***
Никита отбросил задумчивость, глаза его блеснули мрачным удовлетворением.
– Он и так дал нам больше, чем хотел. К тому же он – нечеловек, просто вынужден жить среди людей. И он мне понятен не до конца… Что же касается наших приятелей из СС… – Сухов сплюнул под ноги. – Пока мы здесь, в поселке, нас не тронут, они его боятся. Пошли поищем укромное место. – Ничего больше не объясняя, он зашагал к центру поселка.
Такэда вынужден был подчиниться. "Укромное место" отыскалось возле хлебного магазина в "торговой зоне" поселка. Центральная площадь, окруженная двухэтажными домиками, была, по сути, рынком, где торговали всем, чем только можно, в том числе оружием и "заморскими" товарами американской "кока-кокой" душанбинского разлива и российской водкой. Здесь же располагались магазины: хлебный, молочный и промтоварный – чайхона "Малик".
Никита, пройдя чайхону насквозь – "десантники" СС вели их, но близко не подходили, – вышел во дворик, заставленный горам: ящиков и огромных корзин. Зайдя за штабель ящиков так, что их нельзя было увидеть из окон кухни и со двора, Сухов снял один из ящиков и утвердил на нем дипломат-транскоф.
– Вот наш транспорт.
Танцор ожидал какой-то реакции удивления, но Толя обескураженным не выглядел.
– И об этом я догадывался. Вход в хроноскважину – станция хроносдвига, по сути, – должен быть стационарным, хорошо защищенным, но пути к нему должны быть универсальными, удобными, переносными, как свернутая веревочная лестница, и легкодоступными… для тех, кто их знает. Транскоф – именно такая "лестница". Вернее, передатчик материи, а не просто сумка с оружием.
Никита с уважением глянул на друга.
– Что значит инженерное образование! Не зря тебя взяли в Наблюдатели. Все правильно – транскоф действительно масспередатчик, хотя может выполнять и другие функции, в том числе и окна выдачи вещей из многомерного склада, вернее, камеры хранения, имеющейся у каждой станции хроносдвига. Ну что, готов?
– Погоди. – Такэда высунулся из-за штабеля, осмотрел двор. – Мне кажется, мы спешим. Если эти наши преследователи сюда и не сунутся, то они вполне могут ждать нас там, в устье хроноскважины.
Никита пренебрежительно скривил губы.
– СС – игроки низшего уровня, с ними-то уж мы как-нибудь справимся.
– Во-первых, если так будешь относиться к противнику, – хладнокровно парировал Толя, – то с игроками высшего уровня можешь не встретиться вообще. По причине ранних похорон. Вовторых, СС – это профессионалы диверсионно-террористической службы, а не мальчики для битья.
– Что ж они до сих пор не могут нас взять? – буркнул несколько потускневший Сухов.
– А ты думал – нашими стараниями? Сначала нам попросту везло, потом тебя начал подстраховывать "омон" СДВ. Помнишь парней – "мы делаем одно дело"? А после Хабаровска вмешался Хранитель, Вуккуб. Странное имя, гулкое. Недаром говорят, что имя – вибрация космоса… м-да.
– Не отвлекайся. С чего ты взял, что он стал помогать нам?
– Вероятно, он следил за тобой с того самого момента, как ты получил Весть. Ведь, в принципе, такая передача – акт магический, она должна быть слышна магами. Не знаю, что на него повлияло, почему он стал исподволь, на самом тонком уровне, помогать нам, будучи адептом абсолютного равнодушия… но налицо факт – мы живы. И живы во многом благодаря ему. Так что не зазнавайся, Кит. Для танцора ты дерешься неплохо, но для воина Пути, а тем паче офицера связи Собора Веера, совсем слабо.
Никита молчал, покачивая головой в такт своим мыслям. Сбычившись, посмотрел в глаза Такэды.
– Откуда ты все это знаешь? О вмешательстве Хранителя.
Инженер достал из кармана пальто знакомый портсигар в форме стеклянной бабочки, раскрыл и достал тонкий белый цилиндрик, тут же развернувшийся в рулон не то бумаги, не то фольги.
