***
Все трое замерли, как громом пораженные, пока такси мчалось по туннелю под Тверской, каждый по-своему решая ситуацию.
Менее всех к неожиданности оказался подготовленным Сухов.
И хотя экстрарезерв его сработал и растянул время, отчего танцор видел все как бы при замедленном повторе: неторопливое, даже ленивое движение пальца, нажимавшего на курок, движение барабана, поворот головы шофера, – но сделать он ничего не смог бы.
Зато оказался на высоте Такэда, в момент выстрела толкнувший Сухова вбок и одновременно руку с револьвером (браунинг 9,01) вверх.
После этого в действие вмешался Роман, точным ударом в шею усыпив шофера и перехватив управление. Такси остановилось в переулке за магазином "Диета", и пассажиры, проверив, не видел ли кто их появление, выскочили из машины и перебежали на другую сторону улицы. Через минуту Толя остановил еще одно такси, и до района, где жил Роман, ехали молча, в напряжении, перепугав своим поведением таксиста до смерти.
– Вселение, – сказал Такэда, когда они уже подходили к дому. – Нас нашли. Если бы это был живой "чекист", ты был бы уже мертв.
– Черт! – выругался в сердцах тренер. – Неужели все так серьезно? Я думал, все утихло, нормализовалось.
Такэда посмотрел на него, но обратился к мрачному Сухову:
– Надо уходить, Кит. Ксении здесь нет, Вуккуб тоже ничем помочь не сможет, да и занят он своими делами. Мы только теряем время.
– Роман, проверьте, пожалуйста, квартиру, – сказал Никита. Наверное, Оямыч прав. Посидим у вас полчаса, прикинем план действий и уйдем.
Тренер молча исчез в подъезде. Через десять минут появился снова.
– Никого, никаких следов, все тихо.
Они поднялись в квартиру Романа, еще раз обшарили все углы с эрцхаором, но рисунок звезд в камне перстня не изменился: никто здесь не появлялся и не внедрялся в предметы быта.
– Поразительно, как быстро нас нашли, – сказал Никита, осознавший наконец, какой опасности он избежал благодаря Толе. – Спасибо, Оямыч, я теперь твой крестник.
– Поэтому и надо побыстрей сматываться отсюда.
Сухов не успел ответить, в дверь позвонили.
Друзья переглянулись. Никита поднес к глазам индикатор, Такэда выхватил вардзуни, протянул ему, жестом предложил скрыться в спальне.
– Я открою? – сделал шаг в прихожую Роман.
Сухов, поглядывающий то на дверь, то на перстень, вдруг побледнел: камень стал черным, а в его глубине разгорелся и замигал круглый желтый глаз. В следующее мгновенье дерь открылась сама, и в гостиную с криком: "Ник, это я!" – зарвалась Ксения в невообразимо красивом, переливающемся огнями, платье.
Никита попятился, направив девушке в грудь замерцавшее голубым сиянием острие вардзуни. Глянул на перстень, мотнул головой, просоворил хрипло:
– Стой, где стоишь! Ты не Ксения.
Девушка рассмеялась, и в тот же миг платье на ней исчезло, а сама она в течение нескольких мгновений приняла поочередно облик Тааль, Селкит и Заавель, пока странным и страшным образом все черты этих женщин не перемешались в ней, создав синтетический образ совершенной красоты! Снова раздался смех гостьи, низкий, волнующий, торжественно-довольный.
– Поздравляю, Посланник, ты явно вырос и продолжаешь прогрессировать. Это становится забавным. Не пора ли тебя остановить? Или посмотреть, что будет дальше?
Роман сделал движение к ней, и женщина, одетая в кисейночерный комбинезон с бегающими по ткани искрами, небрежно качнула в его сторону пальчиком. Роман замер на полушаге.
– У тебя хорошие друзья, – продолжала гостья, черты лица которой плыли: то появлялась индианка Тааль, то Заавель, то Селкит, то Ксения. Но помочь тебе они не смогут. Я слышала, ты хорошо танцуешь и даже заслужил кубок кемтессий на Айгюптосе. Не станцуешь ли для меня?
