***
Переговоры закончились, и немногочисленные зрители стали свидетелями последней схватки магов.
Гиибель взмахнула хлыстом, родившим свистящий гул и колебание почвы, и обрушила на рыцаря в латах. Но навстречу взметнулось струящееся зелено-серебристое пламя меча, встретило удар и без усилий перерубило хлыст, конец которого долетел до замка и, превратившись в сгусток радужного пламени, проделал в его стенах огромный дымящийся вывал. Гиибель что-то сделала, хлыст из рукояти вырос снова. Но она не успела им воспользоваться еще раз – Сухов привел в действие инферно. Умертвие.
Затаив дыхание, чувствуя, как шевелятся волосы на голове, Такэда следил за тем, как страшно изменяется облик демона.
О нет, никаких огнедышащих пастей, клыков, когтей, злобных черепов не было: Гиибель на мгновение, питаясь сопротивляться излучению, вернее, потоку энтропии инферно, разделилась на множество созданий, составляющих ее существо, превратилась в конгломерат живущих один в одном призраков, многие из которых попытались бежать в другие многомерные пространства, но было поздно. Гиибель застыла и… исчезла. Точнее, она исчезла только для человеческого зрения, оставаясь на месте вечной скульптурой, памятником самой себе, неподверженным действию времени. Инферно останавливал в_с_е физические процессы объекта, в том числе и энергоинформационные, свет не мог ни отразиться от него, ни поглотиться им, потому что фотоны, коснувшись оболочки абсолютно умертвл енного объекта, в свою очередь переставали двигаться. Увидеть Гиибель можно было теперь только магическим зрением – как яму во вселенной.
– Видит Бог, я не хотел! – выдохнул, пошатнувшись, Никита, сам устрашенный действием инферно. Он держался на пределе сил.
Словно в ответ стены Эхурсагкуркурры издали жуткий вопль, слышимый, наверное, и за пределами Гашшарвы, словно сам замок прочитал владельцу эпитафию на своем языке, понятном только демонам. От этого вопля-пси-разряда "лопнул защитный купол над двумя женщинами, едва не убив Тааль и Ксению, и даже Такэда, защищенный диморфантом, почувствовал дурноту. Пытаясь справиться с желудком, вознамерившимся выйти через рот, он упустил момент контакта Никиты и Дадхикравана с уцелевшим жругром, а когда справился, новое сотрясение мира вокруг вернуло его в сумеречное состояние.
Идея Толи рказалась выполнимой: жругр, спасаясь от угрозы уничтожения, "проломил" потенциальный хронобарьер, отделяющий Гашшарву от соседнего слоя-хрона Веера, и маги успели нырнуть в образовавшуюся "брешь", прихватив с собой драгоценную хрупкую ношу – девушек – и Толю.
Открыв глаза, Толя первым делом схватился за оружие, но, не обнаружив никого, кто угрожал бы ему, успокоился. Привстав на локте, огляделся. Вокруг царил если не полумрак, то ранний рассвет, создаваемый полусферой багрового, с алым блеском внутри, тумана.
Полусфера заменяла здесь небосвод над плоской бурой равниной, покрытой слоем крупной гальки. Видимый радиус полусферы не превышал километра.
По равнине были разбросаны плоские камни с закругленными краями, похожие на надгробья. На одном из таких камней лежал Такэда, на другом, чуть поодаль, тихо сидели женщины, накрытые вуалью защиты.
Никиту Толя заметил в последнюю очередь: тот лежал неподвижно за камнем, разбросав руки и ноги по гальке. Дадхикравана нигде не было видно.
Такэда вскочил, едва не упав от нахлынувшей слабости, просеменил к другу, наклонился, вглядываясь в бледное, с синими тенями под глазами, лицо, и услышал тихий пси-шепот: "Не трогайте его, Наблюдатель".
Толя резко оглянулся. Из багровой пелены купола вынырнул Дадхикраван, волоча за собой хвост ало светящегося тумана, одним плавным прыжком преодолел расстояние от стены купола до людей.
– Что с ним? "Он потерял много сил, а восстановиться здесь невозможно, выход в эйдос заблокирован". – Дадхикраван показал на багровую полусферу.
– Где мы? "Планета называется Эреб… хотя планетой этот многосложный материальный объект назвать в общем-то нельзя. А расположен он в Эраншахре, мире-вселенной Даймона. Жругр пробил дыру между ним и Гашшарвой, и теперь мы ближе к обиталищу Люцифера, чем были".
