Мы добрались до стены и начали подъем, а руки, хоть и не все, похоже, махали нам на прощанье. Юрт показал им нос.
– Можешь ли ты винить меня в том, что я хочу удрать отсюда? – спросил он.
– Ничуть, – ответил я.
– Если переливание, которое ты мне сделал, действительно вывело меня из-под контроля Логруса, то я могу оставаться здесь, сколько угодно?
– Вполне вероятно.
– Вот поэтому ты должен понимать, что лед я кинул в Бореля, а не в тебя. Ты соображаешь лучше, чем он, и, может быть, сумеешь найти выход отсюда, но он к тому же тоже был созданием Логруса и его пламени могло бы не хватить, если бы возникла нужда.
– Мне это тоже приходило в голову, – сказал я, промолчав о догадках насчет возможности выйти отсюда, чтобы сохранить независимость. – К чему это ты клонишь?
– Пытаюсь объяснить, что окажу тебе любую помощь, какая потребуется только не оставляй меня здесь, когда будешь уходить. Я знаю, прежде мы никогда не ладили, но, если ты не против, хотелось бы оставить это до лучших времен.
– Я всегда был за, – сказал я. – Это ты начинал все драки и постоянно обеспечивал мне неприятности.
Он улыбнулся.
– Никогда я этого не делал и никогда больше не сделаю, – сообщил он. – Да, о'кей, ты прав. Я не любил тебя, и, может статься, не люблю до сих пор. Но раз мы нужны друг другу для такого дела, я не подведу.
– Насколько я понял, я нужен тебе куда больше, чем ты мне.
– С этим трудно спорить, и нельзя заставить тебя доверять мне, сказал он. – Хотел бы я суметь сделать это.
Прежде, чем Юрт заговорил снова, мы преодолели еще часть подъема, и я вообразил, что воздух уже чуть потеплел. Потом, наконец, он продолжил:
– Посмотри-ка на положение дел вот под каким углом: я похож на твоего брата Юрта и очень похож на того, кем он был когда-то – похож, но не идентичен. Со времени нашей гонки разница между нами растет. Ситуация, в которой я нахожусь, единственна в своем роде, а с тех пор, как я получил самостоятельность, я не переставал размышлять. Настоящий Юрт знает то, что мне неизвестно и обладает силами, которыми я не обладаю. Но все, что хранилось в его памяти до того дня, когда он прошел Логрус, со мной, и относительно того, что он думает, я – второй по величине специалист. Если сейчас он так опасен, как ты говоришь, то я тебе не помешаю, когда нужно будет догадаться, что у него на уме.
– Что-то в этом есть, – признал я. – Если только, разумеется, вы с ним не споетесь.
Юрт покачал головой.
– Он не станет доверять мне, – сказал он, – а я – ему. Мы оба знаем, что тут лучше. Дело в самоанализе, понимаешь?
– Значит, не стоит доверять вам обоим.
– Ага, наверное, так, – сказал он.
– Ну так с чего это я должен верить тебе?
– Сейчас – потому, что деваться мне некуда. Потом – потому что я окажусь таким до чертиков полезным.
Мы поднимались еще несколько минут, и я сказал:
– В тебе меня больше всего тревожит то, что Юрт прошел Логрус вовсе не так давно. Будь ты одним из вариантов моего родственничка, которого я терпеть не могу, только постарше и помягче… Но ты – совсем свежая модель. Что касается расхождения с оригиналом, непонятно, как разница могла стать такой большой за такое короткое время.
Он пожал плечами.
– Что я могу сказать нового? – спросил он. – Давай тогда общаться только с позиций силы и собственных интересов.
Я улыбнулся. Мы оба знали, как ни крути, иначе быть не могло. Но беседа помогла скоротать время.
Пока мы карабкались наверх, мне в голову пришла мысль.
– Как ты думаешь, ты можешь ходить по Отражению? – спросил я Юрта.
– Не знаю, – ответил он, помолчав. – Последнее, что мне запомнилось перед тем, как я сюда попал, это что я прошел Логрус до конца. Догадываюсь, что тогда же завершилась и запись. Так что учил ли меня Сухэй ходить по Отражению, пробовал ли я делать это – не помню. Мне кажется, я сумею. А как по-твоему?
Я остановился, чтобы перевести дух.
– Вопрос такой, что, мне кажется, я не в праве даже рассуждать об этом. Мне подумалось, может, у тебя есть готовые ответы на такие вопросы что-нибудь вроде сверхъестественного осознания своих способностей и их пределов.