– Что это?
– Послание. Второе после собатий в Москве. Впрямую здесь о Хранителе не говорится, но сказано достаточно, чтобы понять о ком идет речь.
Такэда развернул рулончик фольги, и тот вдруг с тонким стеклянным звоном рассыпался в пепел. Никита вздрогнул:
– Дьявольщина!
– Всего лишь сообщение о дьяволе… Хотя мне тоже непонятно, почему он помог нам.
– Видимо, его развеселили твои попытки найти Книгу Бездн, дай, думает, гляну на этого кретина. Что будем делать?
– Прежде всего вооружимся. Можешь вытащить из этого чемодана какое-нибудь оружие? Копья, например, или что-либо помощней.
Никита безмолвно наклонился над транскофом, положил на него руки, напрягся, полузакрыв глаза. На лбу его выступили бисеринки пота.
Что-то шевельнулось в дипломате… или так показалось Такэде.
Порыв теплого ветра сдул пыль с ящиков, что-то скрипнуло, и транскоф открылся. Сухов сунул руку в образовавшуюся щель, пошарил там, вытащил короткое копье со светящимся льдистоголубым наконечником, передал Толе. Еще раз залез внутрь, долго возился там и наконец вынул необычной формы приспособление, напоминающее ножовку, полотно которой образовывал ряд длинных черных игл. Особым образом изогнутая рукоять "ножовки" удобно легла в ладонь, но никаких дополнительных выступов и кнопок ней не было и ничто не говорило о предназначении устройства.
– Шпага, что ли? – предположил озадаченный Сухов. – Я думал о чем-нибудь помощней.
– Потом разберемся. – Такэда с тревогой смотрел на часы: мигающий алым пятиугольником перстень. – У "свиты" кончило терпение, пора уходить.
Никита снова положил руки на черную "кожаную" крышку дипломата, застыл. Стоял так с минуту, шевеля губами, словно читая молитву.
Во дворе раздался шум, звук шагов нескольких человек. Толя вскинул копье, не решаясь торопить друга, и в этот момент транскоф развернулся в черный плоский прямоугольник размером в полтора человеческих роста. Спустя секунду прямоугольник этот превратился в зеркало, потом в слой стекла и как бы провалился в себя, образовав неведомой глубины тоннель.
– Прыгай, – сдавленным голосом произнес Никита.
– А ты?
– Я за тобой. Прыгай!
Такэда прыгнул, ухитрившись повернуться в прыжке и посмотреть назад. Он увидел, как из-за ящиков выбежали пятеро в знакомых комбинезонах "десантников", Сухов отмахнулся от них "ножовкой", прыгнул в тоннель следом, и наступила тьма…
Уцелели они только благодаря вмешательству Вуккуба, о чем, конечно, догадались не скоро; не помогла бы и предусмотрительность Такэды, появись они в приемном зале станции хроносдвига. Но Хранитель переориентировал выход транскофа на "склад" станции, и это позволило беглецам избежать засады и дало время прийти в себя после транспортировки по "струне" мгновенной передачи.
Встряска получилась не слитком сильной, но необычной, словно люди получили удар изнутри, перемешавший в кучу легкие, желудок, кишки и сердце, и прошло несколько минут, пока беглецы сообразили, где они находятся.
Соты! Они вывалились из объятий невидимого тугого мешка на круглую, площадку, окруженную янтарно светящимися сотами.
Правда, величина каждой шестигранной ячейки, закрытой крышкой, превышала пчелиную раз в сто, в нее свободно мог бы влезть человек.
Но светились далеко не все ячейки, многие были серо-коричневыми, с узором трещин, словно по ним стреляли.
Никита, озираясь, встал.
– Куда это мы попали?
– А куда ты хотел?
– Ясно куда – на станцию… – Сухов растерянно огляделся еще раз. Ничего не понимаю! Может быть, это… склад? – Никита протянул руку к одной из светящихся закрытых ячеек.
