До сих пор на высокогорье Америки не было никакого формального правительства. Все возникавшие вопросы решались с помощью дискуссий по телетрансляции. Они тоже были весьма редки, поскольку большинство традиционных функций правительства на Растуме просто отсутствовало например, внутренняя и внешняя оборона – или было передано в ведение добровольных обществ. Со временем социальная структура превратилась бы в более развитую, но для этого ее эволюция должна была происходить очень органично в рамках конституционалистической философии. По крайней мере, так надеялись колонисты.
Однако, необходимо было выбрать кого-то, кто учреждал бы законы, председательствовал на диспутах, следил за такими общественными службами, как медицина и образование, и собирал бы для них налоги. Таким человеком на Растуме был мэр – официальное лицо, избиравшееся каждые семь лет ( 4,01 земных года ) и осуществляющее все вышеперечисленные полномочия в течение этого срока, если общество по какой-либо причине не лишало его вотума доверия.
До сих пор этот пост бессменно занимал Терон Вульф. Его кабинет находился на втором этаже библиотеки, выходя окнами на реку Свифт, которая струилась под деревянным мостом, отливая зеленью. Сейчас, безлунной ночью, река была не видна, но Вульф слышал ее журчание через раскрытое окно. После наступления темноты на плато быстро холодало, поэтому казалось, что вместе с плеском воды в окно врывается ее леденящий холод.
Джошуа Коффин плотнее запахнул свою кожаную куртку. Вульф, огромная фигура которого казалась еще более мошной в удобном шерстяном свитере и брюках от комбинезона, скосил глаза на окно.
– Закройте, если хотите, – предложил он.
Коффин поморщился.
– Честно говоря, я предпочел бы лучше мерзнуть, чем нюхать ваш дым.
Вульф посмотрел на зажатую в пальцах дешевую сигару.
– Ничего, подождите немного, – сказал он. – Это всего лишь третий сезон выращивания табака. Я знаю, что у него не слишком приятный и слишком резкий запах, но после стольких лет воздержания… Погодите немного – мы попробуем изменить состав почвы, вывести другой сорт или еще что-нибудь сделать.
– Мне кажется, что лучше было бы сосредоточить усилия на улучшении сортов пшеницы, – Коффин сжал губы. – Но я пришел к вам по другому делу. Вы знаете, по какому.
– У вас пропал мальчик. Мне очень жаль.
– И никто не хочет искать его.
– О, что вы говорите! Но мне сообщили, что…
– Да, да, да. Мои соседи обыскали всю окружающую территорию вчера ночью и сегодня днем. Но теперь они бросили поиски.
Коффин ударил костлявым кулаком по своему колену, обтянутому темной материей.
– Они отказываются продолжать.
Вульф пробежал рукой по поредевшим волосам и водрузил на нос старомодные очки. Единственный в Анкере оптик до сих пор еще не начал производство контактных линз. Он сделал глубокую затяжку, прежде чем ответить, а потом сказал:
– Если, как вы говорите, ищейки потеряли его след на краю Расселины, и никому не удалось поймать ни одного сигнала браслета…
Голос Коффина стал таким же суровым, как и выражение его лица. Он повернул голову, вглядываясь в темноту.
– Я допускаю возможность, что собаки потеряли след еще раньше. Там так сыро, что запах смывается, вероятно, в течение нескольких часов. Но браслет не мог выйти из строя ни при каких обстоятельствах.
– Даже если – извините меня за такое предположение – даже если мальчик углубился в лес, и на него напала дикая кошка? Она могла проглотить браслет, и желудочная кислота…
– Это смешно! – Коффин откинул седую голову назад. Глаза его словно запали, оказавшись в тени. – Последний большой хищник в этом районе был убит около пяти лет назад. А если бы кто-то и забрел сюда из диких лесов, то собаки бы это почувствовали. Они бы подняли такой вой, что разбудили бы даже Лазаря. И я не вижу ни одной правдоподобной причины для прекращения работы передатчика. Его детали заключены в металлическую оболочку, которая, в свою очередь, покрыта тефлоном. Работает он от солнечной энергии. Принцип состоит в том, что там имеется специальное приспособление для превращения любого случайного излучения в разборчивый радиосигнал. Ночью он питается от микроемкостей, в которых за день накапливается энергия. Портативный локатор передает радиоволны в радиусе десяти километров.
