Глава 7. Кровоточащее сердце
"Когда они это увидят… – Иисус Пьетро пожал плечами. Он смотрел, как его охранники попятились, не желая входить, не в силах отвернуться. Когда это увидят, они будут не столь высокого мнения о своих пистолетах!"
У сторожа вивария, конечно, был пистолет. Вероятно, он не сообразил вовремя его достать.
Другого шанса у него не оказалось.
Он походил на расплескавшийся транспортный бак из банка органов.
Хобарт, погибший близ дальнего конца вивария, выглядел не лучше. Иисус Пьетро почувствовал прилив вины. Он не желал Хобарту такой судьбы.
Не считая тел, виварий был пуст. Разумеется.
Иисус Пьетро еще раз огляделся вокруг – и наткнулся взглядом на дверь с темными закорючками на блестящей стальной поверхности.
Это какой-то символ, тут он был уверен. Но какой? Сынам Земли символом служил круг со стилизованными очертаниями Американского континента внутри. Этот рисунок нисколько его не напоминал; не был он похож и ни на что иное, известное Иисусу Пьетро. Но нарисовано было, несомненно, человеческой кровью.
Две широких дуги, двусторонне-симметричных. Ниже три маленькие замкнутые кривые, похожие на хвостатые кружочки. Головастики? Какие-либо микроорганизмы?
Иисус Пьетро потер глаза ребрами ладоней. Потом он спросит об этом у пленников. Пока лучше забыть.
– Предположим, что они выбрали кратчайший путь к центральному входу, – сказал он вслух. Если охранники и удивились, услыхав, как он читает лекцию самому себе, то отреагировали так же, как давно научился реагировать майор Йенсен. Они смолчали. – Пошли, – сказал Иисус Пьетро.
Налево, направо, вниз по ступенькам… мертвый полицейский, простершийся в коридоре, в исполнительской форме, столь же разорванной и разоренной, как и он сам. Иисус Пьетро миновал его, не нарушив своей сокрушительной поступи. Он достиг аварийной стальной двери и воспользовался ультразвуковым свистком. Стоило двери подняться, как охранники напряглись.
Два скорбных ряда мертвых и калек и еще одна стальная дверь в противоположном конце. Мертвецы – как взрывы в банках органов. Решительно, так и следует о них думать. Не надо вспоминать, что они были людьми, находившимися под защитой Иисуса Пьетро. В большинстве даже не полицейскими, а гражданскими служащими: врачами и электриками.
Каким ценным уроком это послужит охране Госпиталя! Иисус Пьетро ощутил недомогание. Проявилось оно лишь в необычной для него бледности, но тут уж он не мог ничего поделать. Он прошел по коридору, храня высокомерно-отчужденное выражение. Стальная дверь поднялась при его приближении.
Колонисты лежали вповалку под стальными дверями в обоих концах, словно даже в бессознательном состоянии пытаясь спастись. Один из полицейских заговорил в переносной телефон, вызывая носилки.
Иисус Пьетро стоял над грудой мятежников.
– Раньше я никогда не ненавидел их по-настоящему, – сказал он.
– Келлр вклчи грскп.
– Чего? – Мэтт не мог уделять ему внимание. Он силился вести автомобиль одной рукой, да к тому же неподходящей; машина взбрыкивала и извивалась, словно испуганный жеребец.
– Гир-ро-скп-пы! – болезненно выговорил Худ.
– Я понял. Что я с ними должен сделать?
– Вкххлючить.
Мэтт повернул тумблер "Гироскопы" на "вкл". Внжзу что-то зажужжало. Машина вздрогнула, потом выровнялась и ровно пошла вверх.
– Ззкрылк.
Мэтт нажал нужную кнопку. Автомобиль двинулся быстрее.
– Пмги мне псмтреть, Лэни. – Худа сидел возле левого переднего окна, Гарри Кейн посередине, а Мэтт справа. Лэни, потянувшись с заднего сиденья, поддержала голову Худа, когда он выглядывал из окна.