– Гиибель, – прошептал стоявышй неподвижно Такэда, внешне спокойный, но ловивший момент, чтобы прыгнуть.
Женщина посмотрела на него, погрозила пальцем, как и Роману:
– Не стоит пытаться, Наблюдатель. – Повернулась к Никите. – Ну что, пошли, танцор?
Взгляд Сухова вспыхнул. Он сделал какое-то жестокое внутреннее усилие, и вдруг с ног до головы покрылся сеточкой голубых молний. Гиибель с удивлением подняла брови, отступила на шаг.
– Посланник, ты противишься моей воле?!
Лицо Сухова тоже стало голубым и как бы прозрачным, волосы поднялись облаком над головой, и длинная голубая искра сорвалась с них на пол.
– Уходи! – твердо, гортанным голосом произнес Никита. – На Земле, в моем хроне, твоя власть имеет пределы. Может быть, я и станцую когда-нибудь, но только дая настоящей Гиибели, а не для ее трехмерного воплощения.
По телу гостьи пробежала волна ряби, искажая лицо и пропорции, превращая ее в колеблющийся сгусток световых волн. Этот сгусток со смехо: – , выскользнул из гостиной и все стихло.
Никита еще несколько секунд прислушивался к звукам в коридоре, продолжая светиться и постреливать искрами, потом разом погас и без сил ухнул в кресло, выронив копье.
– Еще б немного, и я…
– Кто это был? – зашевелился, едва не упав, Роман.
– Гиибель, – пробормотал Такэда, обнаружив, что у него тоже дрожат ноги. – Одна из Великих игв, демономаг. Но ты гигант, Сухов! Я уж думал кранты!
– Это была не она, – покачал головой Сухов. – Всего лишь ее "проекция", тень, так сказать, призрак, обладающий в некоторой степени свободой воли. Он пытался воздействовать на нас психоэнергетически.
– То-то я заснул, – почесал затылок тренер.
– Слава Богу, что ему это не удалось в полной мере!
– Ему это удалось, – сказал Сухов.
– Что?! Как?
– Он… или все-таки она? Короче, дубль Гиибели снял всю нашу мысленную картину, и теперь игвы знают, что мы затеваем.
– О Сусаноо! – пробормотал Такэда. – Что же нам делать?
– Продолжать Путь. – Никита бледно улыбнулся. – Ты был прав, надо было задержаться у Зу-л-Кифла, потренироваться с Суубха Сеттутепом. Но что сделано, то сделано. Идем в Мир Свентаны, за мечом. Моим мечом.
– Свентана… знакомое имя… Твоя знакомая?
– Свентана – это Русь, Оямыч. Святая Русь!
Наверное, им все еще везло. Хотя Такэда совершенно точно знал, что цепь их невероятного "везения" создана ценой достаточно серьезных усилий множества разумных существ системы подстраховки, задействованной Собором Веера задолго до появления на Земле человечества. Интересно, подумал инженер, какое место в этой системе занимает Вуккуб? Или его помощь никем не запланирована?
Они успели попрощаться с Романом, взвалить на его плечи связь с мамой Сухова, а также продолжение поисков Ксении выбрались на лестничную площадку, когда вдруг сработал индикатор на пальце Никиты.
– Что? – насторожился Такэда.
– Охотники, – коротко отозвался Сухов, ткнул пальцем вверх предлагая подняться на этаж выше.
– Допустим, мы от них оторвемся, но это не значит, что они не оставят в темпорале засаду, как в прошлый раз.
– Да, нервайлер нам сейчас пригодился бы. Хотя я не знаю, как отреагировал бы на его излучение Отшельник, и как оно подействовало бы на "чекистов".
Беглецы поднялись на последний этаж, прислушиваясь к шумам лифта. Снизу по лестнице тяжело поднимались двое, как минимум, еще один сторожил лифт, и неизвестно сколько ждало на улице.
