– Где ты научился водить эти машины?
Если Лин и льстил мне, то по делу: технику я знал.
– В Лоусон-парке. Обязательная практика.
Лин улыбнулся:
– Когда-нибудь на такой вопрос можно будет ответить: в Несс-парке. Неплохо звучит, правда?
Я кивнул, хотя манера Лина постоянно разделять землян и колонистов меня раздражала. Если всерьез, это и есть признак провинциальности.
– Три часа над океаном, – быстро подсчитал Лин. – Включай автопилот и заваливайся спать. По-моему, нам всем следует выспаться.
– Не хочу.
– Твое дело.
Лин долго пыхтел, устраиваясь поудобнее на раздвижных креслах. Салон был почти пуст, лишь в конце его, отгораживая нас от аварийного люка, лежали ящики, предназначенные для Рикарда. Землекоп действительно оказался весьма работоспособным.
Наконец Лин затих. Нагрузка последней недели дала себя знать: выглядел Лин устало. Впрочем, пара таблеток беллы, проглоченных им, гарантировали ему сон до самой Деяниры.
– Лин… Она еще не явилась?
– Ты о Бетт? – откликнулся Лин сонно. – Пока нет… Но явится, явится…
И добавил, засыпая:
– И хорошо бы, чтобы она явилась сама…
– Лин, почему Голос больше не пристает ко мне?
Он не ответил.
Я обернулся.
Лин спал, подтянув ноги, вид у него был измученный. И, в общем, завидовать ему не стоило. Это я знал.
С большой высоты был виден весь океан – переливающаяся смутно-голубая громада. Я не сразу понял, что за короткие тени испещряют его поверхность. Потом до меня дошло: это ободранные стволы каламитов. Их сорвало приливами. Обычно каламиты быстро тонут, нужно хорошее течение, чтобы отнести их так далеко от берега.
Лин прав. Рикард прав. Бетт права. Я всего лишь гость на этой морской планетке. Я наблюдатель со стороны, я не вхожу ни в какие списки. А они все живут под Голосом. Они имеют право смотреть на меня с некоторым превосходством, но и с завистью. Это ничем не может им помочь, но право они имеют. Не завизируй я документы, они, наверное, возненавидели бы меня…
И Бетт?
И Бетт, конечно…
Я не знал, почему Бетт не верит Лину, но гадать не хотел. Расскажет сама. До возвращения на землю, до посадки на "Цереру", даже до того, как мне придется визировать документы, я постараюсь увидеть Бетт. Она все расскажет. Подумать только, я принял ее чуть ли не за истеричку, а она…
Океан не может надоесть.
Я вел вертолет над смутно-голубыми плоскостями, кое-где взрытыми рябью – взлетали стаи летающих рыб; я натянул на глаза светозащитные очки – вдруг прорывались сквозь облачность лучи звезды Толиман; мне хотелось длить и длить это удовольствие, но все, в конце концов, кончается – я вывел тяжелую машину прямо на южный обрыв хребта Ю. Я собирался еще раз (последний?) заглянуть сверху в Воронку. Разрешение получено было еще на архипелаге, об этом позаботился Лин. Но сам он, похоже, не испытывал удовольствия от нашего путешествия, потому, наверное, и накачался снотворным.
Грузные ледники лежали на склонах. Языки льда хитро закручивались, выпирали мрачными буграми, нависали над темными мертвыми долинами. Крикни, и глыбы льда покатятся вниз, все сметая на своем пути.
Кричать не понадобилось. Хватило рева турбин. Я вдруг почувствовал: что-то там внизу изменилось.
Чтобы понять, рассмотреть, я стащил с глаз светозащитные очки.
Без очков пики выглядели прямо устрашающе. Их острые ледяные вершины угрожали мне, они отторгали меня от Несс. Они будто чувствовали: это и по моей воле часть их поднимет взрывом на воздух. Они этого не хотели. Они предпочитали стоять как стояли. Они намекнули, на что способны, пустив по одному из ущелий лавину.
Чудовищная масса снегов, пенясь, пришла в движение, разбухла, ринулась вниз. Сперва безмолвная, дымная, все более и более набирающая скорость, лавина исторгнула низкий рык – и я увидел, как над пенящейся дымной массой, как мячики, начали подпрыгивать многотонные валуны.
Лавина не дурачилась. По узкому ущелью шла сама смерть.
"Что значит смерть? Этому можно научиться?"
Я усмехнулся. Спроси, что полегче…
Ну, где ты там? – бормотал я, выводя вертолет на Воронку. Где ты прячешь там свою бессмертную голову?
Небо над Воронкой оказалось на удивление чистым. И ни одной машины. Мне специально освободили все эшелоны.
Никогда не думал, что явление природы (а чем еще можно считать Воронку?) можно возненавидеть, но проклятия так и сыпались с моих губ. Я нисколько не боялся разбудить Лина, он должен был спать точно до Деяниры. Где там этот Минотавр, пожирающий колонистов? Не пора ли заткнуть твою пасть камнями, накинуть на нее стиалитовый намордник?
Я был один и ничего не стеснялся. Можно, наконец, выкричаться, отвести душу. Наверное, поэтому меня буквально обожгло ужасом, когда из-за моей спины донеслось:
– Аллофс!