– Пверни.
– Как?
– Нашать… кноп.
– Кнопку? Вот эту?
– Тта… идьот.
– К твоему сведению, – ледяным тоном сказал Мэтт. – Я полностью пролетел на автомобиле путь от подвала Гарри до Плато Альфа. Это был первый раз, когда я оказался в автомобиле. Естественно, я не знаю, для чего служат все эти штучки.
– Этт ферн. Тепрь прям, пка не скжу.
Мэтт отпустил кнопку. Дальше машина полетела сама.
– Мы летим не к коралловым домам, – заметил он.
– Нет, – медленно, но разборчиво выговорил Гарри. – Коралловые дома Исполнение осмотрит в первую очередь. Я не мог тащить сто человек туда, куда мы сейчас направляемся.
– Куда же?
– В большой незанятый особняк, принадлежащий Джоффри Юстасу Парлетту и его семье.
– А где будет в это время Джоффри Юстас Парлетт?
– Он вместе с семьей купается и играет на маленьком общественном курорте на Йоте. У меня есть контакты на Плато Альфа, Келлер.
– Парлетт. Он как-нибудь…
– Внук. Миллард Парлетт жил у них, но он готовится к речи. Как раз примерно сейчас он должен начинать. Трансляционная станция на холме Ноб достаточно далека, а его здешние хозяева уехали, так что он, вероятно, останется у родни.
– Все-таки звучит опасно.
– Это по-твоему.
Сомнительный комплимент поразил Мэтта, словно шесть сухих мартини. Ведь это он все сделал! Он проник в Госпиталь, освободил пленников, устроил кавардак, оставил свой знак и ушел свободным и неприкосновенным!
– Мы можем спрятать автомобиль, пока суматоха не уляжется, – сказал он. – Потом вернемся на Гамму…
– И оставим моих людей в виварии? Я не могу так поступить. И еще есть Полли Торнквист.
Полли. Девушка, которая… да.
– Я не мятежник, Гарри. Большое спасение окончено. Честно говоря, я пришел туда только чтобы забрать Лэни, если сумею. Я могу бросить этот крестовый поход в любое время.
– Думаешь, Кастро так просто позволит тебе уйти, Келлер? Он наверняка знает, что ты был одним из пленников. Он будет выслеживать тебя, где бы ты ни укрылся. К тому же я не могу позволить тебе забрать автомобиль. Он мне нужен для м_о_е_г_о большого спасения.
Мэтт скроил гримасу. Автомобиль ведь его, не так ли? Он его сам украл. Но об этом они могут поспорить позже.
– Почему ты упомянул Полли?
– Она видела посадку трамбробота. Кастро, вероятно, нашел у нее пленки. Может быть, он допрашивает ее, чтобы узнать, кому еще это известно.
– Что известно?
– Я тоже не знаю. Только Полли. Но это должно быть чертовски важно. Так считала Полли и Кастро, очевидно, тоже. Ты же не знаешь, что прилетел трамбробот, верно?
– Нет.
– Это держат в тайне. Раньше так никогда не делали.
Лэни сказала:
– Полли вела себя, будто нашла что-то необычайно важное. Она настаивала, что расскажет нам всем сразу, вчера ночью. Но Кастро не дал ей возможности это сделать. Теперь я подумываю, не трамбробот ли вызвал налет.
– Может быть, она в банках органов, – сказал Мэтт.
– Пока нет, – ответил Гарри. – Если только Кастро нашел пленки. Она еще не заговорила бы. Ему придется применить гробовую обработку, а это требует времени.
– Гробовую обработку?
– Неважно.
Важно или нет, но Мэтту не понравилось, как это звучит.
– Как же ты собираешься устроить свое спасение?
– Еще не знаю.
– Чть влев, – сказал Худ.
