14
Вдоль трубы они дошли до свалившихся на дорогу ворот. Труба (теперь, даже в слабом свете луны. Сюзан видела нефть, сочившуюся из швов) выныривала по другую сторону ворот. Они же прошли по ним. Всякий раз, когда Роланд брал ее за руку, чтобы помочь, у нее замирало сердце. {Если он это не прекратит, я взорвусь как свечка,} подумала Сюзан и рассмеялась.
– Сюзан.
– Не обращай внимания, Уилл, это нервы.
И, миновав ворота, они вновь обменялись долгими взглядами, а потом двинулись вниз по склону. Она обратила внимание на обрубленные нижние ветви сосен. Наплывы смолы на обрубках белели в лунном свете. И рубили ветви не так уж давно. Она указала на это Уиллу, который кивнул, но ничего не сказал.
У подножия холма труба отрывалась от земли и вползала на ряд металлических колонн. Длина эстакады составляла примерно семьдесят ярдов. Далее труба загибалась вниз и резко, как отрезанная, обрывалась. Под открытым торцом трубы чернело озерцо засыхающей нефти. Сюзан поняла, что засыхает нефть довольно-таки давно: об этом говорили трупы птиц, которые садились на нефть, чтобы посмотреть, а что это такое, залипали и умирали медленной, мучительной смертью.
Она смотрела на озерцо и погибших птиц широко раскрытыми, ничего не понимающими глазами, пока Уилл не похлопал ее по ноге. Он-то уже сидел на корточках. Присела и она, проследив за движением его пальца. И придя в полное замешательство. Уилл показывал ей на следы.
Очень большие следы. Они могли принадлежать только…
– Волы, – выдохнула Сюзан. – Да. И шли они оттуда. – он указал на срез трубы, – …и туда, – он развернулся на корточках и ткнул пальцем в сторону заросшего лесом склона. Теперь она видела то, что ей, дочери лошадника, следовало разглядеть с самого начала. Кто-то предпринял неуклюжую попытку замаскировать следы. Их где разровняли, где присыпали землей, но они, конечно же, остались. Она даже подумала, что знает, какую ношу тянули волы, и по лицу Уилла поняла, что для него это тоже не тайна.
Следы уходили от трубы двумя широкими дугами. Сюзан и Уилл Диаборн пошли вдоль правой. Она не удивилась, увидев, что кое-где на следы волов накладываются колеи. Неглубокие – лето выдалось сухим, и земля превратилась в камень, но все-таки заметные. То есть груз перевозили тяжелый. Естественно, иначе зачем связываться с волами?
– Смотри. – Они подошли к опушке, и Уилл указал на землю. В конце концов она увидела то, что привлекло его внимание, но для этого ей пришлось присесть на корточки. До чего же острые у него глаза, подумала Сюзан. Прямо-таки нечеловеческие. Следы от сапог. Не свежие, но не отпечаткам копыт волов и колеям.
– Вот эти оставил тот, что ходит в плаще, – добавил Уилл, указав на два особенно четких следа. – Рейнолдс.
– Уилл! Ты не можешь этого знать!
Он в изумлении уставился на нее, потом рассмеялся.
– Конечно, могу. Он ходит, чуть подворачивая ногу… левую. Это же видно. – Он провел пальцем над следом, вновь рассмеялся, увидев, как она смотрит на него. – Это не волшебство, Сюзан, дочь Патрика, только умение читать следы.
– Откуда ты так много знаешь? Такой молодой? – спросила она. – Кто ты, Уилл?
Он поднялся и заглянул ей в глаза. Девушка была высокая, так что ему не пришлось сильно наклонять голову.
– Меня зовут не Уилл, а Роланд. И теперь я вверил свою жизнь тебе в руки. Тут у меня возражений нет, но, возможно, теперь я рискую и твоей жизнью. Ты должна хранить этот секрет. Он смертельно опасен.
– Роланд, – она словно пробовала имя на язык.
– Да. Какое имя тебе нравится больше?
– Настоящее. – без запинки ответила она. – Это благородное имя, сомнений тут быть не может.
Он с облегчением улыбнулся и с этой улыбкой стал совсем юным.
Сюзан поднялась на цыпочки, притронулась губами к его губам. Поцелуй, поначалу такой целомудренный, расцвел, как цветок: губы медленно раскрывались, наливаясь жаром. Она почувствовала, как его язык коснулся ее нижней губы, и встретила его своим, сначала застенчиво, потом более решительно. Его руки обняли ее за спину, потом сместились вперед. Осторожно легли на нижние полукружья, двинулись к соскам. Она застонала от удовольствия, не отрываясь от его губ. А когда он прижал ее к себе и начал целовать в шею, она почувствовала каменную твердость пониже ремня, как раз напротив той части ее тела, что таяла, как масло на сковороде. Эти два органа предназначались один для другого, она – для него, он – для нее. {Ка} проявила себя в чистом виде, налетев, как ветер, и она покорно согнулась под ним, забыв про честь и обещания.
Она раскрыла рот, чтобы сказать ему об этом, и тут ее охватило странное, но удивительно сильное чувство: за ними наблюдают. Нелепо, такого просто быть не могло, но она знала, что наблюдают. Она отступила от Роланда, пошатнулась, но удержалась на ногах.
– Убирайся, старая сука, – выдохнула Сюзан. – Если ты шпионишь за нами, уж не знаю, как тебе это удается, {убирайся немедленно!}