Хоть бы Романа не убили, подумал Толя, ужасаясь, что не может помочь тренеру. Интересно, у них есть аппаратура узнавания личности или нет? Что-нибудь вроде биолокационного комплекса, идентификатора личности… Шепотом спросил об этом Сухова.
– Скорее всего, они – сами себе аппараты локации и поиска на всех возможных диапазонах, – так же шепотом ответил Никита. – Посторожи минуту, я попробую определиться.
Он застыл с окаменевшим от внутренних усилий лицом, глаза его остекленели, сосредоточились на чем-то сугубо личном, почернели. И почти тотчас же ожили. Сухова шатнуло, так что он вынужден был опереться на плечо инженера.
– На чердаке их нет, но на крыше соседнего дома сидит снайпер. Придется снова уходить через транскоф.
Они поднялись по металлической лестнице на чердак, выдернув замок из ветхих петель, и развернули дипломат-транскоф. Охотникам ЧК не хватило буквально нескольких секунд, чтобы застать беглецов во время перехода. Зато у них были свои транскофы, и в коконе темпорала они появились почти одновременно с жертва – ми. Четверо против двоих у двери в камеру хроносдвига.
Никита и Толя повернулись лицом к преследователям, те остановились четыре черные фигуры с нечеткими пятнами лиц в прорезях капюшонов, – и наступила такая тишина, что, как потом образно выразился Такэда, "стал стышен шорох тени, бегущей по пятам".
– Прыгай, я их задержу, – быстро проговорил Толя… и прекратился в статую, не в силах сделать ни одного движения.
Удар пси-поля получил и Никита, но он был уже готов к атаке подобного рода и с успехом отразил импульс, чувствуя, как вспыхнувшее бешенство освобождает канал Вести от барьера проницаемости, и в голову, в сердце, в тело вливаются колоссальные силы и знание.
Стоявший впереди черный гигант отшатнулся, вскидывая руки, но Сухов не дал ему времени сотворить заклятие, то есть реализовать формулу магического воздействия; он просто т_о_л_к_н_у_л всю четверку демонов, развернул их внутрь самих себя, толком не осознавая, что делает. И охотники ЧК исчезли! Они съежились со звуками вылетевших из бутылок с шампанским пробок превратились в черные скрученные жгуты, в сосульки, в дымные струи!
Сила, сдерживающая Такэду на месте, исчезла, и он с криком: "Банзай!" – прыгнул вперед. Остановился в растерянности, но быстро сориентировался:
– Как я их, а?! Топаем отсюда, меченый, пока другие не подоспели.
Никита, с сожалением цеплявшийся за тускнеющий "хвостик" параовязи с эйдосферой Веера, еще помня чувство колоссального объема поля информации, поля мысли, развернувшегося перед ним, с трудом заставил себя вернуться на "грешную землю". Что-то мешало ему думать о деле, какая-то заноза в памяти, нечто нематериальное – след присутствия чужой мысли. И лишь в камере хроносдвига, к счастью, пустой, заполненной лишь сиреневым дымным светом, Никита понял: и на этот раз ему помогли! Кто – неизвестно, то ли Вуккуб, то ли кто из магов, давших слово собраться в нужный момент, в "час ноль". Но способ помощи был более тонок, чем прежние: ему "подсунули" сатори – озарение, включив чуть ли не весь запас клеток мозга на анализ поступающей извне информации.
– Вряд ли я смог бы сделать это сам, – вслух заключил Сухов.
– Что именно? – покосился на него Такэда.
– Ничего. – Никита встряхнулся, посмотрел вверх. – Отшельник, не ты ли это сделал? – Подождал ответа, но темпорал молчал. – Что ж, когда-нибудь я это узнаю.
Перстень эрцхаора на пальце Сухова выдавил из себя зеленожелтый крестик, превратившийся в объемную пятиконечную звезду, и тотчас же перед людьми открылся "тоннель хроноструны", соединяющий Миры Веера.