Под ними проплывали дома и зелень. Лететь на автомобиле при включенных гироскопах было бесконечно легче. Мэтт не видел кругом машин ни полицейских, ни иных. Что-то их заставило приземлиться?
– Вот как, – сказала Лэни. – Ты проделал весь путь в Госпиталь, чтобы найти меня.
– В краденом автомобиле, – сказал Мэтт. – С небольшим заездом в дымку над пустотой.
Широкий рот Лэни сложился в полуулыбку-полуухмылку, наполовину довольную и наполовину насмешливую.
– Я, конечно, польщена.
– Конечно.
Миссис Хэнкок проговорила с заднего сиденья:
– Хотела бы я знать, почему нас не сбили лучом там, возле автопорта.
– А ты знал, что не собьют, – заметила Лэни. – Откуда ты знал, Мэтт?
– Присоединяюсь, – сказал Гарри Кейн.
– Я не знал, – возразил Мэтт.
– Но ты знал, что это может сработать.
– Ага.
– Откуда?
– Ладно. Худ, ты слушаешь?
– Тта.
– История длинная. Я начну с утра после вечеринки…
– Начни с вечеринки, – сказала Лэни.
– Про все?
– Про все. – Лэни излишне подчеркнула последнее слово. – По-моему, это может оказаться важно, Мэтт.
Мэтт пожал плечами, неохотно уступая.
– Может и так. Ладно. Я встретился с Худом в баре первый раз за восемь лет…
Иисус Пьетро и майор Йенсен стояли поодаль от вереницы носилок, уносившей свой груз на койки вивария. В другой части Госпиталя другие носилки несли мертвых и раненых в операционные, некоторых – для возвращения к жизни, здоровью и принесению пользы, других же – чтобы исхитить у них неповрежденные части.
– Что это? – спросил Иисус Пьетро.
– Не знаю, – отвечал майор Йенсен. Он отступил от двери, чтобы получше рассмотреть. – Выглядит почти знакомо.
– От этого проку нет.
– Предполагаю, это нарисовано колонистом?
– Смело можете так полагать. Больше в живых никого не осталось.
Майор Йенсен отступил еще дальше, покачался на носках, упер руки в бедра. Наконец он сказал:
– Это любовное послание, сэр. Со слезинками.
– Любовное послание со слезинками. Кто бы это ни нарисовал, он был ненормален. С какой стати Сынам Земли оставлять нам любовное послание, нарисованное человеческой кровью?
– Кровь. Кровотечение… а, понимаю. Вот что это, сэр. Это кровоточащее сердце. Они сообщают нам, что они против практики казнить преступников для банков органов.
– Вполне разумно с их стороны. – Иисус Пьетро снова осмотрел виварий. Тела Хобарта и сторожа уже убрали, но пятна, как на бойне, остались. Он промолвил:
– Их поведение не слишком соответствует кровоточащему сердцу.
Тридцать тысяч пар глаз ждали перед линзами трехмерных экранов.
Милларда Парлетта окружали четыре телевизионных камеры. Сейчас они слепы и покинуты, операторы тем временем небрежно расхаживают по комнате, говоря и делая что-то, чего Миллард Парлетт даже не старался понять. Через пятнадцать минут эти слепые камеры станут смотровыми щелями для шестидесяти тысяч глаз.
Миллард Парлетт принялся перелистывать свои заметки. Если вносить какие-то изменения, то нужно это делать сейчас.
I. Введение.
А. Подчеркнуть реальную опасность.
Б. Упомянуть о грузе трамбробота.
В. "Нижеследующее послужит фоном".
Насколько реальной покажется опасность этим людям? Последним поводом для экстренного заседания на памяти Парлетта послужила Великая Чума 2290 года, больше ста лет назад. Большинство его слушателей тогда еще не родились.
Отсюда – Введение, чтобы завладеть их вниманием.
II. Проблема банка органов: экспозиция.
А. Земля называет это проблемой, мы – нет. Следовательно, Земля знает об этом значительно больше.