Тотчас же крышка ячейки выгнулась пузырем, лопнула цветком тюльпана, и в образовавшееся отверстие в руку танцора скользнул продолговатый белый брусок, напоминающий пенал, с мигающей зеленой звездочкой на торце.
Ячейка погасла, лепестки крышки сошлись, образовав знакомый узор трещин, как и на других несветящихся ячейках.
– Ты не очень-то самовольничай, – пробурчал Такэда. – Мало ли что хранит этот склад.
Никита засмеялся, щелкнул ногтем по "пеналу", и тот вытолкнул из себя желтый брикетик: ни дать, ни взять – кусочек масла. Однако "масло" оказалось чем-то вроде надувного шара. Брикетик упал на пол и бесшумно вспенился, превратившись в метровый шар из губчатого, в дырках и кавернах, материала. Запахло озоном.
– Здорово! – сказал Такэда. – Прямо-таки волшебство. Осталось теперь узнать, что это такое.
Сухов почесал затылок.
– Мне казалось, что я подумал о еде… Между прочим, эта штука пахнет сыром. – Он отколупнул кусок ноздреватой массы, понюхал, лизнул и съел. Точно, сыр! Понял? Это, наверное, нечто вроде НЗ с продуктами, подвергнутыми субмолекулярному сжатию.
То-то пенал такой тяжелый. Не бойся, ешь, я сейчас и попить чего-нибудь достану оттуда.
– Потом, некогда. Надо выбираться отсюда, "свита" не станет ждать и скоро заявится сюда. Где мы? То есть, где находится схлад? Ориентируешься? Мы можем попасть из него в устройство хронопередачи? Да не трогай ты здесь ничего!
Но было уже поздно. Уверовавший в свои силы и знания Никита протянул руку еще к одной светящейся ячейке, и раскрывшийся "ящик" вытолкнул из себя что-то чешуйчато-пластинчатое, свернутое в спираль, похожее на клубок змей, спеленутых перепонками. Оно со звоном упало на пол – Никита отдернул руку – и начало разворачиваться, вытягиваться, расти, пока не превратилось в двухметровую жуткую тварь, напоминавшую богомола и летучую мышь одновременно, с змееобразными конечностями.
– Бежим! – прошипел Такэда, пятясь, выставив перед собой копье излучателя.
Никита тоже попятился, лихорадочно прокручивая в памяти информацию Вести. Чудовище неторопливо расправило складки и кожисто-металлические перепонки своего тела, вытянуло вверх крючкастые лапы, заурчало, на его голове вспыхнули два фасеточных глаза… и Сухов больше не размышлял.
Выход сработал, как только кулак танцора ударил в светящееся окно ячейки с оранжевой вертикальной нитью внутри. Стена в этом месте треснула щелью по краям ячеек и разошлась. В эту щель и вывалились путешественники, хотя богомоло-мышистый монстр, похоже, не думал их преследовать.
Они оказались в слабо освещенном тоннеле с черным полом и мглистыми, жидкими на вид, стенами. Казалось, идеально прямой тоннель уходит в бесконечность, смыкаясь в точку на предел видимости, однако это было иллюзией, как и "жидкий" вид стены.
Беглецы сделали всего по три шага, как без всякого перехода выскочили в огромное помещение, заставленное решетчатыми фермами, колоннами и ажурными мостами. Света в помещении не было, но удивительным образом люди видели все предметы и друг друга.
Никита остановился, глянул назад.
– Зря бежали. Я вспомнил… это был диморфант, причем неактивированный.
– Кто? – Такэда тоже оглянулся.
В стене помещения чернела быстро расплывающаяся клякса Ни одного намека на дверь.
– Знаешь, когда мы сматывались, мне показалось, что кто-то рассмеялся…
– Да? Интересно. Мне тоже показалось…
Они поглядели друг на друга.
– Что это было? – осведомился Толя.
– Если ты о смехе, то не знаю. А диморфант – это скафандр.
Точнее, существо-скафандр с почти неограниченными возможностями по защите. Живут они в симбиозе с другими существами в каком-то из хронов.
– А сейчас мы где? Конструкции какие-то… Завод, что ли?