Такэда привычно зашипел сквозь зубы, быстро оглянулся, но черного монстра не увидел.
А где сам жругр? "Уничтожен. По сути, он спас нам жизнь. Эраншахр пограничный мир с "натянутым" вакуумом, любой подбарьерный переход в него заканчивается фазовым сдвигом проникшего объекта.
Жругр превратился в трехмерный континуум, ограниченный переходной зоной". – Дадхикраван снова кивнул на багровый купол с мерцающим изнутри сквозь туман алым огнем.
Толя вспотел.
– Хорошее ты название дал планете… э-э, месту, куда мы попали. Эреб, сын Хаоса, брат Ночи.. "Я не даю названий предметам и явлениям человеческим языком, я чувствую их. Имена и названия – в вашей памяти, Наблюдатель".
– Ну хорошо, хорошо. Что будем делать? Надо выбираться из этого Эреба, пока не нагрянул Даймон. Как ты думаешь, он знает о нашем появлении? "Пока нет. Но аннигиляция жругра инициировала Цепную реакцию распада пограничного слоя, и стража границы скоро прибудет сюда, чтобы разобраться в причинах".
– Тогда надо срочно будить меченого… э-э, Посланника.
– Я не сплю, – раздался тихий голос Никиты. Он задвигал руками, открыл глаза, сел. Некоторое время смотрел на безучастную ко всему Ксению, и во взгляде его сверкнула ненависть. Отвернувшись, глянул на Дадхикравана, и между ними проскочила искра пси-связи; Толя научился различать, когда маги ведут беседу в сверхтемпе. Потом Сухов медленно, как тяжелобольной человек, поднялся, сказал сквозь зубы:
– Ничего я что-то не понимаю. Выход в эйдос должен быть и здесь, его невозможно заблокировать во всех диапазонах.
Вы работали с первым уровнем эйдоса – астралом и менталом, деликатно сказал Дадхикраван, также переходя на звук. – Поле информации Шаданакара – многоуровневая система, ее высшие уровни доступны не всем магам. Вы еще не достигли нужного класса, Посланник. Вам предстоит овладеть творчеством высших гармоний.
– Но для этого необходима энергетическая перестройка всего организма.
– Так что ж? Что вам мешает уйти от материальной оболочки из недолговечного белкового материала?
Сухов снова некоторое время смотрел на Ксению, проговорил совсем тихо:
– Я еще не готов.
Такэда, прислушивающийся к разговору с растущим волнением, суеверно сложил пальцы левой руки. Он не хотел, чтобы Сухов окончательно потерял человеческую сущность. Во всяком случае, Путь Посланника этого не требовал. Никита, уловив мысль инженера, лишь криво усмехнулся.
– У кого есть дельные предложения?
– Предлагаю пообедать, – подсказал Такэда. – Э-э?
– Возражений нет.
Через несколько минут, сотворив герметичную кабинку с зеленым воздухом, они ели, в том числе и Никита, с удовольствием уплетавший харчо и шашлык. С трудом заставили съесть по кусочку мяса и фруктового желе обеих девушек. А на третьем блюде – заказали горячий шоколад скатерть-самобранку заело, и она, дважды формируя сервиз, вдруг свернулась в серое яйцо, не реагирующее накеманды.
– Аминь, – сказал Никита. – Кончилась энергия.
Дадхикраван, бродивший во время трапезы возле стены купола, повернул к ним.
Предлагаю шим-бич.
Что? – не понял Такэда.
Серый тоннель, – пояснил Сухов, вопросительно глядя на огненного псевдочеловека. – У меня не хватит запаса.
– Но у вас есть Финист.
– Меч? Ну и что? Он ведь только эффектор гипервоздействия, реализатор…
– Не только.
Маги снова перешли на сверхтемп, и через секунду Никита произнес растерянно:
– Я не знал! – Добавил шепотом: – Самонадеянный осел… мальчишка!
– Я думал, вы знаете. – Дадхикраван не сильно разбирался в человеческих эмоциях, хотя и старался вести себя корректно. – Ничего страшного. Посланник, всего не знает никто, даже создатель Веера.
– Чего?! – изумился Такэда. – Веер Миров… создан?! Кем?