Кишка Отшельника, пришло на ум Толе неожиданное сравнение, а потом долгое падение в бездну прервало приятный процесс самооценки.
Мир, в котором они вышли из темпорала, был, видимо, близок к тем мирам, где происходила Битва сил Закона и Хаоса, близок не по оценке линейных мер и расстояний – по временному сдвигу.
Поэтому планета с коконом Отшельника хоть и убереглась от прямого разрушения, но, вследствие расползания ткани пространства под напором "эманаций" Хаоса, "заболела".
Никита угрюмо взирал на необыкновенный ландшафт, вызывающий ассоциации нездоровой атмосферы, хронического страдания и застарелой тоски: земля оплыла фестонами, руинообразными холмами и грибообразными взгорками, между которыми отблескивали лужи с плавающими по воде островками грязно-зеленой пены, желтели ядовитые болотца с хилой растительностью или чернели щетинистые рощицы растений, укутанных густой "шерстью" колючек. И цвета здесь преобладали унылые: все оттенки коричневого, серого, желтого, зеленовато-бурые и ржавые. Лишь небо над головой была ровное, желтое, плотное на вид, без единого облачка, но с тремя более светлыми полосками над горизонтом, олицетворявшими, по всей видимости, светило. Атмосфера планеты была плотнее земной, но с меньшим содержанием кислорода, и дышалось в ней, как в бане, несмотря на довольно низкую – градусов десять выше нуля – температуру. Путешественники не сразу привыкли к этой особенности воздуха, ошеломленные к тому же конгломератами незнакомых запахов.
Темпорал в этом мире стоял, вернее, рос, как дерево – он и был похож на дерево, на земной кактус, – на вершине единственной на всю округу скалы высотой метров в сто, с плоской, будто срезанной вершиной, площадью со стадион. Слой мягкой земли на скале был невелик, но позволял расти косматой зелено-желтой траве и кустарнику, похожему, на спутанные клубки шерсти. Кроме того, в центре площадки, неподалеку от кокона, торчал из земли странной формы камень, похожий на скрюченного, одетого в серую хламиду, человечка. Никита задержал на нем оценивающий взгляд показалось, что "человечек" шевелится, но голос Такэды отвлек его:
– Куда ты меня завел, Сусанин?
Никита глянул вниз, на безрадостный пейзаж, пробормотал:
– Неужели я ошибся? А ну-ка дай хохху.
Толя вытащил из кармана Буккубовой куртки хрустальную бабочку портсигара.
– У меня не осталось ни клочка бумаги.
– Обойдемся. – Сухов развернул портсигар, накрыл углубления в прозрачных перепончатых крылышках ладонями и застыл на несколько секунд.
Такэде показалось, что руки танцора тоже стали прозрачными, как и хрусталь хронорации, он мигнул, и наваждение пропало. Сухов открыл глаза.
– Все правильно, мы на месте.
– Где именно? Или это секрет?
Вместо ответа Никита отдал хохху Толе, подошел к скрюченному каменному "человечку" и тронул его за плечо. "Человечек" вдруг раскрылся, как плащ, и опал на землю тонким кожистоперепончатым покрывалом. Внутри он был пуст.
– Понял теперь?
– Я понял, что это вовсе не камень.
– Это диморфант, вернее, останки диморфанта, существа, способного заменить скафандр. Вся команда Хуббата щеголяет в таких костюмчиках, выдерживающих любые физические воздействия.
– Что ж он не помог Хуббату в мире Истуутуки?
– Я толком и сам не знаю, но, похоже, лемур Истуутука воздействовал не на Хуббата, а на диморфанта, то есть как бы приказал ему – напрямую. Впрочем, законы Шаданакара неисповедимы.
– Такэда хмыкнул.
– Значит, и нас могут также остановить в случае чего?
– Трюк, выполненный Истуутукой, может пройти лишь однажды. Информация об этом ушла в эйдос, и теперь диморфанты предупреждены.