Б. С помощью банков органов любой гражданин может прожить столько, сколько просуществует его нервная система. Это время может быть очень большим, если кровеносная система в исправности.
В. Но гражданин не может получить из банков органов больше, чем туда попадает. Он должен сделать все, что в его силах, чтобы имелся запас.
Г. Единственно осуществимый метод снабжения банков органов – через казнь преступников. (Продемонстрировать это: показать, почему все остальные методы не годятся).
Д. Расчленение тела одного преступника может спасти дюжину жизней. На данный момент нет веских доводов против применения высшей меры наказания за любое конкретное преступление, поскольку все такие доводы построены на невыгодности казни для общества. Следовательно, гражданин, желающий прожить так долго и настолько здоровым, как только сможет, проголосует за смертную казнь при любом преступлении, если в банках органов не хватает материала.
1) Привести в пример смертную казнь на Земле за лживую рекламу, уклонение от уплаты подоходного налога, загрязнение воздуха, обзаведение детьми без лицензии.
Удивительно еще, что потребовалось столько времени на введение этих законов.
Начало проблеме банка органов было положено в 1900 году, когда Карл Ландштейнер разделил кровь людей на четыре типа: А, В, АВ и 0. Или в 1914, когда Альберт Хастин обнаружил, что нитрат соды предотвращает свертывание крови. Или в 1940, когда Ландштейнер и Винер открыли rh-фактор. Банки крови столь же легко можно было снабжать за счет осужденных преступников, но, очевидно, никто этого не понял.
И еще были работы Гамбургера в 1960-х и 70-х в парижском госпитале, где производились пересадки почек от доноров, не являвшихся идентичными близнецами. Было открытие сывороток против отторжения Мостелем и Грановичем в 2010-х…
Никто, казалось, не замечал вытекавших отсюда следствий – до середины двадцать первого века.
Во всем мире возникли банки органов, кое-как снабжавшиеся людьми, достаточно альтруистичными, чтобы завещать свои тела медицинской науке.
Но много ли пользы в теле человека, умершего от старости? Быстро ли можно добраться до места автомобильной катастрофы? И в 2043 году Арканзас, где никогда не отменяли смертную казнь, сделал банки органов официальным средством казни штата.
Идея распространялась, как лесной пожар… как моральная чума, по выражению одного из критиков-современников. Миллард Парлетт тщательным образом все это изучил, а потом выбросил из своей речи все исторические детали, боясь потерять из-за них аудиторию. Люди, в особенности члены команды, не любят, когда им читают лекции.
Е. Таким образом, правительство, контролирующее банки органов, могущественнее любого диктатора в истории. Множество диктаторов имели власть над смертью, но банки органов дают правительству власть над жизнью и смертью.
1) Жизнь. Банки органов могут излечить почти все, и правительство может устанавливать, кому из граждан отдавать предпочтение, на том основании, что материалов не хватает. Право первенства становится жизненно важным.
2) Смерть. Ни один гражданин не станет протестовать, когда правительство осуждает людей на смерть, если эта смерть дает гражданину шанс выжить.
Неправильно и нечестно. Альтруисты остаются всегда. Но пусть так останется.
III. Проблема банков органов: колонии.
А. Аллопластия – наука о введении в человеческое тело инородных материалов в медицинских целях.
Б. Примеры:
1) Имплантированные слуховые аппараты.
2) Ритмизаторы сердца и искусственные сердца.
3) Пластмассовые трубки в качестве вен и артерий.
В. Аллопластия применяется на Земле полтысячелетия.
Г. В колониальных мирах аллопластии нет. Для аллопластии нужна высокая технология.
Д. В любом колониальном мире возможно создание банка органов. Силовой отсек космобаржи предназначен для замораживания органов. Таким образом сами корабли становятся центрами банков органов.
Е. Таким образом в любом колониальном мире даже аллопластия не облегчает "проблему" банков органов.