– Не знаю. – Дадхикраван излучил пси-импульс, соответствующий человеческой улыбке. – Наверное, Большим Богом – Большой Вселенной, или системой разумных вселенных – кто они там есть на самом деле. Вселенную может породить только другая Вселенная, высших порядков.
– Стоп! – очнулся Сухов от нелицеприятного анализа собственного характера. – Философствовать будем позже. Толя, усаживай женщин на Дадхи, я сейчас.
Никита вынул меч из ножен и скрылся в багровой пелене купола. Через минуту появился, блистая "ртутью" прежней защитной оболочки, прыгнул на круп коня-темпорала впереди женщин.
– Я подкинул страже Эреба двойника, что даст нам время на "рытье" шим-бич. Дадхи, я попробую изменить скорость фазового перехода, а ты прыгай, когда барьер станет тонким.. С Богом!
Меч в руке мага сделал крестообразное движение, и на стену багрового тумана легли две ярко вспыхнувшие зеленым светом линии, слагаясь в крест. "Серый тоннель" шим-бича выдернул их из мира Даймона, пронес сквозь Гашшарву и еще десяток хронов и иссяк в одном из мертвых миров Веера, где беглецы смогли привести себя в порядок, отдохнуть и восполнить потраченные силы. Тааль кормил Такэда, а Ксению Сухов, и Толя вдруг поразился, с какой нежностью и лаской Никита проявляет заботу о девушке, не осознающей, где она и что с ней, не способной оценить ни слова, ни улыбки, ни жеста.
Когда обед закончился – сюрприз приготовил Дадхикраван, передавший коробку НЗ, – Толя перешел в состояние транса: не хотелось ни думать ни о чем, ни делать, напрягаться, ни идти дальше.
– Ник, а что такое шим-бич? В моем информационном багаже нет такого понятия.
– Шим-бич, по сути, – хроносквозняк. Я уменьшил натяжение хронобарьера между мирами, Дадхи проломил его – и "ветер" времени, рожденный перепадом "угловых давлений", вынес нас из Эраншахра. А так как напор был достаточно силен, поток проколол и Гашшарву и еще несколько хронов. Я гляжу, ты совсем квелый, поспи пару часов. Да и мы отдохнем.
Такэда хотел запротестовать, но почему-то закрыл глаза и мгновенно уснул, прислонившись спиной к обломку скалы. Лагерь они раскинули в россыпи камней, окруженной желеобразными пластами фиолетово-зеленой субстанции. Дадхикраван помнил этот мир, одна из его станций хроносдвига была когда-то расположена здесь, на рыхлом от спонтанных реакций распада конгломерате, некогда бывшем планетой. Проснулся инженер уже в другом мире, хотя потом – хоть убей! – не мог вспомнить, как там оказался.
Он лежал в "джинсе" диморфанта на берегу реки, в траве, под высоким белым небом с еще более белыми, почти светящимися, фарфоровыми облаками, а спиной к нему стояли у воды и разговаривали четверо: Сухов, огненный псевдочеловек, Уэ-Уэтеотль и Тааль – без маски! Веселая, жизнерадостная, совсем не такая, какой они выкрали ее у Гиибели и какой она была у себя дома. Одета она была в костюм жрицы Науатль, больше открывающий тело, чем закрывающий, и Такэда понял, почему Вуккуб не успокоился до сих пор, горя желанием помочь бывшей жене вернуть первоначальную суть. А также вернуть ее себе в качестве жены. Тааль была, конечно, хаббардианкой, но красота ее не нуждалась в доказательствах даже с точки зрения землянина.
Уэ-Уэтеотль, одетый в красивый индейский костюм, украшенный нагрудной пекторалью, был, как обычно, невозмутим. Никита красовался в спортивном костюме "а ля адидас" – так выглядел его магический защитный "скафандр", и лишь Дадхикраван как был сгустком живого огня в форме гуманоида, так им и остался.
Толя йе сказал ни слова после того, как открыл глаза, но все четверо почувствовали его пробуждение и оглянулись.
– Доброе утро, Наблюдатель, – рассеянно сказал Никита, покусывая травинку. – Как самочувствие?
Такэда почувствовал какой-то подвох, скрытый интонацией голоса Сухова, поэтому ответил не сразу:
– Лучше не бывает. Здравствуйте. – Встав, он отвесил поклон старым знакомым. – Насколько я понимаю, цы у вас дома, Тааль?
