – Что мы знаем об этих монголах? Они же сами признали, что красные в любой момент могут заарканить их волю. Может, это уже и произошло. Вот что я вам скажу, давайте убираться отсюда обратно, – и словно подтверждая свои слова, он сунул Джил-Ли бинокль и стал быстро спускаться по склону.
В какой-то степени Тревис мог оценить мудрость предложения Нолана, но он был убежден, что отступить сейчас означает получить лишь недолгую отсрочку. Рано или поздно апачам придется противостоять красным, и если они могут вмешаться сейчас, пока враг поглощен своими внутренними проблемами, то тем лучше.
Джил-Ли последовал за Ноланом, но в Тревисе словно что-то взбунтовалось. Он продолжал наблюдать за кружащим флайером. Если тот облетал район действия всадников, то они либо остановились, либо обыскивали сравнительно небольшой участок. Тревис неохотно спустился по склону во впадину, где его уже ждали Джил-Ли с Ноланом. Цуай, Льюп и Роп стояли несколько поодаль, словно ожидая приказа своих старших.
– Было бы неплохо, – задумчиво проговорил Джил-Ли, – если бы нам удалось увидеть, какое у них оружие. Мне хотелось бы поближе взглянуть также на оборудование того, в шлеме. Кроме того, – улыбнулся он Нолану, я уверен, что они вряд ли сумеют обнаружить присутствие воинов-апачей, если только мы сами им этого не позволим.
Нолан деловито погладил излучину лука и внимательно обвел взглядом очертания холмов.
– В том, что ты говоришь, старший брат, кроется мудрость. Только на эту тропу мы должны стать в одиночку. Не позволяя людям в мохнатых шапках знать, где мы ходим, – он с намеком посмотрел в сторону Тревиса.
– Это мудро, ба'ис'а, – тут же отозвался Тревис, наделив Нолана старым титулом, носимым военными вождями. Его переполняла благодарность даже за одно то, что они решили остаться и посмотреть, а не ушли сразу, отказавшись от всего.
Они тут же пустились в путь, направляясь к юго-востоку под таким утлом, чтобы пересечь следы охотничьей партии врага. Никто из пятерых всадников не предпринимал никаких мер предосторожности. Каждый двигался с такой уверенностью, словно не боялся любой атаки.
Из прикрытия апачи наблюдали за небом. До них доносился слабый гул вертолета. Он по-прежнему кружил в воздухе, как сообщил Цуай, но все еще летал над степью, в то время как всадники уже давно покинули равнину, углубляясь все дальше и дальше в холмы.
Двигаясь по трое с каждой стороны проторенной тропы, которую положили всадники, апачи очень быстро сближались с всадниками. Нагнав их, они все мгновенно попрятались. Четыре монгола скучились вместе, а пятый, грузно соскользнув с лошади, теперь сидел на земле и что-то делал с нагрудной пластиной.
Теперь, когда им удалось приблизиться, Тревис заметил полное отсутствие мысли на лицах монголов. Они сидели верхом на своих мохнатых лошаденках и глаза их были пусты, а невидящий взгляд устремлен куда-то в пространство. Потом, все как один, они развернулись к человеку в шлеме, слезли с коней и застыли, выжидающе глядя на него. Их позы напомнили Тревису койотов, когда они застывали на месте, чтобы сосредоточиться и передать ему телепатические сообщения. Но в поведении этих людей не замечалось ни малейшего проблеска мысли.
Человек в шлеме что-то покрутил на нагрудной пластине, и монголы, будто ожившие куклы, наконец пришли в себя. Один из них ошеломленно прижал ко лбу ладонь, второй присел на корточки и по-звериному оскалился. Человек в шлеме взглянул на него и залился грубым смехом, а потом отдал приказ.
Один из четверых собрал поводья и привязал коней к кустам. Затем все, как по команде, направились вверх по холму, а красный следовал за ними в нескольких шагах. Монгол, первым взобравшийся на вершину, приставил ладонь ко рту и заулюлюкал. Слабый отзвук эха покатился по горам.