– Боюсь, что нет. Конечно, если считать интуицию сверхъестественной..
– Ну, если бы ты оказывался прав достаточно часто, я, наверное, так бы и подумал.
– Черт. Еще рано делать выводы…
– Черт. Ты прав.
Вскоре мы взобрались выше границы тумана, из которого, видимо, и падали хлопья. Еще немного – и ветер превратился в ветерок. Еще немного и он совсем улегся. Тогда уже стал виден край, и вскоре мы добрались до него.
Я обернулся и посмотрел назад, вниз. Все, что мне удалось увидеть, это слабое свечение во мгле. В другую сторону наша тропинка шла зигзагом, кое-где напоминая серии черточек азбуки Морзе, которые постоянно прерывались – возможно, камнями. Мы шли по ней, пока она не свернула влево.
Выискивая на местности хоть что-нибудь знакомое, часть своего внимания я сохранял для Юрта. Разговор – только слова, а он все-таки был вариантом того Юрта, с которым я вместе рос. Вот я и собирался, окажись я по его милости в какой-нибудь ловушке, проткнуть его Грейсвандиром сразу, как только пойму это.
Мерцание…
Что-то вроде пещеры – словно в скале была дыра – открывалось по левую руку от нас в иную реальность. По крутой городской улице ехала машина странной формы…
– Что?.. – начал Юрт.
– Смысла я по-прежнему не вижу. Хотя и раньше уже натыкался на целую кучу таких картин. Честно говоря, сперва я подумал, что и ты – одна из них.
– Выглядит это достаточно реально, чтобы войти.
– Может, так оно и есть.
– Вдруг мы выберемся отсюда через нее?
– Мне почему-то кажется, что это было бы слишком легко.
– Ну, давай рискнем.
– Иди вперед, – сказал я.
Мы сошли с тропинки, приблизились к этому окошку в реальность и зашагали дальше. Юрт мигом очутился на тротуаре там, где по мостовой ехал автомобиль. Он обернулся и помахал. Видно было, что губы Юрта шевелятся, но слова до меня не долетали.
Раз я сумел смахнуть снег с красного шевроле, почему бы не войти в одну из таких картин целиком? А если это мне удастся, нельзя ли будет уйти оттуда по отражениям куда-нибудь в более подходящее место, оставив этот темный мир позади? Я двинулся вперед.
Внезапно я был уже там, и меня окружили звуки. Я оглядел дома, крутую улочку. Послушал звуки уличного движения и понюхал воздух. Это вполне могло быть одно из отражений Сан-Франциско. Я поспешил вдогонку Юрту, направлявшемуся к углу улицы.
Быстро догнав его, я пошел рядом. Мы вышли на угол. Свернули. И остановились, как вкопанные.
Там ничего не было. Мы наткнулись на стену черноты. Не просто тьмы, а совершенной пустоты, от которой тут же попятились.
Я медленно протянул руку перед собой. Около черной стены в ней началось покалывание и жжение, потом меня зазнобило, а за ознобом пришел страх. Я отступил. Юрт протянулся к ней – и сделал то же самое. Он резко остановился, подобрал из помойки донышко битой бутылки, обернулся и запустил им в ближайшее окно. И немедленно помчался в ту сторону.
Я последовал за ним, догнал его у разбитого окна и уставился внутрь.
Опять чернота. По ту сторону окна вообще ничего не было.
– Страшновато, – заметил я.
– Угу, – отозвался Юрт. – Как будто нам дают очень ограниченный доступ к разным отражениям. Что скажешь?
– Хотел бы я знать вот что: не должны ли мы что-нибудь отыскать в одной из таких картин?
Вдруг чернота за окном исчезла, и на маленьком столике внутри замигала свеча. Я потянулся было к ней сквозь разбитое стекло. Свеча тут же исчезла. Там снова была одна чернота.
– Считаю, что тебе ответили "да", – сказал Юрт.
– По-моему, ты прав. Но не можем же мы обыскивать все до единой картины, мимо которых проходим.
– Сдается мне, это просто попытка привлечь твое внимание, заставить понять, что нужно внимательно следить за происходящим, и как только ты начнешь все брать на заметку, что-нибудь, вероятно, объявится.
Яркий свет. Теперь стол за окном был целиком уставлен пылающими свечами.
– О'кей, – крикнул я туда. – Если тебе нужно только это, я это сделаю. Нужно мне искать здесь еще что-то?