– Почти убедил. Но не очень-то он впечатляющ с виду, кожа есть кожа.
– Эта "кожа" выдерживает ядерный взрыв.
– Тогда ты ошибаешься в принципах ее работы: без магии такая ткань ядерный взрыв не выдержит. Я не спорю, – заторопился Толя, видя, что Никита начинает сердиться, – но пока мы будем их искать, нас найдут раньше. И почему ты уверен, что эти твои диморфанты станут нам служить?
– Для их популяции это единственный шанс уцелеть… если только она давно не вымерла. А служить им, к сожалению, все равно кому, моральные категории добра и зла им неведомы.
Никита поднял над головой руку с перстнем, из которого во все стороны посыпались изумрудные искры. Такэде показалось, что он слышит тонкий прерывистый свист и одновременно низкий басовитый гул, будто где-то неподалеку заработали сразу два генератора: ультразвука и звука сверхнизкой частоты. "Эрцхаор, – сообразил Толя. – Надо же, а я и не знал, что он способен на такое".
Подождав немного, Никита с разочарованием опустил руку с погасшим перстнем.
– Кажется, мечте твоей не осуществиться.
– Моей? – удивился Такэда. – Какой мечте?
– Пожить в симбиозе с негуманоидной дамой, представляющей собой скафандр высшей защиты. Разве нет?
– А да, мечтал всю жизнь, – остался невозмутимым Толя.
Что-то прошуршало за спиной, под обрывом. Такэда рывком обернулся и отпрыгнул назад, чуть не сбив с ног занятого какими-то манипуляциями Сухова. Над краем скалы виднелась чья-то странная, полуптичья-полурыбья голова с плоским утиным клювом, вытянутая вперед, в чешуе, с кольцами серебристого пуха вокруг глаз, круглых, с огромными зрачками, немигающих, в которых стоял вопрос и ожидание.
– Знакомься, – с облегчением сказал Никита. – Диморфант… э-э, имя ты ему дашь сам.
Такэда, скосив на него глаза, понял, что танцор "говорит с Космосом": лицо у Сухова напряглось, приобрело сходство с лицом Зу-л-Кифла, тяжелым и властным.
– Подойди, – четко выговорил Сухов не своим, гортанно-звучным, глубоким, каким-то "объемным" голосом. Не открывая рта.
Команда относилась к существу над обрывом, но была столь твердой, что даже Такэда послушался, впрочем, опомнившись тут же и сообразив, что "услышал" не голос друга, а мысленный приказ.
Над краем скалы показались плечи диморфанта, потом туловище, бесформенное и плоское, с двумя боковыми отростками в виде крыльев. Казалось, движется не живое существо, а мохнаточешуйчатый оживший халат с капюшоном, надетый на вешалку.
– Это твой хозяин и друг, – раздались внутри Толи "слова" пси-языка Сухова, понятного, очевидно, и диморфанту.
– Прикоснись к нему, – скороговоркой произнес Никита уже нормальным голосом, – а то сбежит. Их столько уничтожили после Битвы, причем бессмысленно, совершенно по-человечески, что выживание стало второй жизненной программой.
– А ты говоришь, они неуязвимы…
– Они неуязвимы для любого физического воздейст вия, но не для любого магического. Хотя, если эти уцелело значит, они приспособились сопротивляться и магам.
– И все-таки здесь какой-то парадокс.
Такэда, повинуясь больше взгляду Сухова, нежели собственном рассудку, придвинулся к "халату на вешалке" и заставил себ коснуться лоснящегося, словно смазанного жиром и в то же врем совершенно сухого, плеча. Его пронизало удивительное ощущение нечто похожее на электрический разряд, но разряд не физический а эмоциональный, уместивший в одном мгновении растерянность, страх, удивление, восторг, блаженство и покой! И огромное облегчение.
– Сусаноо! – вырвалось у Такэды.
Никита издал суховатый смешок.
