***
Выбрав направление, они зашагали с холма вниз, чтобы взобраться на более высокий холм в километре от них. И застыли, глядя на развернувшийся ландшафт.
Перед ними простиралось вспаханное давними катаклизмами поле-шрам на шраме, заросшее серо-зеленой травой и лишайником, уродливыми кустиками краснотала без листвы и карликовыми, в рост ребенка, деревцами с плоскими черно-зелеными кронами.
Но главным, что приковывало взгляд, было каменное войско, застывшее в поле. Войско, огромный отряд из тысяч всадников и пеших воинов, стояло здесь давно, воины успели погрузиться в землю, кто по грудь, кто по шею, но все они не были людьми, в том числе и всадники, чьи "лошади" лишь отдаленно напоминали земных лошадей.
Рост их говорил сам за себя: даже торчащие из земли и скал головы превосходили по высоте человека.
– Мать честная! – сказал Никита. – Кто же это их так?!
– Василиск, – предположил Такэда, не зная, как близок к истине в своих предположениях. – По земным поверьям люди под его взглядом каменели.
– Но не армия же целиком! А может быть, этот полк воевал на стороне Люцифера? Уж больно несимпатичны бойцы. Давай посмотрим на них поближе.
– Может, не стоит? Да и оружия здесь не добудешь, оно, наверное, тоже окаменело. Зря баба Яга намекала.
Никита двинулся с холма, не дослушав. Если уж он решал, то не передумывал, в чем Толя уже, успел убедиться, не очень радуясь растущей самостоятельности и твердости решений друга.
Они достигли первого всадника и остановились, впечатленные его размерами и формой.
Больше всего тот походил на гигантскую десятиметровую крысу, закованную в броню, разве что с более тупой мордой. А "конь" его напоминал, скорее, огромную сколопендру, застрявшую в скале по брюхо. И оба они казались мертвыми и живыми одновременно!
– Ох и не нравится мне здесь, – с отвращением сказал Такэда. – Если на них и лежит заклятие, то вот-вот утеряет силу, и они оживут.
– Дай копье. – Никита отобрал у Толи копье Ягойой, примерился и метнул его прямо в грудь исполину.
И случилось чудо!
Копье вошло в тело "крысочеловека" легко, как в трухлявый пень, вспыхнув при этом желтым накалом, исчезло. С резким металлическим лязгом монстр схватился лапой за грудь, глянул на двух козявок, осмелившихся уколоть его иглой, и… начал рассыпаться в пыль, потек, задымился. Миг и он рухнул, осел горой текучего серо-зеленого праха, язык которого дотянулся до людей и заставил их закашляться от горечи.
Пока Такэда отплевывался и счищал пыль с лица и головы, Никита забрел в курившуюся дымком кучу, поискал в ней что-то и вытащил копье, целое и невредимое, только горячее. Потом снова нагнулся и с натугой вытащил за рукоять трехметровое, зазубренное специально лезвие меча, зло и хищно отбросившее зеркальный зайчик.
– Мне маловат будет, – с насмешливым сожалением протянул Толя.
Никита попробовал взять меч обеими руками, но перехватить рукоять не смог. Отпустил, и меч канул в пыль, подняв серые дымные облачка.
– Что ж, поищем по своим размерам.
Они обошли войско, растянувшееся на несколько километров, и нашли то, что искали: всадника высотой всего в два человеческих роста, сидевшего на странном животном, помеси жирафа и верблюда. Судя по всему, этот "малыш" был предводителем войска, так как возглавлял его.
– Альтикамиллус! – пробормотал Такэда, разглядывая "коня". – На Земле тоже когда-то жили такие звери.
– Так, может быть, этот всадник – землянин? Неандерталец какой-нибудь из тех, что вымерли?
Инженер пожал плечами.
– Тогда уж Конан-киммеринец, если вспомнить Говарда.
Меч у этого могучего существа, грузного, сутулого, с покатыми плечами, закованного в коричневую броню, висел без ножен, на перевязи, и слетел вниз, как только Сухов ударил по нему копьем.