Наступила тьма. Она выползала из-за угла и медленно подбиралась к нам. Свечи исчезли, и из окна тоже поплыла тьма. Здание на другой стороне улицы пропало за черной стеной.
– Считаю, что ответ отрицательный, – крикнул я. Потом повернулся и погнал ее назад по сужающемуся черному тоннелю к дороге. Юрт не отступал ни на шаг.
– Здорово придумано, – сказал я ему, когда мы снова стояли на светящейся тропе наблюдая, как поодаль прекращала свое существование идущая в горку улица. – Думаешь, надо было просто наугад соваться в эти картинки пока, наконец, не войдешь в одну из них?
– Да.
– Зачем?
– Думаю, там у него больше возможностей контролировать ситуацию и можно отвечать на твои вопросы.
– "У него" – это у Лабиринта?
– Может быть.
– О'кей. В следующую картину, которую он мне откроет, я войду. И буду делать все, чего он хочет, если это значит, что так я скорее выберусь отсюда.
– Мы, братец. Мы.
– Конечно, – ответил я.
Мы снова тронулись в путь. Но ничего нового и интригующего рядом с нами не появлялось. Дорога шла зигзагом, мы шагали по ней, а я недоумевал, с кем на сей раз придется столкнуться. Если тут и правда территория Лабиринта, а я – на волосок от того, чтобы выполнить его желание, Логрус, похоже, может послать кого-нибудь знакомого, чтобы попытаться отговорить меня. Но никто так и не появился, мы в последний раз свернули, тропинка вдруг ненадолго перестала петлять, а потом мы увидели, что вдалеке она неожиданно обрывается, уходя во что-то большое и темное, похожее на гору. Мы устало потащились к ней. Стоило мне прикинуть, что может оказаться там внутри, как во мне шевельнулся смутный страх перед замкнутым пространством и я услышал, что Юрт бормочет непристойные ругательства. За поворотом я увидел спальню Рэндома и Виалы в Эмбере. Мой взгляд пропутешествовал с южной стороны комнаты между диваном и столиком подле него, мимо стула по ковру с подушками к камину и окнам, пропускавшим по обе стороны от него мягкий дневной свет. Кровать, как и прочая мебель, была пуста, а поленья на каминной решетке сгорели до дымящихся красных угольков.
– Что дальше? – спросил Юрт.
– Вот оно, – ответил я. – Это должно быть оно, не понимаешь что-ли? Стоило получить сообщение о том, что происходит, и он выдал нам нечто реальное. И еще, по-моему, действовать придется быстро – как только я пойму, что…
Один из камней возле камина засветился красным. Я наблюдал, а свечение усиливалось. Это никак не могло быть из-за углей. Значит…
Повинуясь властному приказанию, я рванулся вперед. Юрт что-то выкрикивал мне вслед, но, как только я очутился в комнате, его голос как отрезало. Проходя мимо постели, я ощутил слабый аромат любимых духов Виалы. Не было сомнений, это действительно Эмбер, а не просто его точное отражение. Я быстро подошел к камину с правой стороны.
Позади меня в комнату ввалился Юрт.
– Лучше выходи на бой! – закричал он.
Крутанувшись на каблуках, я взглянул ему в лицо и крикнул:
– Заткнись! – а потом прижал палец к губам.
Он пересек комнату, подошел ко мне, взял за руку и сипло прошептал:
– Борель опять пытается материализоваться! К тому времени, как ты уйдешь отсюда, он уже обретет плоть и будет поджидать тебя!
Из гостиной раздался голос Виалы:
– Есть тут кто-нибудь? – позвала она.
Я вырвал руку у Юрта, опустился на колени на каминный коврик и ухватился за светящийся камень. Казалось он вмурован намертво, но стоило потянуть его – и он с легкостью вышел из стены.
– Как ты узнал, что этот камень выйдет свободно? – прошептал Юрт.
– Свечение, – ответил я.
– Какое свечение? – спросил он.
Не отвечая, я засунул руку в открывшееся отверстие, понадеявшись на авось, что никаких ловушек там нет. Отверстие было куда длиннее, чем камень. Пальцы наткнулись на что-то, свисавшее с гвоздя или крюка: цепочка. Я ухватил ее и потянул на себя. Слышно было, что Юрт рядом со мной затаил дыхание.