– Пусть будет Сусаноо… хотя Сусанин звучит не хуже.
– Нет, я его не… – начал Толя, и не думавший называть диморфанта именем японского бога ветра и грозы, но подумал немного и согласился. Действительно, почему бы и не Сусаноо? Японскому господину – японского слугу. Что дальше?
– Коснись еще раз и мысленно представь, что он твой костюм, плащ или пальто, на что хватит фантазии, остальное он сделает сам.
Такэда с сомнением посмотрел на диморфанта, по телу которого бежала рябь.
– Что это с ним? Нервничает? А вдруг он псих? И вообще болен?
– Он просто доволен, Оямыч, радуется жизни. Кстати, костюм можешь снять, хотя он и не помешает.
Такэда послушался. Раздевался он быстро, чувствуя себя неуютно и стесненно, зажал в руке хохху, расческу, носовой платок и портмоне с деньгами, которые им одолжил Вуккуб. Затем, словно ныряя в холодную воду, дотронулся до "руки" диморфанта. И снова получил нервный укол, удивительным образом передавший ему чувства существа-скафандра: радость, дружелюбие, жадное ожидание и готовность Повиноваться. В следующее мгновение диморфант окутал его со всех сторон, претерпел быструю трансформацию, выхватывая из памяти хозяина полуосознанные желаниятого типа одежды, который соответствовал его вкусу, и…
Сухов сзади захохотал.
Такэда оглядел себя спереди и с боков, недовольно глянул на давящегося смехом Никиту.
– Что смешного?
– Ты уни… ка… лен! – в четыре приема ответил тот.
Диморфант превратился в великолепный костюм дипломата: безукоризненной формы черный костюм, ослепительно белая рубашка, галстук, лакированные туфли.
Поразмышляв немного, прислушиваясь к ощущениям и чувствуя необыкновенную легкость в теле и душевный подъем, Такэда неуверенно позвал: "Суса… э-э, ноо?
Диморфант выдал порцию эмоций: легкое недоумение, согласие, заботливость, одобрение, удовлетворение, – и Толя с изумлением обнаружил, что уже одет в кроссовки и точно такой же джинсовый костюм, который только что снял. Живой скафандр реагировал на его мысль быстрее, чем он сам.
– Вот теперь нормально, – произнес слабым голосом Сухов, отсмеявшись. – Наверное, всю свою бессознательную жизнь ты мечтал стать дипломатом. Или коммерсантом. А ну, подпрыгни.
Такэда озадаченно глянул на друга, помедлил слегка, подпрыгнул.
– Не так. Представь, что тебе надо запрыгнуть на трехметровую стену.
– Толя представил… и сумасшедшая сила бросила его вверх на четыре с лишним метра… и ловко поставила на ноги, когда он оттуда свалился.
– Ну как?
– Чтоб я сдох! – Такэда опомнился. – А ты как же?
– Я одет.
Только теперь инженер обратил внимание на второй ворох одежды. Никита переоделся, хотя выглядел, как и прежде.
– Когда ты успел?
– Посланник я или погулять вышел? Ладно, закончили примерку. С экипировкой все в порядке, теперь дело за малым: меч и конь.
Меч я знаю, где искать, вернее, знаю хрон, а вот с конем дело сложнее. Но что-нибудь придумаем. Ты не против, если мы оседлаем жругра?
– Кого? – не поверил ушам Такэда.
– Черненького такого, страшненького, на них еще эти смешные демончики ездили, игвы Великие. Помнишь, на Айгюптосе мы видели одного… разрубленного вдоль. Симпатичный такой монстрик.
– Ты с ума сошел!
– Может быть, – согласился Никита. Лицо его отвердело. – Но без него… или другого подобного "коня" нам далеко не уплыть, Оямыч. Драться нам придется на полном серьезе, причем в многомерных мирах, а чтобы драться на равных с игвами, надо обладать хотя бы такими же возможностями и свободой передвижения.
Ты думаешь, мы ушли от ЧК?
– А разве нет?
