Глава 2
ИНФОРМАЦИОННАЯ ДЕПЕШЕ N0931 (ОТВЕТ НА ПОСЛАНИЕ ХЬЮСТОНА N5455, 5-20-25) 5-21-25 ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ КОРАБЛЬ "ВЛАСТЕЛИН КОЛЕЦ" (НАСА 447D, 5/L, ХЬЮСТОН-КОПЕРНИК) ДЖОНС, СИРОККО, МИСКОМ СЕКРЕТНОСТЬ – *ON* КОДОВЫЙ ПРЕФИКС – ДЕЛЬТАДЕЛЬТА НАЧАЛО: 1. Согласны с исследованием Фемиды как межзвездного космического корабля. Не забывайте, что мы предлагаем начать с этого. 2. Затем следует самая последняя фотография. Заметка, подчеркивающая выводы о ярких зонах. Продолжаются неудачи в поисках благоприятных условий для стыковки; поиски будут продолжены. 3. Согласны с половиной вашего курса по графику 5/22. 4. В связи с приближением перехода на другую орбиту, просим откорректировать курс начиная с 5125 до начала перехода, затем завершить переход на новую орбиту. Скорее всего, для этого потребуется другой компьютер; не думаю, что наш бортовой компьютер справится с этой задачей. 5. После прохождения половины курса поверните на 5/22, 0400UT, ЛИЧНО (РАСПРОСТРАНЕНИЕ ОГРАНИЧЕНО, ТОЛЬКО ДЛЯ КОМИТЕТА, УПРАВЛЯЮЩЕГО "ВЛАСТЕЛИНОМ КОЛЕЦ"). НАЧАЛО: В отношении контактного комитета, наставления которого я обязана выслушивать: ~*отбой*~. Меня не интересует, ~кто~ автор этой галиматьи. Мною получены противоречивые инструкции, которые звучат так, будто имеют силу приказов. Может быть, вам не нравятся мои идеи по этому вопросу. Может быть. Но дело в том, что это будет мое шоу. Это вызвано тем, что необходимо принятие оперативных решений. Вы дали мне корабль и наделили ответственностью, так что ~*оставьте меня в покое!*~ КОНЕЦ.
Сирокко ударила по кнопке "КОДИРОВАНИЕ", затем "ПЕРЕДАЧА" и откинулась на спинку кресла. Потерла глаза. Несколько дней назад работы было слишком мало, сейчас было по горло дел по проверке "Властелина Колец" в связи с переходом на новую орбиту. Все изменилось из-за шести крошечных световых точек, увиденных Габи в телескоп. Исследовать в настоящее время другие спутники Сатурна, казалось, особого смысла нет. Они приняли решение идти навстречу Фемиде.
Сирокко просмотрела перечень работ, которые еще необходимо было сделать, затем расписание дежурств, увидела, что его опять надо было переделывать. Сейчас ей надо было присоединиться к Август и Апрель, работающим в открытом космосе… Сирокко поспешила к шлюзу.
Костюм для выхода наружу был громоздким, но в то же время плотно облегал тело, он шуршал на ней, одновременно раздавалось тихое шипение радио. У него был уютный запах ее собственного тела, к которому примешивался легкий запах лекарственной пластмассы и свежего кислорода.
Удлиненный корпус "Властелина Колец" состоял из двух больших секций, соединенных между собой полой трубой ста метров в длину и трех метров в диаметре. Прочность конструкции придавали три балки, укрепленные снаружи. Каждая из них передавала толчок одного из двигателей к системе жизнеобеспечения, балансировавшей на вершине трубы.
На дальних концах находились двигатели и группа отделяемых топливных баков, спрятанных за широкой стеной радиационного щита, окружавшего трубу наподобие заграждения от крыс на причаленных в порту океанских грузовых судах. Находиться по другую сторону щита было опасно для жизни.
На другом конце трубы располагалась система жизнеобеспечения, состоящая из научного модуля, управляющего модуля и карусели.
Управляющий модуль помещался на самом конце. Это был конический выступ, поднимающийся из огромной жестянки исследовательского модуля. На корабле был лишь один иллюминатор, но это была, скорее, дань – он не имел никакого практического значения.
Научный модуль был почти целиком спрятан за зарослями оборудования. Над всем возвышалась установленная на высокой подставке и направленная на Землю высокочувствительная антенна. Здесь же находились две тарелки радаров и пять телескопов, в том числе и стодвадцатисантиметровый ньютоновский – Габи.
Сразу же за научным модулем находилась карусель: массивное маховое колесо, медленно вращающееся вокруг остального корабля, с четырьмя спицами, идущими от обода.
К центральному стволу прикреплялись остальные приборы, включая цилиндры гидропоники и несколько компонентов посадки: система жизнеобеспечения, тяговые двигатели, две ступени снижения и двигатель выхода на орбиту.