В последний раз я видел такую штуку, когда Рэндом надевал ее на похороны Каина. В моей руке был Камень Правосудия. Быстро подняв его, я накинул цепь себе на шею и позволил красному камню упасть мне на грудь. В этот самый момент дверь в гостиную отворилась.
Приложив палец к губам, я еще раз протянул руку, схватил Юрта за плечи и развернул его назад к стене, которая открывалась на нашу тропу. Он было запротестовал, но резкий толчок придал ему ускорение и он отлетел туда.
– Кто тут? – послышался голос Виалы, и Юрт оглянулся на меня с озадаченным видом.
Я считал, что лишнего времени объяснять ему шепотом или знаками, что она слепа, у нас нет. Поэтому я еще раз подтолкнул его. Но теперь он отступил в сторону, подставил ногу, просунул руку мне за спину и пихнул вперед. С моих губ сорвалось короткое бранное слово, а потом я упал. Слышно было, как за моей спиной Виала сказала: "Кто…", и ее голос пропал.
Спотыкаясь, я вылетел на тропинку и, падая, ухитрился вытащить кинжал из правого сапога. Откатившись в сторону, я вскочил и направил лезвие на Бореля, который, кажется, снова обрел плоть.
Разглядывая меня, тот улыбался, не доставая оружия из ножен.
– Тут нет поля, на котором растут руки, – заявил он. – Счастливый случай тебе больше не представится – случай подобный тому, каким ты насладился в нашу последнюю встречу.
– Надо же, как скверно, – сказал я.
– Если только я выиграю ту побрякушку, что ты носишь на шее и доставлю ее Логрусу, мне даруют нормальное существование, чтобы я заменил своего живого двойника – того, которого, как ты сам сказал, предательски убил твой отец.
Видение Эмберских королевских покоев исчезло. Юрт стоял у дороги, около того места, где они были отделены от этой странной области.
– Я знал, что мне с ним не справиться, – крикнул он, почувствовав на себе мой взгляд, – но тебе однажды удалось его победить.
Я пожал плечами.
Тут Борель повернулся к Юрту.
– Ты предашь Двор и Логрус? – спросил он его.
– Напротив, – ответил Юрт. – Я могу уберечь их от серьезной ошибки.
– Что это может быть за ошибка?
– Расскажи ему, Мерли. Расскажи ему то, что рассказал мне, когда мы выбирались из той морозилки, – сказал он.
Борель оглянулся на меня.
– В такой ситуации есть и кое-что забавное, – сказал я. – Сдается мне, это – поединок Сил, Логруса и Лабиринта. Эмбер и Двор тут могут оказаться на втором месте. Понимаешь…
– Смешно! – перебил он, обнажая меч. – Все это чушь, которую ты выдумал, чтобы уклониться от НАШЕГО поединка!
Перебросив кинжал в левую руку, правой я вытащил Грейсвандир.
– Тогда черт с тобой! – сказал я. – Иди-ка, получи свое!
Мне на плечо упала рука. Не переставая давить, она слегка поворачивала меня, так, что закрутила по спирали вниз и отбросила прочь от дороги. Уголком глаза я заметил, что Борель сделал шаг назад.
– Ты очень похож то ли на Эрика, то ли на Корвина, – донесся знакомый тихий голос, – хотя я тебя не знаю. Но у тебя – Камень, и это делает тебя слишком важной особой, чтобы рисковать в пустячной ссоре.
Я перестал крутиться и повернул голову. Увидел я Бенедикта Бенедикта, у которого были две руки, совершенно нормальные.
– Меня зовут Мерлин, я – сын Корвина, – сказал я, – а это мастер-дуэлянт Двора Хаоса.
– Похоже, Мерлин, ты выполняешь какую-то миссию. Ну, и займись ею, сказал Бенедикт.
Острие клинка Бореля мгновенно заняло положение в десяти дюймах от моего горла.
– Никуда ты не пойдешь, – заявил он, – только не с камнем.
Из ножен бесшумно явился меч Бенедикта, отбивший меч Бореля.
– Я же сказал, иди своей дорогой, Мерлин, – велел Бенедикт.
Поднявшись на ноги, я быстро убрался за пределы досягаемости, осторожно миновав обоих.
– Если ты убьешь его, – сообщил Юрт, – через некоторое время он опять сможет материализоваться.
– Как интересно, – заметил Бенедикт, легким ударом отбивая атаку и чуть отступая. – И сколько это по времени?
– Несколько часов.
– А сколько нужно времени, чтобы вы закончили… чем вы там заняты?