– Мы ушли от их псов. "Чекисты" – маги, хотя и более низкого ранга, чем Великие игвы, и если бы вышли на нас самостоятельно…
Те, от кого мы отбились, – их охотничьи собаки. В какой-то степени мыслящие, хотя и не по-человечески, обладающие относительной свободой выбора и цели, но собаки, овчарки, волкодавы, так сказать. Мне вообще кажется, что у них всего один хозяинмаг, так же, как и они, не знающий жалости.
– Собаки, – попробовал слово на вкус Такэда. – Я предполагал нечто подобное. – Он передернул плечами и почувствовал, как чья-то рука ободряюще похлопала его по плечу – это отреагировал диморфант. – Позволь вопрос, а Посланник?
– Говори, – надменно воздел подбородок Сухов.
– Я всего лишь глупый Наблюдатель, о Посланник, и не гожусь даже в оруженосцы. Я не понял, почему наши друзья-диморфанты, – теплое прикосновение к затылку, – отыскались так быстро.
Никита не выдержал первым, засмеялся, но сразу же согнал улыбку с лица.
– Они ждали нас, Оямыч, и ждали долго. Ждали, потому что им приказали ждать Посланника и его спутника задолго до моего и твоего рождения. О системе подстраховки, подчиненной Соборной Душе Веера, ты знаешь и сам, но я убедился в ее реальности час назад, когда мы выбирались из квартиры Романа, хотя мог бы дегадаться и раньше, слишком уж разительны были случаи везения.
Что ж, ум мой не столь остер, как хотелось бы. Зато приятно сознавать, что не только у демонов Синклита существует система контроля, включающая разведку, контрразведку, службу информации и отряд подстраховки. Причем не хуже, чем у них. Хотя, с другой стороны, не весело открывать истину, что мой путь предопределен.
Пусть и не на все сто прбцентов. Ты это знал?
– Естественно, – кивнул Такэда. – Наблюдатель я или погулять вышел? И рад, что ты не комплексуешь. Твой путь действительно был предопределен в какой-то мере, и бригаде подстраховки пришлось попотеть, оберегая тебя до поры-до времени, чтобы ты до всего дошел сам.
– Выбор Посланника был твой?
– Нет, это действительно случайный выбор Вестника, но я мог дать отрицательную рекомендацию.
– Вот почему тебя мучили сомнения. А я думал – из-за Ксении… что ты ревнуешь.
– Прозрел наконец? – Толя не стал говорить, что в вопросе с Ксенией Никита оказался провидцем. Но вряд ли узнает об этом. – Правда, до настоящего Посланника тебе далековато. – Толя поднял руку, останавливая Никиту. – Не обижайся, выслушай. Я пока твой друг и имею право на правду.
Ты не самый храбрый из людей, не самый сильный, не самый умный, не самый добрый и решительный, поэтому тебе, чтобы выжить и дойти до цели, надо научиться думать, планировать, изворачиваться, искать выход из самой безнадежной ситуации. Если на спасение будет один шанс из миллиона, ты обязан воспользоваться им, и мысль о поражении просто не должна прийти тебе в голову. В принципе, Зу-л-Кифл уже говорил тебе об этом. Зато я всегда буду рядом. Это все.
Никита открыл рот, чтобы пошутить, и закрыл. Вид у Такэды был необычным, лицо оставалось спокойным, но он волновался.
– Да, Зу-л-Кифл зрил в корень. Наверное, оба вы правы. Но я тебя не совсем… ты говоришь таким тоном…
– Потому что в скором времени не смогу тебя сопровождать, ни в качестве советника, ни в качестве оруженосца. Я простой смертный. Кит, и не в состоянии последовать за Посланником в ад многомерия. Хотя буду настаивать на этом.
Лицо Никиты просветлело.
– Вон ты о чем… ну, это мы еще поглядим, Оямыч. Может, и ты сможешь.
– Вряд ли, – раздался сзади чей-то невыразительный, равнодушный голос.