IV. Проблема банов органов – как она связана с политическими силами Горы Посмотрика.
А. Припосадочный Договор.
Миллард Парлетт нахмурился. Как отреагирует средний член команды на правду о Припосадочном Договоре?
То, чему их учили в школе, было правдой. В основном. Припосадочный Договор, соглашение, дававший команде власть над колонистами, действительно существовал со времени приземления "Планка". Все колонисты действительно на него согласились.
Основания также сохранились. Команда брала на себя весь риск, делала всю работу десятки лет, терпя кабалу и страдания в годы обучения, чтобы достичь цели, которая в_о_з_м_о_ж_н_о пригодна для обитания. Колонисты мирно спали напролет все эти годы в космосе. Команда должна была управлять по праву.
Но сколько членов команды знало, что те первые колонисты подписали Договор под дулами ружей? Что восемь человек предпочло умереть, но не отказаться от свободы?
Дело ли Милларда Парлетта рассказывать им об этом?
Да, это его дело. Они должны понять природу политических сил. Он оставил пункт без изменений.
Б. Госпиталь.
1) Контроль над электроэнергией.
2) Контроль над средствами массовой информации.
3) Контроль над правосудием: полиция, суд, кара.
4) Контроль над медициной и банками органов: позитивная сторона правосудия.
В. Замена органов – колонистам? Да!
1) Колонисты с хорошей репутацией явно имеют право на медицинское обслуживание. Явно даже для них самих.
2) Правосудию необходима позитивная сторона.
3) "Проблема" банков органов предполагает, что колонисты, которые могут надеяться на медицинское обслуживание, будут поддерживать правительство.
V. Капсула трамбробота.
(Показать рисунки. Дать им полный обзор. Применить номер 1 для зрительного шока, но внимание сосредоточить на последствиях применения ротифера).
К этому можно кое-что добавить! Миллард Парлетт посмотрел на свою правую руку. Двигалась она превосходно. Контраст с необработанной левой рукой был уже разительным.
Это их расшевелит!
VI. Опасность капсулы трамбробота.
А. Она не устраняет необходимости в банках органов. В капсуле было только четыре предмета. Чтобы заменить банки органов, потребуются сотни или тысячи, и каждый – целое мероприятие.
Б. Но любой колонист раздует смысл капсулы сверх всякой меры. Колонисты решат, что смертную казнь следует прекратить немедля.
Миллард Парлетт бросил взгляд назад – и пожал плечами. С капсулой Трамбробота номер 143 невозможно оставаться рациональным. Слишком силен непосредственный зрительный шок.
Если в каком-то месте его речь покажется пресной, он может вернуть их внимание, попросту перескочив прямо на груз трамбробота.
В. Смертную казнь нельзя прекращать ни в коем случае.
1) Стоит уменьшить суровость наказания, и число преступлений резко возрастет. (Привести примеры из земной истории. У Горы Посмотрика, к несчастью, истории нет).
2) Каким наказанием заменить смертную казнь? Тюрем на Горе Посмотрика нет. Предупреждения и записи в личную карточку сохраняют силу только при наличии угрозы банков органов.
VII. Заключение.
Миром или насильственно, правлению команды придет конец, когда колонисты узнают о капсуле Трамбробота номер 143.
Осталось три минуты. Теперь уже об изменениях не может быть и речи.
Вопрос оставался тот же, что и всегда – нужна ли сама речь. Должны ли тридцать тысяч членов команды узнать, что прибыло в капсуле Трамбробота номер 143? Можно ли заставить их понять важность этого? И может ли такое количество людей сохранить такой секрет?
Члены Совета яростно боролись, чтобы предотвратить это событие. Только уверенный контроль Милларда Парлетта над обстоятельствами, его познания в ходах управления и слабостях товарищей по Совету, а также подавляюще властный облик, которым он немилосердно пользовался – только решимость Милларда Парлетта заставила Совет объявить аварийное положение.