– Это все иллюзии, наш мозг так реагирует на обстановку.
Мы в энергозале темпорала, станции хроносдвига, а сама она находится в Гималаях, в недрах одной из гор. Помнишь легенды о Шамбале? Они созданы не без помощи станции, ее влияния на наш мир.
Но впереди нас кто-то ждет, я чувствую…
– СС, кто же еще? Будем прорываться. На нашей стороне эффект внезапности.
– Сомневаюсь. Но делать нечего, надо идти до конца. К тому же, Ксения может находится и здесь.
Они углубились в "лес" ферм и колонн, шагая по черному, твердому и гладкому полу совершенно бесшумно, как по слою ваты.
Оба понимали свое положение и были готовы применить навыки хапло ундо – движения "на восемь сторон света", то есть мгновенно отреагировать на любую опасность в любом направлении. Наконечник копья в руке Такэды светился голубым и был похож на острый кусок льда. Никита свое копье держал в левой руке, а в правой нес "ножовку", направив ее лезвие из острых штырей вперед.
Обстановка изменилась внезапно, словно они продавили непрозрачную пленку, отделявшую помещение с колоннами от другого – высокого цилиндра с молочно-голубыми стенами, заполненного дымным голубоватым сиянием. В диаметре цилиндр не превышал размеров волейбольной площадки, но высота его была не меньше двенадцатиэтажного дома. Казалось, люди вышли на дно громадного колодца и увидели небо над ним, голубое и безоблачное.
На дне колодца стояло какое-то сложное сооружение, похожее на металлическую черепаху, окруженную строительными лесами.
Из-под панциря "черепахи" высовывалась гофрированная, отсвечивающая тусклым металлом, шея, которая заканчивалась плоской змеиной головой. Голова лежала на полу, глаза ее светились, пасть была раскрыта, а внутри виднелось нечто вроде языка, освещенного тусклым багровым светом. В эту пасть свободно мог бы пройти слон.
И прямо на нижней губе головы стояли пять неподвижных мрачных фигур, похожих на тот самый диморфант, оживший скафандр, который напугал Сухова ца складе. Только в этих скафандрах находились их владельцы, не то группа СС, не то и вовсе ЧК. Они ждали.
Если бы беглецы сразу появились здесь по "струне" транскофа, их убили бы мгновенно, не дав ни секунды на анализ ситуации, но они вынырнули не из кокона масстранспорта, а из внутренних помещений станции темпорала, и были вооружены и готовы ко всему.
Такэда первым шагнул к "черепахе", загораживая спиной Никиту и поднимая копье.
– Прочь с дороги!
Голос его прозвучал неожиданно гулко и громко, заставив вздрогнуть танцора, но существ в насекомозмееподобных скафандрах он не испугал. Крайний справа и крайний слева соскочили с возвышения, за которым начинался вход в строение в виде черепахи, и двинулись в разные стороны, заходя людям за спину. Рук или лап у них было по четыре, и в каждой светилось копье.
– Стойте! – сказал Никита, отодвигая Такэду, и вытянув вперед руку с "ножовкой". С кончиков игл ее лезвия вдруг сорвались алые искры, и весь огромный объем цилиндра с "черепахой" в центре заметно качнуло с боку на бок.
Жуткие фигуры замерли. Видимо, они хорошо знали действие "ножовки". Затем от тех, кто стоял впереди, отделился чернозеленый "богомол", сделал два полупрыжка-полушага и опустился перед беглецами на передние лапы.
– Чего вы хотите? – Голос существа напоминал шипение выпускаемого из клапанов пара.
– Пройти, – смело двинулся к нему Никита, взмахнув "ножовкой" так, что помещение передернула судорога. Такэда еле устоял на ногах, с изумлением глядя на танцора.
– Дайте пройти, или я разнесу темпорал в пыль! Мне терять нечего.
– Вы делаете ошибку…
Новый взмах "ножовки" – и еще одна встряска всего здания и всех, кто находился внутри. "Богомол" попятился, зашипев по-змеиному.
– Бросьте оружие! Быстро!
Копья всех пятерых полетели на пол.