– Можете не рассказывать, – участливо сказал Вульф. – У меня самого есть внуки, – он почесал бороду. – Как тогда вы все это объясняете?
– Я считаю, что прежде, чем было обнаружено его отсутствие, он ушел от дома более, чем на десять километров и находился на таком расстоянии все время, пока велись поиски, – Коффин ткнул в мэра пальцем. – И поскольку мы обыскали плато в радиусе шестидесяти километров, это означает, что он спустился в Расселину. Моя жена говорит, что он часто сидел около нее и о чем-то мечтал.
– Я знаю Дэнни, – сказал Вульф, который знал всех. – Коэффициент умственного развития у него несколько выше, чем следовало бы, но он достаточно благоразумен. Я уверен, что вы его предупреждали.
– И не раз, – Коффин отвел взгляд, скрестив руки, и вновь посмотрел на Вульфа. – Жена сказала мне, что, когда он уходил, он был очень расстроен. Другие дети издевались над ним, и, поскольку он забыл закрыть ворота, он… он боялся, что я рассержусь, когда узнаю об этом, вернувшись с поля. Раз уж он часто мечтал об этой заоблачной стране, – Коффин больше не в силах был продолжать.
– Да, это звучит правдоподобно, – Вульф покосился на дым, выпущенный изо рта, и добавил: – По правде говоря, я уже связался по видеофону с некоторыми из ваших соседей. Они объяснили мне свой отказ спускаться слишком далеко вдоль этих скал. Риск ужасно велик, особенно сейчас, во время сбора урожая. Если дожди уничтожат зерно в полях, колонии придется пережить голодную зиму.
– Я готов пожертвовать С В О Е Й жизнью и урожаем, – Коффин внезапно замолчал. Его впалые щеки залила краска. – Простите меня, – пробормотал он. – Это мой главный порок – духовная спесь. Я обращаюсь к вам, мэр, как… как отец.
– Избавьте меня от сантиментов, – холодно сказал Вульф.
– Как вам будет угодно. Я только собираюсь выполнить свой долг по отношению к мальчику, и мне кажется, что я еще не сделал ничего, что выходило бы за рамки этого долга. Какая формулировка вас устроит?
– Ну,… чего вы хотите от меня?
– Воздушные средства…
– Боюсь, что это невозможно. Вы знаете, какова сила воздушных потоков в облаках, а уж о давлении и говорить пока не приходится. Ни один из наших дряхлых аэробусов, которые еще не разваливаются только потому, что их части все время скручивают сверхпрочной проволокой, не выдержал бы. Правда, у нас есть несколько мощных аэрокаров, но их некому пилотировать. Ведь, поселившись здесь, мы почти не летаем, разве что по самым необходимым причинам. Мы разучились летать, и если б мы рискнули взяться за пилотирование аэрокаров, то непременно шарахнулись бы пузом о горные вершины. Это касается и наших постоянных водителей аэробусов. Я уже говорил на эту тему с некоторыми из них. Они сказали, что, если придется лететь на высоте не более десяти километров над горными склонами, им неизбежно придется спуститься до уровня моря. А ведь лететь им надо примерно на этой высоте. Может быть, О'Мэлли, Гершкович или Ван Цорн еще смогли бы продемонстрировать такое фигурное пилотирование, но они, как нарочно, отсутствуют, проводя разведку медных месторождений в Искандрии. А это, как вам известно, на другой стороне планеты, вне пределов досягаемости любой радиоустановки или летательного аппарата, которые имеются у нас здесь в наличии. Правда, наш передатчик смог бы послать сигнал на такое расстояние, но их приемники не смогут его поймать, разве что чисто случайно, в результате какого-нибудь необычного каприза погоды.
– Я знаю! – почти крикнул Коффин, перебив быструю, гладкую, продуманную речь Вульфа. – Вы думаете, что я не учел всех деталей. Конечно, участвующие в поисках должны будут идти пешком. Я сам готов к этому. Но я понимаю, что искать в одиночку – самоубийство. Может быть, вы смогли бы убедить кого-нибудь присоединиться ко мне? – затем бывший астронавт добавил с явным отвращением: – Искусства убеждения вам не занимать.
– Для двоих это тоже было бы равносильно самоубийству, – сказал Вульф, удивившись меньше, чем ожидал Коффин.
– Люди уже спускались на несколько километров вниз по Расселине, даже ниже облаков, и благополучно вернулись.