Правда, всадника от разрушения это не спасло, через минуту он распался в груду праха, как и его гигант-предшественник. А когда Никита отыскал в пыли двухметровый клинок, его ожидал сюрприз" меч заговорил!
– Не трогай, слабак! – сказал он сварливо на чистом русском языке. Мной должен владеть только герой!
– Брось, – посоветовал Такэда, подзадоривая этим танцора. – Он все равно слишком тяжел и велик.
Никита усмехнулся, со щек его сбежала краска, губы сжались в узкую полоску, глаза вспыхнули. В следующее мгновение он сделал одно сложное и длинное движение, состоящее из перетекающих друг в друга положений меча, и Такэде показалось, что Сухов оплетен мечом со всех сторон.
– Кхе! – обрел голос меч. – Поосторожней чуток. Как тебя зовут, герой?
– Никита Сухов.
– Славное имя. Что ж, владей, но береги. – В голосе меча неожиданно послышалось ехидство, но Сухов не обратил на это внимания.
– Что скажешь. Наблюдатель?
– Ты велик, Посланник! – обрел дар речи Такэда. – Это уже не уровень иаи-дзюцу, это уровень ядомэ-дзюцу, высшее исполнение кэндо-но рирон то дзиссай.
– То-то, – самодовольно кивнул Никита, укрепляя перевязь меча на шее, иначе он цеплял землю.
На краю поля они оглянулись с холма. Каменное войско все так же страшно, молча и неподвижно двигалось к неведомой цели, готовое ожить или рассыпаться в пыль. И Никита понял, что здесь произошло: кто-то из демонов пробил брешь в потенциальном хроно-барьере между Мирами Веера, и узкий язык другого времени, лизнув этот мир, навеки заморозил грозную армию.
Определив направление обхода поля, путники зашагали дальше, надеясь дойти до Огнь-реки за день и не встретите" тайных или явных врагов. Однако надеждам их не суждено было сбыться.
Сразу после обеда из волшебной коробки НЗ, созданной в высокотехнологическом мире Истуутуки, друзья набрели на гигантский провал в теле планеты, напоминающий жерло вулкана с отвесными стенами, и как Толя ни отговаривал Никиту, тот все же из любопытства заглянул в провал, сам не зная, зачем это делает.
Такэда сразу почувствовал неладное, увидев, как Сухов резко сунулся за обрыв, словно собираясь прыгнуть вниз. Схватив танцора за ноги, Толя с трудом выдернул его обратно и оттащил в сторону, успев тем не менее ощутить черное и жуткое дыхание ада! Все же он "поплыл" от удара неведомой энергии, но сознания, к счастью, не потерял, даже успел отреагировать на возникшие вдруг со всех сторон тени, пронзить одну из них копьем, врезать другой по туловищу и кинуть через себя третью, а также потрепать Никиту по щекам, чтобы тот пришел в себя. И отбивался еще с минуту, зажатый черными плащами со всех сторон, живой только благодаря диморфанту, принимающему на себя все удары.
Никита очнулся от боли: кто-то наступил ему на руку. Реакция его была замедленной, сознание не сразу очистилось от остатков дурмана, внушенного чьей-то волей из глубин провала, но он вступил в схватку с уверенностью в победе, не допуская даже мысли, что его могут предать. Но это случилось: его предал… меч!
Лишь дважды он разрешил хозяину поразить метавшихся вокруг врагов, а потом вдруг вырвался из рук и исчез в провале, издав отчетливый смешок.
Никиту ударили по голове – не помог даже диморфант, и последней мыслью его было: "ЧК!.. без оружия… странно! Почему они не стреляют?.."
Он открыл глаза, пощевелился и едва не застонал от боли во всем теле. Оказывается, его приковали к стене за раскинутые руки, и суставы затекли. Рядом кто-то завозился, зашипел тихонько сквозь зубы. Никита с трудом повернул распухшую голову и увидел абсолютно голого Такэду, также прикованного к стене. Скосил глаза вниз: собственная нагота поразила больше.