И сейчас каждый член команды на Плато Альфа и где бы то ни было находится перед телевизором. Над Плато Альфа не летают автомобили; лыжники не скользят по снегам северного ледника; озеро, горячие источники и игральные залы Йоты пусты.
Осталась одна минута. Поздно уже и отменять речь.
Могут ли тридцать тысяч человек сохранить такую тайну?
Ну конечно же, нет.
– Вот этот большой дом с плоской крышей, – сказал Гарри Кейн.
Мэтт накренил автомобиль вправо и продолжал:
– Я дождался, пока охранники скроются из виду, а потом вернулся в виварий. Человек, сидевший внутри, отворил мне дверь. Я пришиб его и забрал у него пистолет, а потом нашел эту панель с кнопками и начал их нажимать.
– Приземляйся в сад, а не на крышу. Так ты додумался, что у них было неладно с глазами?
– Нет. – Мэтт работал закрылками и рукоятью штурвала, пытаясь повиснуть над садом. Сад был большой и простирался до края пустоты: английский парк в стиле тысячелетней давности, симметричный лабиринт угловатых изгородей, окружающих кричаще окрашенные прямоугольники. Дом тоже весь состоял из прямых углов – увеличенная копия маленьких стандартных домиков тысяча девятисотых. Плоская крыша, плоские стены почти без украшений, величиной с мотель, но такой широкий, что кажется низким дом словно построили из заранее заготовленных частей, а потом годами достраивали. Джоффри Юстас Парлетт, очевидно, подражал дурному вкусу древних в надежде получить нечто новое и своеобразное.
Мэтту, само собой, это виделось в ином свете. Для него все дома на Альфе были одинаково странными.
Он опустил автомобиль на полоску травы у обрыва в пустоту. Машина опустилась, подпрыгнула, вновь коснулась земли. Когда момент показался Мэтту подходящим, он опустил все четыре рычага управления пропеллерами. Машина резко осела. Рычаги начали отползать обратно и Мэтт прижал их рукой, отчаянно оглядываясь на Худа за помощью.
– Гироскоп, – сказал Худ.
Мэтт заставил парализованную правую руку подняться и щелкнуть выключателем гироскопов.
– Надо тебе немножко подучиться летать, – заметил Гарри Кейн с замечательным терпением. – Ты кончил свой рассказ? – он настоял, чтобы Мэтта никто не прерывал.
– Может, я что-нибудь забыл.
– Вопросы и ответы мы можем отложить до того времени, как все успокоится. Мэтт, Лэни, Лидия, достаньте меня отсюда и передвиньте Джея к приборной доске. Джей, можешь управлять руками?
– Да. Действие парализатора сильно истощилось.
Мэтт и две женщины мешали друг другу. Гарри вышел сам, двигаясь судорожными рывками, но умудряясь стоять прямо. Он отмахнулся от предложенной помощи и стоял, глядя на Худа. Худ открыл крышку на приборной доске и что-то там делал.
– Мэтт! – позвала Лэни через плечо. Она стояла в нескольких дюймах от пустоты.
– Отойди оттуда!
– Нет! Это ты подойди!
Мэтт подошел. Миссис Хэнкок сделала то же. Все трое стояли на краю полоски травы и смотрели вниз, на свои тени.
Солнце стояло у них за спиной и светило вниз под углом в сорок пять градусов. Туман, покрывавший утром южный конец Плато, опустился теперь за край пустоты и лежал почти у их ног. И они смотрели на свои тени – три тени, протянувшихся в бесконечность, три черных извилистых тоннеля, становящиеся все уже по мере того, как они пробивались сквозь светящуюся дымку, пока не достигнут места, где они расплывались и исчезали. Каждому из троих казалось, что только его тень окружена маленькой, яркой, совершенно круглой радугой.
К ним присоединилась четвертая тень, двигавшаяся медленно и болезненно.