Юрт посмотрел на меня.
– Кто его знает, – сказал я.
Защищаясь, Бенедикт выполнил необычный короткий удар, после чего сделал шаг, странно приволакивая ногу, и быстро напал, рубя и рассекая воздух. С рубашки Бореля на груди отлетела пуговица.
– Раз так, я немного затяну поединок, – сказал Бенедикт. – Удачи, парень.
Он коротко отсалютовал мне мечом и тут Борель атаковал. Бенедикт применил итальянскую "шестерку", отчего острия клинков отскочили в сторону, и одновременно пошел вперед. Потом он быстро вытянул вперед свободную руку и дернул противника за нос. После этого он оттолкнул его, отступил на шаг и улыбнулся.
– Сколько ты обычно берешь за урок? – донесся вопрос, когда мы с Юртом торопливо шли по тропинке.
– Интересно, сколько времени уходит у каждой Силы, чтобы материализовать призрак, – сказал Юрт, когда мы шагали туда, где, по всей видимости, в горе, исчезала наша тропинка.
– На одного только Бореля нужно несколько часов, – сказал я, – а если Логрусу Камень нужен так сильно, как я подозреваю, то он, по-моему, соберет целую армию призраков, если сумеет. Теперь я уверен, что обеим Силам очень трудно попасть сюда. Сдается мне, они могут проявляться только через тонкие струйки энергии. Будь это иначе, мне никогда бы не забраться так далеко.
Юрт потянулся, словно желая потрогать Камень, очевидно, подумал еще раз – как следует – и убрал руку.
– Кажется, теперь ты определенно действуешь заодно с Лабиринтом, заметил он.
– Да и ты, кажется, тоже. Если, конечно, не задумал в последнюю минуту воткнуть мне нож в спину, – сказал я.
Он хихикнул. Потом сказал:
– Не смешно. Мне приходится быть на твоей стороне. Я понимаю, что Логрус создал меня только, как свое орудие. Когда дело будет сделано, меня вышвырнут на свалку. Мне кажется, что, если бы не переливание, я бы уже рассеялся. Поэтому я на твоей стороне, нравится мне это или нет, и спина твоя в безопасности.
Мы все бежали по тропинке, ставшей теперь прямой, конечный пункт приближался. Юрт спросил:
– Чем так важна побрякушка? Похоже, она нужна Логрусу позарез?
– Называется она Камнем Правосудия, – ответил я, – говорят, он старше самого Лабиринта и использовался при его создании.
– Как ты думаешь, почему тебя привели к нему и так легко позволили им завладеть?
– Понятия не имею, – сказал я. – Если сообразишь что-нибудь раньше меня, буду рад услышать.
Вскоре мы достигли места, где тропинка ныряла в еще более густую тьму. Остановившись, мы осмотрелись.
– Никаких указателей, – сообщил я, разглядывая вход с обеих сторон и сверху.
Юрт странно посмотрел на меня.
– Твое чувство юмора я никогда не понимал, Мерлин, – сказал он. – Кто это будет вешать указатели в таком месте?
– Кто-нибудь, у кого чувство юмора тоже странное, – ответил я.
– С тем же успехом можно идти дальше, – сказал он, поворачиваясь ко входу.
Над ним появилась ярко-красная надпись "ВХОД".
Юрт вытаращил на нее глаза, потом медленно покачал головой. Мы вошли.
Извилистый тоннель уходил вниз, что отчасти озадачило меня. Из-за того, что в этих краях чуть ли не все было искусственного происхождения, я ожидал, что прямая, как линейка, дорога пройдет сквозь геометрически совершенную во всем шахту с гладкими стенами. Вместо этого мы пробирались словно бы через анфиладу пещер естественного происхождения – куда ни глянь, виднелись сталактиты, сталагмиты, пиляры и впадины.
Стоило мне повернуться, чтобы внимательно рассмотреть хоть что-нибудь, как Камень отбрасывал на это зловещий свет.
– Ты знаешь, как обращаться с этим Камнем? – спросил Юрт.
Я припомнил, что мне рассказывал отец.
– Думаю, буду знать, когда придет время, – сказал я, приподняв Камень и изучающе взглянув на него, а потом снова уронил. Он занимал меня меньше, чем наш маршрут.
Пока по узким переходам мы выбирались из сырого грота вниз по каменным водопадам, в похожую на собор пещеру, я не переставал вертеть головой. Место было чем-то знакомое, хотя чем именно – понять не удавалось.