– А теперь вылезайте из скаф… из диморфантов. Ну!
Такэда округлившимися глазами смотрел, как "богомолы" пощелкивая и потрескивая, вытягивались вверх, а из них вылезали широкие, уродливые, в черных комбинезонах, фигуры. Из них лишь двое казались людьми, трое же, имея человеческие туловища, ноги и руки, людьми, тем не менее, не были. Их головы, не то птичьи, не то черепашьи, фиолетово-зеленые, с кольцами ярко-оранжевого пуха вокруг щелевидных глаз, говорили сами за себя.
– Бредятина! – дрогнувшим голосом произнес Никита. Опомнился, потянул. Такэду за рукав. – Пошли, Оямыч, таможня дает добро.
– Вы не уйдете далеко, – сказал им в спину тот, кто командовал пятеркой, имевший человеческий облик.
Никита, пятившийся к раскрытому зеву "черепахи", остановился.
Он узнал вожака "десантников", который в парке говорил ему: "Слабый. Не для Пути…" Подошел к нему на расстояние прыжка, раздвинул губы в подобие улыбки:
– Слабый, говоришь? "Десантник" глянул исподлобья. На лице его не было страха, и в какой-то миг Никите даже показалось, что в лице этого неземлянина проступили черты… Вуккуба, Хранителя Книги Бездн.
Но тут же стерлись.
– Слабый, – кивнул гигант. – Все еще не для Пути.
– Ну, это мы посмотрим, – заносчиво бросил Никита. – Знаешь, что это такое? – Танцор направил в грудь чужаку свою грозную "ножовку".
– Знаю. – В глазах предводителя "свиты" мелькнула насмешка; он почему-то уже не боялся оружия в руках противника. – Не ошибись. Спесь и гонор – не главные козыри в руках воина.
Никита хотел ответить презрительной фразой, но в лице чужака снова проступили черты Хранителя, и сбитый с толку танцор прикусил язык. Буркнул:
– Спасибо, учту…
Оглянулся, шагнув на язык "черепахи" – вход в главную камеру станции, открывающей дверь в хроноскважину. Десять монстров – пять живых, во плоти и крови, и пять полуживых, биомеханических, смотрели им вслед, и было в их молчании жуткое обещание встречи.
Никита зябко передернул плечами, поманил Такэду. Показалось, кто-то опять негромко рассмеялся за спиной, – хотя из патруля СС явно никто этого не делал.
Коридор, идущий из головы "черепахи" через шею в ее чрево, осязаемо материальный, по виду сделанный из грубо обработанных каменных блоков со следами рубил, с орнаментом из буддистской символики (солнце – круг с лучами, сложные завитки растения в виде хвоща) закончился у выпуклой каменной двери с горельефом из драконов, кусающих себя за хвост. Никита вдруг остановился, оглянувшись.
– Ты что?! – Такэда стремительно обернулся, вскидывая копье.
– Ничего. – Сухов посмотрел на тускло мерцавшую в руке "ножовку" и отшвырнул ее прочь. – Это, наверное, был он…
– Кто? Зачем ты выбросил эту штуку? Они же ее боятся.
– Это всего-навсего муляж, копия. Ты был прав, Хранитель помогал нам. Тот парень… в нем проскальзывали черты Вуккуба, а я думал – мерещится.
– Допустим, и я это заметил, хотя и не поверил. Но ведь "ножовка" действовала.
Сухов болезненно усмехнулся.
– Эта "ножовка" – шиххиртх, арбалет одного из Великих игв, вернее, копия шиххиртха, метателя игл-стрел с очень широким спектром разрушительных свойств. Таких арбалетов во всем Веере всего четыре штуки. Если бы у меня в руках оказался настоящих шиххиртх, я ничего не смог бы им сделать: он не подпустил бы к себе никого, кроме мага. Хранитель просто пустил охране станции пыль в глаза…
Такэда посмотрел вглубь коридора, похлопал Никиту по спине:
– Не переживай, у тебя все еще впереди. Главное, что они поверили. Надеюсь, путь свободен?