– Эх, камеру бы, – простонал Гарри Кейн.
– Я такого никогда раньше не видел, – сказал Мэтт.
– Я видел один раз, давным-давно. Это было словно видение. Я, представитель Человека, стою на краю мира с радугой вокруг головы. В ту ночь я вступил в Сыны Земли.
Сзади раздалось приглушенное жужжание. Мэтт повернулся и увидел, что автомобиль плывет к нему над травой, останавливается у обрыва, пересекает его. Машина повисла над дымкой, а затем опустилась в нее, исчезая, как погружающийся дельфин.
Гарри обернулся и окликнул Худа:
– Все устроено?
Тот стоял на коленях в траве, там, где находился автомобиль.
– Нормально. Он вернется в полночь, подождет пятнадцать минут, потом вновь опустится. Так будет повторяться еще три ночи. Кто-нибудь поможет мне войти в дом?
Мэтт почти пронес его через парк. Худ был тяжел, его ноги двигались, но держать не могли. Пока они шли, Худ понизил голос, чтобы спросить:
– Мэтт, что такое ты нарисовал на двери?
– Кровоточащее сердце.
– Ага. А зачем?
– Сам толком не знаю. Когда я увидел, что сделали с охранником – это было как опять оказаться в банках органов. Я вспомнил своего дядю Мэтта. Он машинально сильнее сжал Худа за руку. – Его забрали, когда мне было восемь. Я так и не узнал, за что. Я должен был что-то оставить, чтобы показать, что я там был – я, Мэтт Келлер, пришедший один и ушедший с войском. Прежде всего за дядю Мэтта! Я был немного не в себе, Худ; я видел в банках органов такое, что перетряхнуло бы мозги любому. Я не знал вашего символа, так что мне пришлось выдумать свой.
– Недурно вышло. Я потом покажу тебе наш. Плохо это было – банки органов?
– Ужасно. Но хуже всего были эти крошечные сердца и печени. Дети, Джей! Я не знал, что они хватают детей.
Худ вопросительно поднял взгляд. Но тут Лидия Хэнкок распахнула перед ними большую парадную дверь и им пришлось сосредоточиться на подъеме по ступенькам.
Иисус Пьетро был в бешенстве.
Некоторое время он оставался у себя в кабинете, зная, что там будет полезнее всего, но чувствовал себя стесненно. Теперь он стоял возле автопосадочной площадки и смотрел, как уносят последних пораженных ультразвуком. При нем был переносной телефон, по которому секретарша могла с ним связаться.
Раньше он никогда не испытывал ненависти к колонистам.
Для Иисуса Пьетро все люди разделялись на две категории: команда и колонисты. В других мирах могли применяться другие понятия, но другие миры не имели отношения к Горе Посмотрика. Члены команды были хозяевами, мудрыми и благожелательными, по крайней мере, в целом. Колонисты предназначались служить.
В обеих группах попадались исключения. Были члены команды, отнюдь не проявлявшие мудрости и не стремящиеся к благожелательности, принимавшие выгоды своего мира и пренебрегающие ответственностью. Были колонисты, стремившиеся повергнуть сложившийся порядок вещей и другие, предпочитавшие сделаться преступниками, нежели служить. Сталкиваясь с членами команды, не вызывавшими у него восхищения, Иисус Пьетро вел себя почтительно, отдавая должное их положению. Колонистов-отступников он вылавливал и казнил.
Но он не испытывал к ним ненависти – не больше, чем Мэтт Келлер к рудокопным червям. Отступники составляли часть его профессии, часть рабочего дня. Они вели себя так, а не иначе, потому что они были колонистами и Иисус Пьетро изучал их, как студенты-биологи изучают бактерий. Когда его рабочий день кончался, с ним кончался и интерес к колонистам, если только не происходило чего-нибудь чрезвычайного.