– У тебя здесь ничего не вызывает воспоминаний? – спросил я Юрта.
– У меня – нет, – ответил он.
Мы продолжали идти. В одном месте мы прошли мимо пещеры, где лежали три человеческих скелета. Я отметил, что таково – в своем роде, конечно было первое проявление реальной жизни с которым я встретился с тех пор, как пустился в свое странствие.
Юрт медленно кивнул.
– Я начал задумываться: идем ли мы по-прежнему среди отражений, или, может, на самом деле уже ушли оттуда и проникли в Отражение… тогда, может статься, когда зашли в эти пещеры?
– Можно это выяснить, – сказал я, – если попытаться вызвать Логрус.
Фракир тут же сильно задергался на запястье.
– Но, учитывая метафизическую политику ситуации, я лучше не буду.
– Только что я прошел мимо стен, где видны были минералы всех цветов, – сказал Юрт. – Там, откуда мы идем, предпочтение вроде бы отдавалось одноцветности. Да и за тамошний пейзаж я бы и гроша ломаного не дал. Вот к чему я веду: если мы и в самом деле ушли оттуда, это, в общем, победа.
Я указал на землю.
– Пока эта светящаяся тропинка никуда не делась, мы все еще у них не крючке.
– Что, если нам теперь просто сойти с нее? – спросил Юрт, сворачивая направо и делая один-единственный шаг в сторону.
Один из сталактитов затрясся и грохнулся перед ним на землю, промахнувшись всего на какой-нибудь фут. Юрт мигом снова очутился рядом со мной.
– Конечно, было бы и вправду стыдно не выяснить, куда нас ведут, сказал он.
– Таковы уж рыцарские странствия. Было бы дурным тоном упустить такое развлечение.
Мы зашагали дальше. Вокруг не происходило ничего, что можно было бы истолковать иносказательно. Эхо повторяло шаги и звук голосов. В тех гротах, что были посырее, капала вода. Повсюду красовались минералы. Кажется, мы постепенно спускались все ниже.
Сколько времени мы уже в пути, я не знал. Пещеры сделались похожими одна на другую, как будто мы то и дело проходили сквозь прибор для телепортации, а он снова и снова отправлял нас сквозь одни и те же пещеры и коридоры. В итоге у меня пропало ощущение времени. Повторы укачивают, и…
Вдруг наша тропинка влилась в более широкий проход и свернула налево. Наконец что-то новенькое. Но только и этот путь оказался знакомым. Мы шли сквозь тьму по светящейся линии. Немного погодя мы миновали ответвлявшийся влево коридор. Юрт заглянул туда и заспешил прочь.
– Там может прятаться любая мерзкая тварь, – заметил он.
– Верно, – подтвердил я. – Но об этом я бы тревожиться не стал.
– Почему?
– Кажется, я начинаю понимать.
– Тебе нетрудно объяснить, что происходит?
– На это уйдет слишком много времени. Просто подожди. Скоро все выяснится.
Мы миновали еще один боковой коридор. Похожий, но не такой.
Конечно… Озабоченный тем, чтобы выяснить истину, я ускорил шаг.
Еще один боковой пере ход. Я побежал…
Еще один…
Рядом со мной тяжело топал Юрт, эхо подхватывало наши шаги. Вперед, Вперед. Скоро.
Еще один поворот.
А потом я сбавил скорость, потому что коридор уходил дальше, а наша тропинка – нет. Она изгибалась влево, исчезая под массивной, обитой железом, дверью. Я протянул руку туда, где должен был быть крючок, нащупал его, снял висевший там ключ. Вставив в замок, я повернул, потом вынул и повесил ключ на место.
– БОСС, МНЕ ТУТ НЕ НРАВИТСЯ, – заметил Фракир.
– ЗНАЮ.
– Похоже, ты знаешь, что делаешь, – высказался Юрт.
– Ага, – сказал я и прибавил: – До сих пор – знал, – потому что понял, что дверь открывается не внутрь, а наружу.
Я взялся за массивную ручку на левой стороне двери и принялся тянуть.
– Может, объяснишь, куда нас занесло? – спросил он.
Огромная дверь заскрипела, медленно подаваясь, и я отступил.
– Удивительно похоже на Колвирские пещеры под Эмберским Замком, ответил я.
– Замечательно, – сказал он. – А что за дверью?
– Очень напоминает вход в ту пещеру, где помещается эмберский Лабиринт.