Аппаратура посадки была предназначена для исследования спутников Сатурна, в особенности Япета и Реи. После Титана, который имел атмосферу и потому не представлял интереса для исследователей, из находящихся поблизости космических тел наибольший интерес для исследований представлял Япет. До 1980 года одна его полусфера была значительно ярче другой, но в течение двадцати одного года спутник претерпевал постепенные изменения, пока в конце концов его альбедо не стало почти однородным. Две впадины в диаграмме яркости имели теперь место на противоположной стороне его орбиты. Целью посадки на Япет было выяснение причин этого явления.
Теперь же экспедиция стояла перед лицом более неотразимого объекта – Фемиды.
"Властелин Колец" был похож на другой космический корабль, вымышленный, под названием "Дискавери". Этот корабль исследовал Юпитер в классическом кинофильме "Космическая одиссея 2001 года". В этом сходстве не было ничего удивительного, оба корабля конструировались по сходным параметрам, хотя один из них летал только на кинопленке.
Сирокко работала в открытом космосе, ей необходимо было убрать панели солнечного отражателя "Властелина Колец". Одной из проблем работы в космическом корабле является слишком большая жара, но в настоящее время они находились довольно далеко от Солнца, и в результате корпус корабля не поглощал такого количества тепла, какое могло присутствовать в ином случае. Сирокко закрепила страховочный канат вокруг трубы, идущей от центра корпуса к шлюзу, и повернулась к одной из последних панелей. Это был серебряный метровый квадрат, внутри которого, как в сэндвиче, находилось два листа тонкой фольги.
Сирокко коснулась отверткой одного угла пластины. Когда конец отвертки попал в прорезь, загрохотало устройство. Завращался противовес, он заглотнул свободный винт, прежде чем его отнесло в сторону.
Еще три таких операции, и панель поплыла от наслоения противометеоритного пенопласта, расположенного внизу.
Сирокко взяла панель и повернула ее к Солнцу, визуально проверяя наличие пробоев. В тех местах, где лист был пробит мельчайшими частицами метеоритной пыли, светились три яркие крошечные точки.
По краям панель была жестко закреплена проволокой. Сирокко загнула ее посередине, потом сложила еще пять раз, так что она могла поместиться в кармане ее костюма. Закрепив концы, она двинулась к следующей панели.
Времени было в обрез. По возможности они старались сочетать различные занятия, и сейчас, в конце рабочего корабельного дня, Сирокко лежала на кровати, в то время как Калвин делал ей легкий медицинский осмотр, а Габи показывала ей последнее изображение Фемиды. Комната была переполнена.
– Это не фото, – сказала Габи, – это теоретическое компьютерное изображение. Инфракрасное; кажется, оно лучше всего видно в этом спектре.
Сирокко приподнялась на локте, стараясь не сместить электроды Калвина. Под его неодобрительным взглядом она держала во рту кончик термометра.
На распечатке было изображено подобие массивного колеса, окруженного снаружи ярко-красными треугольниками с широким основанием. Внутри колеса также находилось шесть ярко-красных участков, но квадратных.
– Большие треугольники снаружи – это наиболее горячие участки, – сказала Габи, – я думаю, они являются частью системы температурного контроля, поглощают жар солнца или же отводят излишек тепла.
– Хьюстон уже пришел к такому выводу, – заметила Сирокко. Она глянула на телевизионную камеру под потолком. Служба наземного наблюдения вела за ними наблюдение. Если там, на Земле, задумывали что-либо, то Сирокко узнавала об этом в течение нескольких часов, независимо от того, бодрствовала она в это время или спала.
Сходство изображения с колесом было абсолютно точным, исключение составляли радиаторные пластины, на которые указывала Габи. В центре колеса находилась ступица, в ней было отверстие, которое должно было вмещать ось, если Фемида и в самом деле была колесом. Из ступицы шли радиально шесть толстых спиц, постепенно расширяющихся к внешней части колеса. Между каждой парой спиц находился ярко-красный участок.
– В этом состоит новизна, – сказала Габи, – эти квадраты движутся под углом. Это их я видела поначалу, они казались шестью светящимися точками. Они плоские, иначе бы рассеивали большее количество света, а в данном случае они отражают свет на Землю, лишь находясь под соответствующим углом, и это необычно.
– Под каким углом? – прошепелявила Сирокко. Калвин вынул у нее изо рта термометр.
– Ну, свет приходит, когда они находятся параллельно оси вот под каким углом, – она ткнула пальцем в сторону распечатки. – Отражение начинается при преломлении света в девяносто градусов под сводом колеса, – она коснулась бумаги пальцем, указывая на участок между двумя спицами.