Маска уже не нужна?
Жрица храма Науатль тряхнула роскошными черными волосами, бархатисто рассмеялась.
– Не нужна, землянин. И если бы Посланник не был занят, я отблагодарила бы его всеми доступными мне способами. А пока я – его рабыня до скончания веков.
– Не переигрывайте, Мать, – гортанно, с металлическими модуляциями, произнес Уэ-Уэтеотль. – Этические нормы землян и хаббардианцев совпадают не по всем пунктам, поэтому вашу благодарность тоже надо делить на три.
Тааль не обиделась, только сверкнула глазами.
– До встречи, маги. Надеюсь, скорой.
Исчезла за стеной травы, скрывающей откос берега.
– Где Ксения? – спросил Толя и тут же увидел ее: девушка шла по песчаному берегу реки, останавливаясь и окуная в воду то руку, то ногу. По лицу ее, уже не безучастному, а скорее задумчивому, бродила легкая – не улыбка – тень улыбки.
Такэда проглотил ком в горле.
– Как она?..
Никита, взгляд которого потеплел, налился сиянием печальной нежности, ответил после долгой паузы:
– Тааль вернула ей часть ментальной ауры, часть личности, но это лишь сотая доля ее интегрального "я".
– И все же… поразительно! Значит, та Тааль, которую мы украли… соединилась с этой? Как?
– Вас интересует физический процесс? – учтиво спросил Уэ-Уэтеотль. Или психологический?
– Об этом потом, – очнулся Сухов, подошел к Толе вплотную. – Оямыч, здесь мы наконец расстаемся… не перебивай, – отклонил он попытку Такэды вставить слово. – Дело даже не в том, что дальнейший Путь заказан обычному человеку, пусть и защищенному диморфантом. Тебе действительно туда не пройти.
Может быть, не смогу пройти и я, псиэнерганг, паранорм и почти маг, овладевший транслокацией и гипервоздействием. Но главное в другом, главное – уберечь Ксению, и сделаешь это ты.
Такэда снова Попытался возразить, однако с удивлением обнаружил, что заикается, став косноязычным.
– Н-но как же… я Ксения… уберечь…
– Не только уберечь, – в глаза Никиты на миг вплыла тоскливая усталость, – но и попытаться вернуть ей кое-какие черты, "рассыпанные" по личностям женщин в других хронах. Уэтль поможет тебе, сделай, что сможешь.
И Толя проглотил остальные возражения, хотя мир для него вдруг потерял краски, солнце померкло, а над головой нависла черная тень недобрых предчувствий.
– Прощай, Наблюдатель.
Они обнялись.
– Не прощай, а до встречи, – ворчливо заметил Толя, чувствуя себя так, будто остался голым. – Ни пуха…
– К черту! – улыбнулся Никита. Бросил взгляд на Ксению, поколебался немного, Но порыв прощания сдержал.
Дадхикраван, скользнул к нему, расплылся зонтиком-беседкой, охватывая Сухова со всех сторон, миг – и оба они исчезли.
– Идемте, Наблюдатель, – проговорил Уэ-Уэтеотль, направляясь к девушке, которая смотрела на них снизу, подняв брови, будто силилась понять, что здесь происходит.
Такэда суеверно сложил пальцы обеих рук, прочитал в душе заклинание из двух слов: "Желаю удачи!" – и шагнул за магом.
– Он обиделся, – сказал Дадхикраван, когда они отмахали сотни три хронов и остановились отдохнуть в одном из тающих – распадающихся по причинам просачивания Хаоса – миров.
– Ты его не знаешь, Отшельник, – не согласился Никита.
Прежде чем выйти из "струны" хроносдвига, он пролоцировал район будущей остановки и точно знал, что неприятных сюрпризов не будет. Такэда знает, когда можно обижаться, а когда нет.
Дадхикраван, струясь от движения, сделал себе лыжи и прокатился по снежной равнине; мир этот вымерзали скоро должен был превратиться в ледяной ком. Никита понаблюдал за ним, но примеру не последовал, только поймал голой рукой несколько снежинок, падающих из серой пелены над головой. Дадхикраван вернулся.
– Нас ищут. Я ощущаю дрожь Веера.