– Осторожно двигаясь вдоль самых безопасных тропинок. А ведь вы кинулись бы в любом направлении, если бы поймали сигнал, – Вульф нахмурился. – Прошу меня простить, Джошуа, но мальчик, по-видимому, мертв. Если он и в самом деле спустился слишком низко, – а уклон Расселины настолько крут, что десять километров спуска по прямой удалили бы его как минимум на пять километров вниз от края, – если он сделал это, значит, воздух убил его.
– Нет, на глубине пять километров от края давление таково, что может вызвать у людей различную степень отравления углекислотой. Но Даниэль более выносливый, чем обычные люди. Например, он никогда не начинал зевать в душной комнате. В любом случае, отравление на этом уровне еще не смертельно, и азотного опьянения тоже не наблюдается.
– Ну, а что, если он спустился еще ниже? Вспомните: с приближением к уровню моря давление возрастает почти экспонентно. Как только Дэнни начал слабеть и чувствовать головокружение, он наверняка покатился ниже и упал. Вряд ли он смог бы попытаться влезть обратно. И потом – проблема пищи. К настоящему времени он должен был бы испытывать такие муки голода, что смерть была бы для него избавлением.
Коффин так же мрачно ответил:
– Мальчика хватились около ста часов назад. Плюс еще сто часов, пока его найдут. В его возрасте это время может быть недостаточным, чтобы умереть с голоду. Я уверен, что он помнит мой запрет есть плоды местных растений. Я молю бога, чтобы оказалось так, что у него хватило ума сесть, ждать и экономить силы, когда он понял, что потерялся. Имею я на это право?
В комнате стало тихо, слышался только громкий холодный шум реки. Потом на лесоскладе заскрипела циркулярная пила. Больше ничего не было слышно. По обычному распорядку жизни на Растуме люди отдыхали по десять-одиннадцать часов, а затем около двадцати часов работали. Анкер спал. Но этот неожиданный звук в ночи заставил Коффина вздрогнуть, а Вульфа отвлек от его мыслей.
– Дэнни давно был у меня под наблюдением, – сказал мэр.
И действительно, он подробно изучил все характеристики Даниэля Коффина – генетические, школьные, медицинские, а также неофициальные, то есть, просто-напросто слухи. В сущности, под ненавязчивым наблюдением Вульфа находились абсолютно все в колонии.
– Я ожидал, что вы придете ко мне с этим предложением. И если я отнесся к нему несколько холодно, то только потому, что хотел проверить, искренне ли ваше желание найти Дэнни.
– Если бы это было не так, я бы не пришел.
Вульф многозначительно поднял брови, но ответил только:
– Я пытался найти хотя бы двух человек для такой экспедиции. Все до одного фермеры отказались, ссылаясь на уборочный сезон и на огромный риск для жизни. Они считают, что их главный долг – сохранить себя для семьи. Тем более, что вы, если говорить откровенно, не завоевали большой симпатии среди колонистов. Но я думаю, можно обратиться к тем, кто не занимается фермерством. Начать хотя бы с Яна Свободы.
– С рудокопа? – Коффин поскреб длинный подбородок. – Я его плохо знаю. Хотя моя жена дружит с его супругой.
– Эта мысль пришла мне в голову как раз перед вашим приходом. При этом я имел в виду, главным образом, местонахождение его разработок. Он сейчас копает на северном плече плато и достиг уже глубины в три километра. Он привык к повышенному давлению, а это очень кстати, и к работе в условиях большой облачности, что еще более кстати.
Вульф покачал головой. По его облысевшему черепу заскользили световые блики.
– Мы так мало знаем о Растуме, – задумчиво сказал он. – Первая экспедиция не прошла дальше исследования поверхности данной конкретной возвышенности на данном конкретном континенте. А мы, колонисты, были слишком заняты проблемами устройства и выживания, чтобы позволить себе еще и дополнительные исследования. Я помню, как бойко, бывало рассказывали на Земле астронавты о той или другой планете, словно говорили о каком-то большом городе, а ведь любая планета – это целый огромный мир! Специальное образование Свободы, годы его опыта смогут вписать целый параграф в многотомный труд по географии Растума, который когда-нибудь будет создан.
– Что вы объясняете мне очевидные вещи? – проскрипел Коффин.
– О'кей, – мощная фигура Вульфа поднялась из-за стола и с удивительной легкостью двинулась к двери. – Возле дома стоит мой служебный аэрокар. Едемте к Свободе.