– Отлично, – сказал он. – Стоит мне ступить туда, и пф-ф – я, наверное, улечу струйкой дыма.
– Но не совсем, – продолжил я. – Перед тем, как пройти Лабиринт, мы привели Сухэя взглянуть на него. Близкое родство нимало ему не повредило.
– Наша мать прошла Лабиринт.
– Да, верно.
– Честно говоря, по-моему, при Дворе любой, кто связан соответствующим кровным родством, может пройти Лабиринт – то же относится и к моим эмберским родственникам и Логрусу. По преданию, все мы состояли в родстве в туманном и таинственном прошлом.
– О'кей. Пойду с тобой. Там ведь хватит места, чтобы идти, не касаясь его, да?
– Да.
Я открыл дверь до конца, подпер плечом и пристально посмотрел внутрь. Да, это был он. Я увидел, что наша светящаяся тропинка обрывается в нескольких дюймах за порогом.
Сделав глубокий вдох, на выдохе я выругался.
– Что такое? – спросил Юрт, пытаясь разглядеть что-нибудь из-за моей спины.
– Я ожидал другого, – ответил я.
Посторонившись, я дал ему посмотреть.
Несколько секунд он не отрываясь смотрел, потом сказал:
– Не понимаю.
– У меня тоже никакой уверенности, – сказал я, – но я собираюсь кое-что выяснить.
Я вошел в пещеру, Юрт последовал за мной. Это оказался не тот Лабиринт, который был мне знаком. Или, точнее, он был тот – и не тот. Общие очертания были такими же, как у эмберского Лабиринта, только сломанными. Линии в нескольких местах были стерты, разрушены, каким-то образом смещены. А может, они с самого начала оказались не на своих местах. Промежутки между линиями, в норме темные, оказались светлыми, бело-голубыми, а сами линии – черными. Словно чертеж с фоном поменялись местами. Я смотрел на освещенную зону, и мне показалось, что по ней медленно прошла рябь.
Но самым главным отличием было не это: в центре эмберского лабиринта нет огненного кольца и женщины в нем – то ли мертвой, то ли в обмороке, то ли во власти заклятия.
И конечно же, эта женщина должна была оказаться Корал. Я понял это сразу же, хотя пришлось ждать больше минуты, чтобы сквозь языки пламени разглядеть ее лицо.
Пока я стоял и смотрел, массивная дверь позади нас закрылась. Юрт тоже долго стоял, не двигаясь, и только потом заговорил.
– Смотри-ка, твой Камень при деле! Сейчас от него столько света, что видно твое лицо!
Опустив глаза, я заметил, что самоцвет вспыхивал ржаво-красным светом. Из-за пронизывающего Лабиринт бело-голубого сияния и мерцания огненного круга я не заметил, как Камень вдруг подал признаки жизни.
Я приблизился на шаг, ощутив такую же волну холода, как от ожившего Козыря. Должно быть, это и был один из тех Сломанных Лабиринтов, о которых рассказывала Ясра – один из тех Путей, посвященными которых были они с Джулией. Значит, я находился в одном из отражений неподалеку от настоящего Эмбера. Мысли замелькали у меня в голове с ужасающей быстротой.
Я только недавно осознал, что Лабиринт, возможно, на самом деле способен чувствовать. Естественное следствие этого – способность чувствовать Логруса – тоже выглядело правдоподобным. На разумность Лабиринта мне было указано, когда Корал, успешно пройдя Лабиринт, попросила его отправить ее туда, куда должно. Что он и сделал – отправил ее сюда, а связаться с ней через Козыри не удавалось из-за ее состояния. Она исчезла, и я тут же обратился к Лабиринту. Он – как мне казалось теперь, чуть ли не играя со мной – переместил меня из одного конца своей пещеры в другой, явно, чтобы рассеять сомнения по поводу его способности чувствовать.
К тому же он не просто умеет чувствовать, решил я, поднимая Камень Правосудия и неотрывно глядя в его глубины. Лабиринт умен. Образы в Камне показали, что именно от меня требуется – такое, что при других обстоятельствах я бы делать не пожелал. Когда, наконец, тот странный край, по которому меня провели в рыцарском странствии, остался позади, для того, чтобы выбраться отсюда мне стоило лишь пролистать Колоду, вытащить Козырь и кого-нибудь вызвать – я вызвал бы даже образ Логруса и позволил бы им с Лабиринтом выяснять отношения в поединке, а сам тем временем ускользнул бы прочь из Отражения. Но в самом сердце Сломанного Лабиринта, в огненном кольце, спала Корал… Вот чем Лабиринт удерживал меня на самом деле. Должно быть, он что-то понял, еще когда Корал проходила его, составил план и в нужный момент вызвал меня.