Сухов тоже чувствовал вибрацию Шаданакара, поэтому промолчал. Когда темпорал, разрушив Лестницу Шаданакара, превратился в живое существо, обладающее свободой выбора и волей, долгое время все те, кто пользовался системой хроносдвига – игвы, раругги, хаббардианцы, наблюдатели, исполнители разного ранга, да и сами демономаги пребывали в шоке, потеряв вдруг возможность свободного передвижения по Вееру, а также связи с другими хронами. Однако мощный конструкторский потенциал, которым обладали цивилизации, подчиненные игвам, был в конце концов задействован, чтобы решить проблему масстранспортировки. К моменту похищения Ксении из Гашшарвы демономаги еще не закончили разработку своего собственного темпорала, зато успели создать психронолокаторы, способные засечь по "дрожи" Веера координаты продавливания потенциальных барьеров магами или машинами типа жругров. Поэтому при переходе надо было страховаться, зондировать хрон, хотя транслокация и отнимала уйму энергии.
– Да, наделали мы с тобой шороху, приятель, – пробормотал Никита. Слабо улыбнулся, поймав ответный пси-импульс Дадхикравана, смысл которого укладывался в слегка перефразированный стих Некрасова: "Дураков не убавили в Веере, но на умных тоску навели".
– Даже Люцифер, создатель твой, не допер бы до такого. "Мне нравится жить, как живете вы, люди. Теперь у меня двое создателей: Люцифер и вы, Посланник".
– Тогда трогаем дальше… сынок… конек-горбунок.
Дадхикраван, излучил согласие пополам с недоумением – юмор он понимал не всегда, – и перешел в состояние закона, диктующего волю данному слою Веера. Невидимая, неощущаемая и нефиксируемая никем стена потенциального энергоинформационного барьера, разделяющего хроны, послушно протаяла под напором извне или изнутри – как посмотреть, – вобрала в себя два суперпакета информации и выплюнула их в соседнем хроне, время в котором текло "под другим углом". И еще раз, и еще, и еще…
Мир, в котором "правил бал" маг-творец, близкий по психофизическим данным Никите и его друзьям, почти венчал правое крыло лестницы Шаданакара, то есть по развитию располагался в конце эволюционной кривой. Существа, освоившие его и подвергавшиеся перестройке в соответствии со своими замыслами, начинали свой путь на одной из планет, близкой по параметрам Земле. Именно на ней и остановились Дадхикраван и Сухов, магические радары которых однозначно указали на присутствие в хроне – и на планете – сил, которые, могли быть идентифицированы только как пучности магического поля. Иными словами, здесь жили те самые творцы высоких технологий и обладатели знаний, деятельность которых, по словам Кларка, неотличима от деятельности магов.
Помня отказ одного из таких магов – лемура Итангейи, – Никита решил не сразу предлагать хозяевам участие в проекте "ограничения Люцифера", а сначала посмотреть и почувствовать, чем они дышат и о чем мечтают, однако ему не дали времени на анализ местной жизни, пусть и не с целью интриги или недобрых намерений. Ибо мир, куда они попали, был миром разумных насекомых.
А именно – пчел.
Конечно, прокол хронобарьера мог забросить их в любую область следующего хрона, в том числе в космос, в недра звезды или планеты, в газовую туманность и прочее, но Дадхикраван, во-первых, тоже владел транслокацией, а во-вторых, помнил, где были установлены когда-то его "нервные узлы" – станции хроносдвига.
Эту планету, напоминающую райский сад, что издали, что вблизи, он помнил тоже и высадил наездника, Сухова, на опушке леса, опоясывающего долину с одним из городов, построенных пчелами.
– Кислород! – недоверчиво сказал Никита, втянув носом воздух. Кислородно-азотная атмосфера! Нормально! А запахи – с ума сойти можно!
– Лично для вас, – меланхолически заметил Дадхикраван. – В мои времена здесь был другой состав газов. Видимо, те, кто живет здесь, знали о нашем появлении и соответственно подготовились.
– Но тебе ведь атмосфера не нужна никакая.
– А я и не играю главную роль, я конь, вы всадник, да к тому же еще не простой – Посланник, посвященный Пути. Каждый маг почтет за честь принять такого гостя у себя дома.
Никита вспомнил, как "встретили" Посланника на Земле, передернул плечами и забыл обо всем, завороженный пейзажем.
Лес, у стены которого они вылупились из "струны" хроносдвига, лесом назвать было трудно, скорее – гигантским цветником.