Либо Менлик достиг кочевья вовремя, либо его народ не так уж легко можно вызвать, так как хотя эти охотники и долго ждали, отклика они так и не получили. Наконец человек в шлеме отозвал своих пленников, они оседлали коней и двинулись дальше. Это вполне устраивало апачей.
Они не могли знать, насколько тесна связь между всадниками и вертолетом, и находились еще слишком близко к степи, чтобы напасть. Тревис отстал и присоединился к Нолану.
– Он управляет ими с помощью той нагрудной пластины, – заметил он вполголоса. – Если нам придется нападать, то мы должны обязательно овладеть этим прибором…
– Смотри, эти монголы весьма искусно пользуются арканами. Разве не заловили они тебя тогда, при первой встрече? Почему бы им не поймать арканом этого красного? – в голосе Нолана явно сквозило недоверие.
– Да, возможно, потому, что у них уже давно выработался условный рефлекс. Они просто и помыслить не могут о том, чтобы напасть на своих правителей.
– Не нравится мне эта ерунда с машинами, которые что хотят, то и творят с умами людей, – вспыхнул Нолан. – Воин обязан пользоваться оружием, но не становиться оружием сам.
Тревис разделял эту мысль полностью. Ну не повезло ли им, когда звездолет разбился и Ратвен погиб? Вероятно, их ожидала та же участь, что и монголов. Если так, то почему? Ведь он и все апачи были добровольцами, желавшими освоить новый мир. Что же произошло на Земле, затерявшейся теперь среди звезд, если их так внезапно отправили в этот далекий полет, использовав редакс? Непрошенная мысль пришла ему в голову: а что, если они узнали о высадившихся на Топазе монголах и вынуждены были отправить экспедицию в спешном порядке? Это бы многое объяснило.
Впереди показался горный пик. Тревис мысленно вернулся к настоящему. Группа монголов, за которой они следили, двигалась прямиком к кочевью в старом городе. Тревису оставалось лишь надеяться, что Менлик предупредит всех остальных вовремя. Ага, кажется, та скала слева прикрывает вход в долину башен. Тревис предполагал, что охотники не успеют достичь кочевья до наступления темноты. Они могут ничего и не знать о гориллообразных существах, охотящихся по ночам.
Однако враг и не собирался путешествовать ночью. Солнце стало садиться, скрываясь за вершинами гор, расселины и трещины в скалах заполнились зловещими черными тенями. Сразу же сгустился сумрак, в одно мгновение став осязаемым. Монголы остановились на ночлег и принялись разбивать временный лагерь. Апачи, как всегда на военной тропе, собрались на высотах.
– Этот красный, похоже, думает, что его жертвы будут покорно сидеть на месте, как волк, попавший в капкан, и ждать охотника, – заметил Цуай.
– Такова привычка пинда-лик-о-йи, – добавил Льюп. – Считать себя более великими и умными, чем все остальные. Однако этот глупец направляется, сам того не подозревая, прямо в лапы медведицы с медвежонком, – он весело хихикнул.
– Воин с ружьем не боится человека, вооруженного палкой, – возразил Тревис. – У него есть причины верить, что его оружие делает его неуязвимым. Даже если он заснет, то его машина все равно будет стоять на страже.
– По крайней мере, мы все уверены в одном, – вступил в разговор Нолан, – этот красный и не подозревает, что в холмах могут находиться те, над кем он не властен. Так что на рассвете… – он махнул рукой, и все дружно улыбнулись.
На рассвете… традиционное время атаки. Апачи не нападают ночью. У Тревиса не было уверенности, что они могли бы преодолеть древнее табу и подкрасться к лагерю посреди ночи. Но утром они возьмут верх над этим самоуверенным красным и отберут у него машину рабства.
Голова Тревиса дернулась. Что-то мощное ударило по сознанию, поглотило на секунду и выплюнуло, оставив после себя потрясение. Нет, не физическое ощущение, а нечто неощутимое, но сильное. Он весь напрягся, лихорадочно пытаясь сообразить, что же произошло. Он изо всех сил старался вспомнить, испытывал он когда-нибудь что-либо подобное или нет. Пожалуй, испытывал. Он вдруг припомнил, как два года назад, участвуя в эксперименте "Аризона", он вошел в капсулу времени. Именно тогда он испытал это ощущение зависания во времени и пространстве, словно у него не было тела.