– Гадство! – выругался он, хрипя пересохшим горлом.
– Привет, – отозвался Такэда. – Чисто американский боевик с приковываниемк стене, пытками и муками главных героев. Надеюсь, ты освободишь нас раньше, чем начнут пытать.
– Где мы?
– Хороший вопрос, почти трезвый. Я думал, это ты мне расскажешь.
– Меня ударили по голове и…. дальше ничего не помню.
– Ты же говорил, что диморфанты защищают от всех внешних воздействий. Вот и верь после этого людям.
– Я не знаю, в чем дело. Может быть, они еще не привыкли к нам и не знают наших слабых сторон.
– Каким же образом с нас их сняли?
Никита промолчал, оглядел помещение.
Каменный склеп, с виду без дверей и окон, с решеткой в углу, через которую подается воздух, и больше ничего. Светильником служит просто одна из граней верхних блоков, соединяющихся в потолок. М-да!
– Вот именно, – отреагировал Толя на движение губ друга.
– Если бы меч не предал меня…
– Что тогда произошло бы? Не переоценивай своих возможностей, Кит, охотников было слишком много, никакой меч не помог бы. Кстати, почему ты считаешь, что меч тебя… гм, предал? Это была ловушка, да и меч был заколдован. Зачем брал? Баба Яга, между прочим, предупреждала тебя не ходить на Дикое поле.
– Вот я теперь и думаю – зачем? Если бы она промолчала, мы бы с тобой и не подумали пойти на поле искать оружие.
– Думаешь, она сделала это нарочно?
– Уверен… почти. Хаббардианец есть хаббардианец, кто бы он ни был: делая добро, он тут же нейтрализует его злом.
Толя поразмышлял немного.
– Но Буккуб тоже хаббардианец, а он не сделал нам ничего плохого.
– Кто знает, что такое "плохо" по мысли Вуккуба? Может быть, все еще впереди?
Разговор на время прервался. Оба попытались освободиться от оков, но напрасно: металлические скобы крепились на штырях вмурованных в камень, выдернуть их без инструмента не пред ставлялось возможным. Такэда сдался первым.
– Как ты думаешь, зачем "чекисты" доставили нас сюда? От же ликвидаторы, профессионалы по мокрым делам, а не по задер жанию.
– Значит, свыше поступил приказ взять нас живыми. И я догадываюсь, кто его отдал.
– Гиибель.
– Точно. Толя, для меченоши ты слишком догадлив, это тебя погубит.
– Я знаю. Наконец-то и ты меня оценил. Но у меня возникло сомнение насчет мага: если это его мир, почему он не вмешался?
– Яросвет? Все просто: я должен доказать, что я Посланник.
Настоящий Посланник сумел бы за себя постоять, а слабак… – Никита нехотя улыбнулся. – Что он может сделать?
– Речь не мальчика, но мужа.
– Не иронизируй. У меня тоже появилось сомнение. Если нас взяли по приказу Гиибели… странно…
– Что именно? Говори яснее.
– Сначала я подумал, что мы в Гашшарве.
– Где?
– В мире, в котором обитает Гиибель. Но это не Гашшарва, обычные три измерения… плюс слабый магифон… Эх освободиться бы!
– Что это даст? Ни одежды, ни оружия… перстень тоже отняли? Ну вот… и хохху отобрали. Жаль, мы не догадались попросить у бабы Яги шапки-невидимки, наверняка они у нее есть. А сама она не…
– Помолчи, – оборвал Никита разговорившегося инженера, закрыл глаза, сосредоточиваясь.
– Это я так мандражирую, – не обиделся Толя и замолчал, глядя на Сухова с надеждой и сомнением.
Никита дождался волны боли, омывшей все тело и освободившей душу от оков цлоти, напрягся и "вышел" из тела. Теперь он видел то, что не мог видеть, будучи прикованным к стене. Второе "я" – экзосоматическая система, которую когда-то окрестили душой, – подчинялась воле неохотно, однако пожелания Сухова выполняла.