Ему хотелось, чтобы я починил именно это его подобие, прошел по Сломанному Лабиринту, имея при себе Камень Правосудия и исправил изъяны подобно тому, как Оберон исправил повреждение в настоящем Лабиринте. Результат для Оберона, конечно, был весьма печален – он погиб…
С другой стороны, Король имел дело с подлинным Лабиринтом, а это всего лишь одно из его подобий. Кроме того, отец заделал царапину в своем собственном эрзац-Лабиринте и выжил.
Почему я? Интересно. Потому ли, что я – сын того человека, которому удалось создать еще один Лабиринт? Из-за того ли, что во мне существует образ не только Лабиринта, но и Логруса? Просто потому, что я оказался под рукой и меня можно было принудить к этому? Все вышеперечисленное разом? Что-то совсем иное?
– Как насчет этого? – крикнул я. – Есть у тебя ответ?
Пещера завертелась, замедлилась, замерла, а я ощутил мгновенную боль в желудке, охваченный волной головокружения. На другой стороне Лабиринта, спиной к массивной двери, виднелся Юрт.
– Как ты это сделал? – крикнул он.
– Это не я, – откликнулся я.
– Ах, так…
Он медленно двинулся в правую сторону и шел, пока не уперся в стену. Держась за нее, он принялся пробираться по окраине Лабиринта, как будто боялся подойти к нему ближе, чем нужно, или оторвать от него взгляд.
Отсюда Корал за огненной изгородью была видна немного лучше. Забавно. Сильных эмоций это не вызывало. Мы не были любовниками, мы не стали даже близкими друзьями. Мы познакомились всего за день до этого, долго гуляли по окрестностям города и под Дворцом, вместе поели, выпили по паре бокалов, немного посмеялись. Познакомься мы получше, возможно, выяснилось бы, что мы не выносим друг друга. И все-таки общаться с ней мне нравилось и стало ясно, что я не прочь иметь побольше времени, чтобы узнать Корал получше. Еще я чувствовал себя отчасти виноватым в ее теперешнем состоянии – не будь я тогда столь беспечен и неосторожен… Другими словами, Лабиринт поймал меня на крючок. Хочешь освободить ее – придется чинить.
Языки пламени кивнули в мою сторону.
– Грязный трюк, – вслух сказал я.
Языки пламени опять кивнули.
Я продолжал изучать Сломанный Лабиринт. Почти все, что мне было известно об этом явлении, я почерпнул из разговора с Ясрой. Но мне вспомнилось, что она сказала: посвященные Сломанного Лабиринта ходят по промежуткам между линиями, а образы в Камне приказывали идти по линиям, как в настоящем Лабиринте. Я припомнил рассказ отца и понял, что это не лишено смысла. Так можно проложить среди изъянов правильный путь. Мне ведь нужно было не дурацкое посвящение с прогулками между линий.
Юрт добрался до дальнего конца Лабиринта, повернул и пошел в мою сторону. Когда он оказался на уровне разлома во внешнем контуре, из того на пол хлынул свет. Свет коснулся ног Юрта, и лицо его сделалось мертвенно-бледным и страшным. Он завизжал и стал таять.
– Прекрати! – крикнул я. – Или ищи другого ремонтника для Лабиринта! Восстанови его и оставь в покое, или я ничего не буду делать! Слышишь, я не шучу!
Оплывающие ноги Юрта снова удлинились. Бело-голубое сияние накала, распространявшееся вверх по его телу, исчезло, как только свет отхлынул прочь. С лица Юрта сошло выражение боли.
– Я знаю, что он – логрусов призрак, – сказал я, – и скопирован он с моего самого нелюбимого родственничка, но ты, сукин сын, оставь его в покое, а то я по тебе не пойду! Сиди сломанный и держи Корал!
Свет уплыл обратно в пролом и все стало таким же, как несколько мгновений назад.
– Я хочу, чтобы ты пообещал мне это, – сказал я.
Из Сломанного Лабиринта к своду пещеры поднялась гигантская стена пламени, потом опала.
– Подтверждаешь, да? – спросил я.
Языки пламени кивнули.
– Спасибо, – донесся шепот Юрта.