Его деревья, по сути, были цветами всевозможных форм и расцветок, красота которых не поддавалась описанию. Лес этот изливал музыку запахов, переливался всеми цветами радуги, пел и светился. Смотреть на него не отрываясь, получая никогда не испытанное наслаждение, можно было долгое время.
Голова закружилась. Сухов, отвел глаза, прошептал:
– Наркоэстетика!
Дадхикраван, который не испытывал подобного экстаза, выдал пси-импульс, переводимый, как пожимание плечами.
– Странно, что на вас, людей, так действует простое визуальное наблюдение. Предназначение всех этих форм и радуг сугубо утилитарное привлечь внимание насекомых для опыления цветов.
Никита улыбнулся.
– А вот тут, дружище, позволь с тобой не согласиться. В чемв чем, а в созерцании красот есть особый смысл, не подвластный расчету и анализу в стиле рацио.
Дадхикраван не стал возражать.
Сухов перевел взгляд на город, сооруженный разумными пчелами, и снова замер. Перед ним раскинулся архитектурный шедевр, равного которому он не встречал ни на Земле, ни в других мирах Веера. Эстетический эффект потрясал! Создатели города владели не только законами пропорций, золотого сечения и золотого вурфа, но и законами глубокого воздействия формы, цвета, перспективы, сочетаний и тончайших переходов на психику созерцателя.
Город был возведен не людьми и не для людей, но красотой его и гармоничным совершенством ансамбля мог не залюбоваться только слепой.
– Сказка! – прошептал Никита.
– Расширьте диапазоны видения, – посоветовал Дадхикраван. Электромагнитный спектр не отражает всех красот города.
К тому же он многомерен. Пчелы – я их называю эльфами – увлеклись фантомологией, и большая часть города, как подводная часть айсберга, видна лишь самим создателям.
Никита сосредоточился, расширяя сферу своих паранормальных чувств, и по мере включения новых диапазонов сверхвидения, город раскрывал перед ним свои новые эстетические эффекты, передать которые человеческий язык был не в состоянии. Последней ступенью совершенства города, его "башенной структурой" была вакуумная "пена" – почти неуловимое мерцание сложнейших энергетических переходов, воспринимаемых как нечто непостижимо прекрасное, ускользающее от понимания и полного восприятия.
Сухов смог выдержать это переживание всего несколько секунд. Эхо обратной связи обрушилось на него волной тоски, горя и боли, и лишь ценой полуобморока ему удалось успокоиться и справиться с бунтом-человеческого "я".
– Гиибель была права, – прошептал он, поддерживаемый Дадхикраваном, во мне слишком много от человека…
– Я не вижу в этом ничего плохого, – ответил бывший темпорал. – К тому же вы до сих пор не раскрыли все свои резервы и не использовали всю глубину родовой памяти. Ваш потенциал никому не известен, и не этот ли факт пугает Великих игв? Уже очень давно по Вееру бродит легенда о грядущем пришествии Избавителя: вот, мол, придет Избавитель и освободит мир от скверн, пороков, адских сил и ненависти. Не о вас ли речь?
Сухов невольно засмеялся.
– Не увлекайся, Отшельник, я не Бог и не столь тщеславен, как Великие игвы, да и герой – вынужденный. – Он помрачнел. – Мне бы вернуть Ксению… а я пока не вижу средств, как это сделать. Соберу Семерых, а там посмотрим. Как называется этот Город Всех Городов?
– Никак. Я имею в виду – на человеческом языке. Можете называть его Эльфгард или Дримтаун, или еще как-нибудь, не имеет значения.
– Пусть будет Эльфгард. Что ж, идем к твоим эльфам-пчелам?
Интересно, как они выгля… – Никита не закончил.
Рядом, в нескольких шагах, проявилась вдруг из воздуха серебристо-прозрачная конструкция: трехметровый одуванчик, вплавленный в красивой огранки бриллиант. С тихим чистым звоном бриллиант превратился в ансамбль ничем с виду не скрепленных кристаллов поменьше, образовав нечто вроде ниши с сидениями.
– Это явно не пчела, – изрек Никита. – И не эльф. Летательный аппарат? Такси, хочешь сказать?
И будто откликаясь на его слова, бриллианто-одуванчик превратился в… такси! В обычную, земную, вернее, российскую, машину "Волга" тридцать третьей модели, с оранжевым фонарем на кабине.