Сначала он облетел камеру в надежде найти контур двери, через которую их сюда затащили. Контура не было. Дверью мог быть любой блок, из которых были сложены стены. Тогда "Сухов-2" проник сквозь решетку в потолке в вентиляционную шахту диаметром всего в двадцать сантиметров и, чувствуя, как слабеет связь с телом, попытался пробраться по шахте наружу,. Это ему удалось не сразу. – к тому же пропала острота зрения. Преодолев панику, он все же продолжал путь, но вдруг оглох и совсем перестал видеть.
Вот тут он испугался по-настоящему!
Как он добирался обратно и входил в обмякшее тело, в памяти не отразилось. Очнулся же, как и в первый раз, от боли в затекших суставах. Застонал, открывая глаза. Пол качался, стены норовили наклониться и задавить, потолок – упасть на голову, гул крови стоял в ушах гулом бешено несущегося поезда…
– Спокойно, все в порядке, – долетел чей-то тихий голос.
Никита успокоил сердце и пришел наконец в себя. "Землетрясение" прекратилось, но стены продолжали давить, угрожать, излучать холод и угрюмое презрение.
– Ну что? – спросил Такэда. – Где мы?
– Все там же, – прошептал Никита. – Не могу выйти в эйдос, стены чем-то пропитаны… ненавистью, скорее всего, заколдованы.
Стоит только раскачать нервную систему, начинается жуткий мыслепрессинг. Но мы не на Земле.
– Это я и сам понял, сила тяжести чуть меньше.
– Нет, я хотел сказать, мы не на планете с темпоралом, аналоге Земли, мы вообще на другой планете. Может быть, в Солнечной системе, может, у другой звезды.
Озадаченный Такэда переступил с ноги на ногу.
– Если так, удрать отсюда на Землю невозможно.
– Подожди с выводами, я сейчас отдохну и попытаюсь еще раз. – Сухов закрыл глаза и расслабился, Стоял он так минут пятнадцать. Потом глубоко вздохнул и начал играть мышцами, как бы массировать их изнутри, сначала на руках, на груди, спине, потом на животе и ногах. Еще раз вздохнув и не отвечая на взгляды Толи, напрягся весь так, что превратился в статую атлета с мышцами, готовыми лопнуть от напряжения.
И вдруг оделся с ног до головы в сетчатый ореол голубого свечения.
С жестким металлическим стоном лопнули, стержни, державшие скобы с зажатыми в них запястьями. Никита упал на колени, но тут же поднялся и, продолжая светиться, подошел к Такэде. Взялся за стержень.
Лицо его было не бледным, а как бы прозрачным, сквозь кожу проступил даже рисунок вен, и Толя ощутил невольно холодок страха, встопорщивший кожу на затылке. С треском стержень сломался, за ним второй. Ни слова не говоря, Никита повозился со скобами, выдернул из них штифтовые замки и лишь после этого сел на пол, в изнеможении прислонившись спиной к стене. Свечение втянулось в его пальцы, уши, нос, волосы, кожа сделалась гусиной, шершавой и холодной.
– Отличная работа! – сказал Такэда бодрым голосом. – Жаль, что не могу предложить тебе шампанского.
– Сейчас, – невпопад и невнятно ответил Никита; глаза его ввалились, потемнели, но продолжали мерцать упрямым пламе нем. – Это экстрарезерв всего-навсего, Весть не работает, нет пол питки. Нам бы только выбраться отсюда.
– Нам бы только день простоять, да ночь продержаться… – пошутил Толя словами Мальчиша-Кибальчиша. Присел рядом и положил прохладную ладошку на лоб друга, затем начал массировать ему мышцы шеи и плеч.
– Кайф! – пробормотал Никита, благодарно улыбнувшись. Закрыл глаза, расслабился. Через несколько минут встал, походил по камере, прикладывая к блокам стен ладони и прислушиваясь к чему-то, потом кивнул на два из них один над другим:
– Кажется, выход здесь. Попробую открыть.
