6
Наступила ночь. Схоласт усталый и голодный шел по пустым улицам Вюртенберга.
– Гомункулюс, – говорил он, похлопывая себя по карману, – ты слышишь, Гомункулюс – я покинут, я оставлен всеми. Мой единственный друг – это ты, и ты никогда не покинешь меня, потому что я тебя выдумал.
Он сел на тумбу и сказал мысленно:
Навстречу мне целый вечер попадались бюргеры, что шествовали с чрезвычайной важностью. Каждый из них имеет дома жену, а по вечерам – ужин. Но я не имею ни того, ни другого. Я – ученый баккалавр. Я – maqister scholarium.
Улица была темна и безлюдна.
– Доктор Фауст, – закричал вдруг, прямо перед ним голос, – что делаете вы, одни, поздней ночью, на улице города?
Швериндох поднял голову. Никого не было вокруг?
– С вами произошла какая-то странная перемена, – продолжал голос, – мне кажется, что на вашем благородном лице несколько разгладились морщины.
– Простите, – пробормотал огорченный Швериндох, – прошу прощения, повидимому мои глаза несколько ослабли от ученых занятий и я никого не различаю в темноте.
– Это – странно, – удивился голос, – с каких пор вы, дорогой учитель, перестали узнавать ваших добрых друзей?
– Друзей? – переспросил Швериндох, тщетно пытаясь разглядеть что-либо перед собою, – осмелюсь просить вам напомнить мне, где и когда мы с вами встречались?
– Право, – с беспокойством продолжал голос – право, я боюсь, дорогой учитель, что чрезмерные занятия слишком утомили вас. Не лучше ли вам будет отправиться домой и отдохнуть немного.
– Нет, нет, – вскричал Швериндох, – нет, нет, я прошу раз'яснения. Где и когда мы с вами встречались и почему я не вижу вас?
– Извольте, – отвечал голос с обидой, – извольте. Мы встречались в вашем доме в Вюртемберге, и вы знаете меня так давно, что вероятно шутите, не узнавая.
– Непонятно, – отвечал Швериндох, – непонятно. Назовите мне ваше имя.
– Курт, сын стекольщика.
– Сын стекольщика, – переспросил Швериндох, – это очень странное имя.
– Доктор – вы нездоровы, – сказал голос и на этот раз с чрезвычайной решимостью, ночь близится к концу и вам пора домой, доктор!
С этими словами схоласт почувствовал, как нечто осязаемое схватило его под руки и повлекло по темным улицам Вюртемберга.