– Ага! – сказал Сухов. – Я угадал. Конечно, лучше бы это был вертолет или… – он не договорил. "Волга" быстро, но плавно трансформировалась в земной – опять же российский – вертолет серии "К" со сплошь застекленной кабиной и сдвоенным винтом.
– Не тратьте времени, – посоветовал Дадхикраван, развеселясь. – Это универтер, Машина Всех Машин. Конечно, в понимании нормального землянина. Она может трансформироваться в любую машину или устройство, способное работать в любых хронах в любом заданном режиме. По сути, это совершенный фантомат с неограниченным запасом функций. Единственное ее ограничение непричинение вреда кому бы то ни было.
– То есть в оружие она не превращается. – Никита хотя и был потрясен, но не будучи технарем, особого восторга не испытывал.
Только пожалел, что эту Машину Всех Машин – универтер не видит Такэда. – Когда-нибудь и человечество доведет свою технику до такого совершенства… если не вымрет. Ты поедешь со мной или доберешься своим ходом?
– Вы тоже могли бы добраться своим ходом, Посланник. – Дадхикраван помолчал. – Но, коль уж за нами прислан экипаж, будем вежливыми.
Вертолет поплыл, как восковая фигура от пламени пожара, преобразовался в полусферу с двумя креслами, в которых уместились путники, и "мигнул" – то есть исчез и проявился уже в другом месте.
Видимо, город эльфов-пчел был оборудован системой пси-считывания и исполнения желаний гостей, потому что за немногие секунды после их прибытия вокруг вырос целый квартал земного города в стиле архитектуры конца двадцатого века: высотные дома – алюминий, стекло, сталь, бетон, невесомые виадуки, геометрически правильные строения вдоль проспекта, шеренги лип и тополей.
– Русский квартал, – хмыкнул Никита, озираясь. – Новый Арбат… М-да!
– Вы подумали о родине, и вам обеспечили комфортные условия.
– Я это понял. – Ностальгия резанула острым ножом по сердцу, заставила прикусить губу, оживила воспоминания, потянула цепь ассоциаций. Чувствуя закипающие слезы, с удивлением прислушиваясь к буре в душе, Никита с громадным трудом заставил себя сосредоточиться на действительности. Подумал: слаб человек! Не пора ли переходить на иную энергетику? Или это влечет за собой перестройку психики? Уэтль и Зу-л-Кифл ведь почему-то сохранили гуманоидную форму…
Что-то изменилось вокруг. Сухов очнулся. "Новый Арбат" исчез, вокруг высились здания совершенных форм, гармонично перетекавшие друг в друга. И от их созерцания в душе начинала звучать музыка. Впрочем, они сами были застывшей музыкой и поэзией, смотреть на них хотелось долго-долго…
Никита вышел из транса с помощью Дадхикравана. Напротив, в метре от светящейся поверхности улицы, висел тихо гудящий дымно-золотистый шар размером с колесо автобуса. Вернее, не дымный и не шар – рой! Это были хозяева города, его строители и жители. Пчелы. Сухов разглядел одну из них: пчела больше напоминала земного шмеля, отличаясь от последнего разве что расцветкой – все оттенки желтого и золотого – и более крупными размерами.
– Мы приветствуем Посланника в нашем мире, – раздался в голове Никиты приятный рокочущий бас. – Для определенности можете называть нас Магэльфом, хотя наше настоящее имя не переводится на человеческий язык. Я, как часть Магэльфа, уполномочен обеспечить контакт-общение на любом уровне. Желает ли Посланник, чтобы я принял форму, приятную для контакта?
Никита заколебался было, но Дадхикраван успокоил его: "Не тратьте энергию на многодиапазонную связь, вам надо отдохнуть. Для наших целей достаточен медленный обмен информацией".
– Я понял, – отреагировал шар на эту пси-реплику и превратился в атлетически сложенного человека, закутанного в оранжево-красную, с черной каймой, тогу. Процесс этот длился доли секунды, но Никите ничего не стоило его уловить.
Сначала шар плавно растекся в подобие человеческой фигуры; пчелы роились, не стояли на месте, однако форму держали точно.
Затем возникла "кожа" – каркас из насекомых оделся в розовобелую пленку какого-то поля или окрашенного газа. И последней возникла длинная красно-оранжевая накидка – тога, наподобие тех, что носили древние римляне.