Проделав ту же процедуру с "настройкой" организма, Сухов снова оделся в голубую сеточку из "электрических" искр, уперся ладонями в стену и застыл так. Такэда вдруг с ужасом увидел, что ноги танцора погружаются в каменную плиту пола, как в пластилин!
А руки – в каменный блок стены! Раздался длинный скрип, громадный многотонный камень сдвинулся и пополз, пока не рухнул с грохотом вниз, за стеной, открывая лаз. В ту же секунду погас свет.
– Ник, ты как? – повысил голос Такэда, не видя свечения вокруг тела танцора.
– Нормально, – отозвался Сухов, тяжело дыша. – Я на пределе, работай теперь ты. Там дальше коридор…
– Темно, ни зги не видать, придется на ощупь.
– Стоп! – Никита твердой рукой отстранил готового влезть в дыру Такэду. – Нас никто не сторожит, кумекаешь?
– Ну и что?
– А то, что эта тюрьма рассчитана на любой случай побега и без участия охраны. Здась полным-полно ловушек и неприятных сюрпризов. Отдохну и пойдем, я вижу в темноте лучше, чем ты.
Восстанавливал силы Никита недолго, понимая, что надо спешить.
Один за другим они выбрались в коридор, достаточно широкий, чтобы в нем разошлись два человека, но сырой и скользкий от какой-то плесени на камнях. Впечатление создавалось такое, что здесь давно никто не ходил, хотя воздух в коридоре был достаточно свеж.
– Мне кажется, ты выбрал запасной выход, – полушутливо сказал Такэда.
Голос его породил стиснутое не камнем, а, скорее, стеклом, дребезжащее, шипучее эхо. Такое же эхо возбуждали в коридоре и осторожные их шаги, хотя узники шли босиком, практически бесшумно.
– Лабиринт, – сказал спустя некоторое время Никита. – Мы петляем… стоп! Здесь яма в полу.
Через яму неведомой глубины пришлось прыгать: первому Никите, потому что он видел коридор и чувствовал опасность, потом Такэде, которые преодолел препятствие почти так же идеально.
Через следующую яму решили не прыгать, а обойти ее по карнизу и едва не поплатились: на середине Сухов ступил на поддавшийся под ногой камень, и тут же из стены на уровне груди выскочило длинное лезвие, загребающее пространство, словно косой.
Никиту спасли чутье и реакция, Такэду – рост: лезвие прошлось буквально по его волосам, срезав клок на макушке.
Потом было неожиданное падение камня с потолка, способного прихлопнуть любого человека, как муху; сдвигающиеся стены; струна, протянутая в полуметре над полом и спускающая "курок" гигантского лука; петли на полу, затягивающие жертву в сети; капканы, рассчитанные на великанов; узкий лаз с внезапно проваливающимся полом. Преодолев эти, в общем-то достаточно примитивные ловушки, беглецы достигли наклонного желоба, смазанного чем-то таким скользким, что удержаться было невозможно. Падение с пятиметровой высоты закончилось в узком склепе, стены которого чуть серебрились в темноте от инея.
Огляделись, если можно назвать так их попытки определить местонахождение. Никита выругался.
– Похоже, мы в морозильной камере. Стены здесь из металла и очень гладкие, а температура явно ниже нуля.
– Ничего не вижу, – с сожалением произнес Толя. – Посмотри повнимательней, может, упустил какие-то детали?
Сухов заставил себя успокоиться, огляделся еще раз, применяя свою успешно развивающуюся способность видеть в инфракрасном Диапазоне и ультрафиолете. На высоте четырёх с лишним метров, как раз под выходным отверстием трубы, по которой они сюда прибыли, он обнаружил два щелевидных отверстия. Назначение отверстий было неясно, однако в положении беглецов следовало использовать любой шанс, да и температура в колодце падала с каждой минутой.
– Попробую допрыгнуть и уцепиться. – Никита рассказал Толе об открытии. – Может быть, удастся подтянуться и влезть в трубу.