Теперь этому настал конец. В своем безумном беге по Госпиталю мятежники ворвались из рабочего дня прямо к нему домой. Он не мог разгневаться сильнее, если бы они побывали у него дома, разбили мебель, перебили слуг, подсыпали яду чистильщикам и изгадили ковер.
Зажужжал интерком. Иисус Пьетро снял его с пояса и произнес:
– Кастро.
– Йенсен, сэр. Я звоню из вивария.
– Ну?
– Шестерых мятежников недостает. Хотите знать их имена?
Иисус Пьетро огляделся. Последних колонистов унесли в бессознательном состоянии десять минут назад. Те, кого еще уносили на носилках, были служащими автопорта.
– Все должны быть у вас. Вы сверились с операционной? Я видел по крайней мере одного, умершего под дверью.
– Я проверю, сэр.
Автопорт вернулся в обычное состояние. Мятежники не имели времени привести его в беспорядок, как они привели в беспорядок коридоры и комнату отдыха электриков. Иисус Пьетро обдумывал, возвращаться ли ему в кабинет или проследить в обратном порядке маршрут мятежников через комнату отдыха. Потом он случайно заметил двоих людей, споривших возле гаража. Он прошел туда.
– Вы не имели права отсылать Бесси! – кричал один. Он был в форме оперативника – высокий, очень смуглый красавчик, как с вербовочного плаката.
– Вы, чертовы оперативники, воображаете будто это ваши машины, презрительно сказал механик.
Иисус Пьетро улыбнулся, потому что механики держались точно такого же мнения.
– В чем дело? – спросил он.
– Этот идиот не может найти мою машину! Простите, сэр.
– А какая машина ваша, капитан?
– Бесси. Я пользуюсь Бесси три года, а сегодня утром какой-то идиот послал ее на опрыскивание леса. И полюбуйтесь! Они ее потеряли, сэр! голос его стал жалобным.
Иисус Пьетро перевел взгляд холодных голубых глаз на механика.
– Вы потеряли автомобиль?
– Нет, сэр. Просто вышло так, что я не знаю, куда ее поставили.
– Где машины, вернувшиеся после опрыскивания леса?
– Вот одна из них, – механик указал на автопорт. – Мы наполовину разгрузили ее, когда эти дьяволы на нас выскочили. Собственно, мы обе их разгружали. – Механик почесал в затылке. Он очень неохотно встретился взглядом с Иисусом Пьетро. – После того я вторую не видел.
– Часть пленников исчезла. Вам это известно? – Кастро не стал ждать ответа механика. – Установите серийный номер и описание Бесси и передайте их моему секретарю. Если найдете Бесси, позвоните в мой кабинет. На данный момент я склонен предположить, что этот автомобиль похищен.
Механик повернулся и бегом бросился к конторе. Иисус Пьетро воспользовался переносным телефоном, чтобы дать указания насчет возможного похищения автомобиля.
Йенсен вновь вышел на связь.
– Один мятежник мертв, сэр. Таким образом, пропавших остается пятеро. – Он перечислил имена.
– Отлично. Начинает походить на то, что они захватили машину. Узнай, не видела ли охрана на стенах улетавшего автомобиля.
– Они бы доложили, сэр.
– Я в этом не уверен. Узнай.
– Сэр, на автопорт было совершено нападение. Охрана о_б_я_з_а_н_а была доложить, если при нападении толпы пятеро мятежников украли бы автомобиль!
– Я думаю, Йенсен, что они могли забыть об этом. Ты меня понял? – в его голосе послышалась сталь. Йенсен прервал связь без дальнейших возражений.
Иисус Пьетро посмотрел вверх, на небо, потирая двумя пальцами усы. Украденный автомобиль должен легко отыскаться. Сейчас в воздухе нет личных автомашин команды – все слушают речь Милларда Парлетта. Но они могли уже приземлиться. А если автомобиль украли прямо на виду настенной охраны, то его украли призраки.
Это прекрасно согласовалось бы и с другими происшествиями в Госпитале.