– Хотите отдохнуть? Мы реализуем любые условия.
– Земные, – после некоторых колебаний решил Сухов, зная, что Дадхикраван в отдыхе или в каких-то особых условиях не нуждается. "Римлянин" сделал приглашающий жест, и в серебристо-золотой стене ближайшего здания открылась дверь, образовав нечто вроде волнистого пандуса.
– Здесь вы найдете все, что пожелаете. Понадоблюсь – зовите. "Римлянин" расплылся в шаровидный рой, который лентой втянулся в Машину Всех Машин, и та метнулась вдоль улицы – если свободное между зданиями пространство можно было назвать улицей, – исчезла. Никита проводил ее взглядом, вопросительно посмотрел на Дадхикравана.
– Я пройдусь, посмотрю их планету, – сказал тот. – У них много интересного. Позовете, если что.
Сухов тряхнул отросшими волосами, соглашаясь, и поспешил к двери в предоставленные ему апартаменты.
Рай!
Так Никита охарактеризовал дворец, предназначенный для Посланника. В нем было все, чтобы удовлетворить любые запросы землянина, создать ему комфортные условия для отдыха и развлечений.
В том числе сауна с громадным бассейном, несколько роскошных спален, музыкальный салон, спортзал, парикмахерская, где его побрили и постригли, ресторан и бары на любой вкус, обслуживаемые живыми с виду людьми – хорошо оформленными, до сенсомоторных реакций, иллюзорными призраками. Никита уже успел забыть, что на Земле все это существует в натуре. Сначала он пугался внезапно появлявшихся барменов и официантов, потом увлекся игрой и окончательно расслабился. А спустя два часа после сауны и блаженства со стаканом фруктового коктейля в баре у мини-бассейна, его потянуло в спортивную часть здания, где он заметил прекрасно оборудованный танцзал.
Сердце забилось сильней, когда на сцене объявился оркестр, сильно смахивающий на тот, под музыку которого он когда-то танцевал в театре. Мышцы напряглись, ноги сами вынесли Никиту в центр зала. "Не сходи с ума, – проговорил кто-то недовольный в душе. – За тобой наверняка наблюдают". "Не смеши, – огрызнулся второй "я". – Кому это нужно – наблюдать за мной? Танец необходим мне так же, как и воздух. Он вызывает ёдзё, как сказал бы Такэда, – не просто чувство, а сверхчувство, приоткрывающее тайну бытия. Понял?" – "Так ведь если зрителей нет, перед кем ты будешь выпендриваться?" – "Во-первых, не выпендриваться, а танцевать, а во-вторых, мне это нужно самому".
И Никита послал мысленный призыв оркестру играть то, что он хотел слышать. Музыка зазвучала почти тотчас же, музыканты поначалу фальшивили, небыстро подстроились под внутреннюю мелодию самого танцора, хранившего в памяти все ритмы, и Сухов отдался власти танца.
Когда он закончил – на пределе, как танцевал всего два раза в жизни, – кто-то захлопал в ладоши. Не один – двое: Дадхикраван (его "аплодисменты" были рождены пси-передачей) и "римский император", ансамбль пчел-эльфов, часть разумного сообщества пчел по имени Магэльф. Как они вошли незаметно, и почему Никита-их сразу не почуял, осталось загадкой.
– Вы большой мастер. Посланник, – с уважением сказал Магэльф. – Ваш танец производит неоспоримо сильное впечатление.
Сухов, успокаивая бурное дыхание, поклонился.
– Рад слышать. Извините, я оставлю вас на четверть часа, приму душ. Встретимся в зеленом баре, если не возражаете.
Через двадцать минут они сидели в баре, из пола которого рос бамбук и фикусы. Дадхикраван уже успел мысленно поделиться с Никитой впечатлениями своего туристического похода по планете пчел-эльфов, и Сухов невольно ему позавидовал: бывший темпорал получил пусть и не соответствующее человеческому, но истинное наслаждение от созерцания ландшафтов, многие из которых были созданы искусственно. Вспомнилось: "Чтобы подняться выше, ищите более умного собеседника и более сильного соперника".
Магэльф и представлял собой такого собеседника – исключительно простую по принципу построения, но с громадным количеством подвижных элементов, гибкую, многосвязную, разумную систему.