Сухов вздохнул, качнул головой, освобождаясь от дум, и коснулся двери пальцами. Раздался удар в гонг, на двери неторопливо вылепилась надпись на русском и японском языках: "Добро пожаловать на лестницу Шаданакара". Никита махнул рукой, приглашая друга за собой, несильно толкнул дверь, с гулом ушедшую назад и в сторону, шагнул в проем. Такэда пожал плечами и вошел следом.
Они оказались в тесном помещении в форме склепа, сложенного из неровных, плохо отесанных каменных глыб. "Склеп" был заполнен светящимся, слоистым, сиреневым туманом. В этом тумане глохли все звуки, а собственное тело казалось желеобразным, полупрозрачным, колеблющимся.
– А ты сможешь им управлять? – спросил Такэда. Голос его был едва слышен.
– Темпорал должен нас слышать, – ответил Никита таким же невыразительным тихим голосом. – Особых навыков управления им не требуется. Итак, внизу нас ждут. Я имею в виду раруггов: всех этих "эсэсовцев", "чекистов", "црушников" и других прислужников Синклита демонов. Понимаешь, о чем речь?
Такэда кивнул.
– А я еще действительно слаб, чтобы пройти Путь объединения, продолжал Сухов. – Мне нужен хотя бы год тренинга и концентрации экстрарезерва. Вниз по лестнице Шаданакара мы не пойдем, пойдем вверх, в будущее.
Такэда снова кивнул. Он знал, что темпорал соединяет Миры Веера таким образом, что из "угла" в "угол" при движении "вниз" скважина идет по перпендикуляру, то есть по кратчайшему пути, как бы по закручивающейся спирали, к началу времени, а при движении вверх – по раскручивающейся, в будущее.
– А если нас ждут и там?
– Они не всесильны и не могут перекрыть все выходы сразу.
А для ориентации у нас есть компас. – Никита показал на перстень Такэды. – Когда-то я отказался от него, но теперь дай его мне, я знаю, как им пользоваться. Мы сойдем с "лестницы", как только путь будет свободен, а горизонт чист. Ты готов?
Такэда пристально вгляделся в лицо танцора, сиренево-голубое, с черными глазами и губами, как у мертвеца.
– Ты не все мне сказал, Кит.
Сухов криво улыбнулся.
– Какой ты чувствительный, Оямыч. Да, я хочу сначала поискать Ксению. Ты не возражаешь?
– Возражаю, – твердо сказал Толя. – Лучше бы ты подумал о маме. Почему я вместо тебя должен давать ей телеграммы, что у нас все в порядке? Ксения подождет. Потому что, во-первых, ты еще не в той кондиции, чтобы сражаться на равных со "свитой", а тем более с "черными коммандос". Во-вторых, ты… мы ничем ей не поможем, а наша гибель – не решение проблемы. И, в-третьих, СС или те, у кого сейчас Ксения, сами найдут нас, чтобы предложить обмен: жизнь Ксении на… твою. Это обыкновенный этический стандарт, если его можно назвать этическим, вечной борьбы и зла.
Никита хотел было возразить, и в этот миг перстень, который он вертел в руках, полыхнул кроваво-красной вспышкой.
– Они рядом, Кит, бежим! И если ты все-таки решишь по-своему – я за тобой пойду, но с твоей стороны это будет предательством.
– Что? – Сухов изумленно вскинул брови.
Перстень мигнул дважды – пятиугольником и полумесяцем.
– Вперед! – рявкнул Толя. – Включай "лестницу", быстрее!
– Ладно, я с тобой потом поговорю, – угрожающе проговорил Никита. На этот раз я тебя послушаю, пойдем "вверх", но…
Перстень мигнул трижды – пятиугольником, квадратом, полумесяцем. Сухов замолчал и заставил себя сосредоточиться. Тоскливо ныло сердце, и хотелось проснуться в привычной обстановке.
Свет в камере-"склепе" погас. Наступившая тьма была живой, бормочущей, шевелящейся, глядящей на людей тысячью глаз, желавшей им удачи и смерти, победы и поражения и ждущей героев и жертв…