Однако нет, вот он лежит на скале, вполне осязаемой, и ничего в пейзаже ни на йоту не изменилось. Но этот неосязаемый мощный удар посеял в его душе страх. Тревис глубоко вздохнул, словно всхлипнув, приподнялся на локтях и заглянул во вражеский лагерь. Не атака ли это со стороны красного? Теперь он не был до конца уверен, что произойдет, когда апачи нападут на него.
Джил-Ли прятался справа. Тревис решил переговорить с ним по поводу происшедшего. Лучше отступить сейчас, чем потом угодить словно рыба в сети. Тревис немного отполз в сторону, за камни, и прощебетал пушистым ночным зверьком. Джил-Ли ответил ему трелью какого-то насекомого. Они вместе отползли подальше от лагеря монголов, чтобы спокойно поговорить.
– С тобой ничего не происходило, сейчас, в последние минуты? – Тревис даже не знал, как описать свое состояние.
– Что-то не заметил. Но ты это пережил, да?
Но нет, Тревис прекрасно видел по лицу соплеменника, что Джил-Ли тоже испытал подобное. В глазах того крылось недоумение.
– Именно.
– Машина?
– Не знаю.
Тревис был в замешательстве. Может, это коснулось только его, и если так, то он представляет опасность для своих сородичей.
– Ничего хорошего в этом нет. Мне кажется, надо бы все хорошенько обсудить, – шепот Джил-Ли был едва слышен. Он снова изобразил трель насекомого, и ему ответил Цуай.
Первая луна уже высоко поднялась, когда апачи собрались вместе. Тревис опять задал свой вопрос: испытал ли кто-нибудь что-либо необычное. Все отозвались отрицательно.
Нолан заключил:
– Ничего хорошего, – повторил он слова Джил-Ли. – Если это работала машинка красного, то нас всех могут поймать в сети вместе с монголами. Возможно, чем больше ты находишься под властью этой штуки, тем больше влияния она приобретает. Останемся здесь до рассвета. Если враг дойдет до того места, которое он ищет, тогда они должны пройти под нами, ибо это самый легкий путь. Отягощенный своим оборудованием, этот красный до сих пор выбирал дороги полегче. Так что поглядим, найдется ли у него защита, когда мы внезапно его атакуем, – и Нолан коснулся стрел в своем колчане.
Стрельба из засады вряд ли позволила бы им узнать секрет таинственной машины. А после недавнего переживания Тревис чувствовал, что осторожность Нолана, пожалуй, – самый лучший путь. Тревису отнюдь не хотелось вновь пережить ощущение, подобное предыдущему. Он покрутил головой. По крайней мере, Нолан не приказал отходить. По всей видимости, военный вождь рассуждал так же, как и Тревис: если угроза племени апачей существует, то машину необходимо уничтожить.
Они организовали засаду с давним искусством, которое редакс выявил в их памяти. Теперь ничего не оставалось делать, как просто ждать.
Лишь через час после восхода солнца Цуай просигналил о приближении врага, и вскоре после этого они услышали топот лошадиных копыт. Показался первый монгол. По скованности, с какой он сидел в седле, Тревис заключил, что красный держит его под контролем. Затем последовали второй и третий монгол. Четвертый немного приотстал.
Наконец появился и красный-конвоир. По выражению лица под козырьком шлема Тревис понял, что тот не слишком хороший ездок, и такое путешествие на лошади его изрядно раздражало. Тревис оттянул тетиву и по команде Нолана спустил стрелу одновременно с остальными апачами.
Только одна из всех пущенных стрел попала в цель. Конь под красным заржал от боли, вздыбился и повалился, подминая под себя орущего всадника.
У красного и в самом деле имелась какая-то защита, которая отклоняла полет стрелы. Но коня спасти он не смог. Монголы впереди остановились, заерзали в седлах, затем, корчась в судорогах и хрипло крича, попадали наземь и замерли неподвижно, словно стрелы, нацеленные в их властителя, поразили каждого всадника в сердце.