– Попробуй, – с философским спокойствием ответил Толя, применяя приемы аутотренинга, чтобы согреться. – Если через пять минут не вылезем, из нас получатся свежемороженые цыплята.
Бройлерные.
Никита настроил мышцы на решение задачи и прыгнул, с первого раза попав кистями рук в щели под дырой. В тот же момент кусок стены вместе с ним начал с гулом поворачиваться, и танцор завопил:
– Прыгай! Цепляйся за меня!
Такэда понял. Подпрыгнув, поймал руками колени Сухова, мгновенно подтянул ноги, и часть стены выкинула их в светлый коридор, ободрав ягодицы Толи о жесткий каменный пол.
Некоторое время друзья отдыхали, поглядывая то на глухую с виду стену с отверстиями, то друг на друга. Такэда наконец ощутил боль ниже пояса, встал и вывернул шею, пытаясь глянуть за спину. Тронул ягодицу руками и стряхнул на пол капли крови.
– Всю кожу содрал. Умру или от заражения крови или от ее недостатка.
– Засохнет, разве что сидеть пока не сможешь. Хорошо, что весь зад не срезало.
Они встретились взглядами и беззвучно, корчась, захохотали, зажимая рты руками. Угомонились. Никита подхватился.
– Вперед, меченоша, время не ждет, испытание не закончено.
Хотел бы я знать, кому оно понадобилось.
Коридор был практически такой же петлистый, что и пройденный ими до холодной ловушки, но сухой и освещенный: светились пятна паутины На потолке. Через полсотни метров он вывел их в невысокий зал с нишами, в которых застыли металлические фигуры, напоминающие человекоподобных роботов.
– Манекены, что ли? – вполголоса спросил Такэда, и словно вдохнул в них жизнь: "роботы" задвигались, выходя из нищ и поднимая руки с оружием. Толя насчитал их восемь, и каждый был вооружен по-разному: мечтом, саблей, копьем, цепью, алебардой, плетью, чем-то, вроде мотыги и палкой с шарами на концах.
– Где-то я уже встречал подобное… или читал, – сказал Толя, не теряя хладнокровия. – Если я прав, здесь должно быть оружие и для нас. Он огляделся и первым наткнулся на метровой длины белые стержни у стены. Ага, то что надо.
Беглецы вооружились легкими и прочными – о стену они не ломались палками и встретили атаку не слишком поворотливых истуканов. Схватка длилась всего пару минут и закончилась после того, как андроиды, а это были именно автоматы, роботы, были повержены на пол.
Никита не имел большой практики тренировок с палкой, зато в его боевом арсенале были приемы, о которых даже он не догадывался, пока не применил их автоматически, совершенно естественно, будто знал их всегда. Это подключилась его родовая память, срабатывавшая, как всегда, в моменты наивысшего нервнопсихического напряжения. Правда, случалось это теперь все чаще и чаще, да и без особых усилий.
Пройдя зал, они выбрались в другой коридор, потом в следующий зал, более просторный. По его стенам было развешано такое количество разнообразного оружия, что глаза разбежались. Сухов присвистнул.
– Такого я еще не видел!
Такэда сделался задумчивым и рассеянным, промычав что-то невразумительное. А Никита с округлившимися глазами начал рассматривать коллекцию, изумляясь и количеству, и чистоте нетронутого ржавчиной вооружения.
На левой стене висели мечи, сабли, шпаги, рапиры, кинжалы всех форм и размеров; топоры, секиры, бердыши, алебарды; палицы, шестоперы, булавы, кистени; копья, сулицы, трезубцы, цепи; крючья, плети, щиты, шлемы, луки; метательные диски, многолучевые звезды, шары с дырами; и наконец, множество других предметов, явно относящихся к оружию, разных форм, из разного материала, но предназначавшихся не для человека!
– Смотри-ка, знакомая штучка, – кивнул Такэда на узкий клинок необычной формы. – Вот значит откуда в мой кинжал внедрили такое орудие убийства.
Никита перевел взгляд на правую стену, облизнул губы.