– Этот участок колеса горячее остальных, но он не настолько горяч, как если бы поглощал все приходящее тепло. Оно не поглощается и не отражается, следовательно, оно передается. Этот участок прозрачный или полупрозрачный и пропускает большую часть света куда-то вниз. Тебе это о чем-нибудь говорит? – Сирокко испытующе посмотрела на Габи.
– Что ты имеешь в виду?
– Ладно. Мы знаем, что в колесе имеется отверстие, Наверное, есть также и спицы. В любом случае, это изображение колеса. Оно похоже на автомобильную шину, большое, массивное, но в тоже время плоское у основания, с тем, чтобы увеличить жизненное пространство. Центробежные силы отталкивают от ступицы.
– Мне все это понятно, – слегка изумленно сказала Сирокко.
Увлеченно объясняя что-нибудь, Габи могла быть такой напористой…
– Хорошо. В таком случае, находясь внутри колеса, оказываешься или под спицей, или под рефлектором, верно?
– Да? О, да… Тогда…
– Тогда всегда, будь то день или ночь, будет присутствовать специфическое пятно. Спицы закреплены неподвижно, рефлекторы не перемещаются, ни те, ни другие не могут являться световыми люками. Таким образом, должно быть следующее – постоянный день, или постоянная ночь. Как ты думаешь, почему они построили его таким образом?
– Чтобы ответить на этот вопрос, нам надо встретиться с ними. Их потребности должны быть отличными от наших. – Она оглянулась на изображение. Ей пришлось напомнить себе о размерах этого тела – тринадцать сотен метров в диаметре, четыре тысячи внешнего обода. Перспектива встречи с существами, построившими это сооружение, тревожила ее с каждым днем все сильнее.
– Хорошо, я могу подождать. – Габи была заинтересована не настолько в Фемиде, сколько в космическом корабле. С ее точки зрения это была пленительная проблема для наблюдения.
Сирокко еще раз посмотрела на изображение.
– Ступицы, – сказала она, но тут же замолчала. Камера все еще была включена, и она не захотела высказывать свои выводы слишком поспешно.
– А как насчет этого?
– Да, это единственное место, где мы имеем возможность стыковаться с ней. Единственная неподвижная часть.
– Но не в том положении, в котором она находится сейчас. Отверстие в центре весьма велико. Пока вы достигнете твердой поверхности, она сдвинется на весьма значительный отрезок. Я могу рассчитать…
– Это не имеет значения. Сейчас это не столь важно. Дело в том, что стыковка с Фемидой возможна только в самом центре вращения. Я, несомненно, не пыталась бы делать этого.
– Ну?
– Потому что должна быть веская причина, почему не видно мест доступных для стыковки. Что-то достаточно важное, что заставило ее занять такое положение, какая-то причина, по которой оставлено большое отверстие в центре.
– Двигатель, – сказал Калвин. Сирокко глянула на него, поймав взгляд его карих глаз, прежде чем он вернулся к прерванной работе.
– Я думаю, что это настоящий большой термоядерный улавливающий двигатель. Механизм находится в ступице. Электромагнитное поле генераторов затягивает межзвездный водород в центр, где он, в свою очередь, воспламеняется.
– В этом что-то есть, – пожав плечами, сказала Габи, – но как насчет стыковки?
– Покинуть его довольно легко. Надо просто отделиться от нижней части отверстия, за счет скорости выйти из сферы притяжения. Но там должна находиться какая-то штуковина, которая в то время, когда не работает двигатель, выдвигала бы телескоп к центру вращения, с тем чтобы обнаружить космические корабли-разведчики. Основной двигатель должен находиться там, остальные – на определенном расстоянии вдоль обода колеса. Я думаю, их должно быть по меньшей мере три. Было бы лучше, если бы их было больше.
Сирокко повернулась лицом к камере.
– Пришлите мне что можете о термоядерных улавливающих двигателях, – сказала она. – Подумайте, можете ли вы мне подсказать, чего следует ожидать, если таковой есть на Фемиде.
– Тебе надо снять рубашку, – сказал Калвин.
Сирокко протянула руку и отключила камеру, оставив звук.
Калвин выстукивал ей спину и прислушивался к результатам, в то время как Сирокко и Габи продолжали изучать изображение Фемиды. Они не выявили ничего нового, пока Габи не начала обсуждать канаты.
– Насколько я могу утверждать, они образовывают круг примерно на полпути между ступицей и ободом. Они поддерживают вершину краев панелей рефлекторов, что-то наподобие такелажа парусного корабля.
– А как насчет этого? – спросила Сирокко, указав на участок между двумя спицами. – Ты не догадываешься, для чего они?
– Не имею понятия. Их шесть, пролегают они радиально между спицами от ступицы до обода. Они проходят через панели рефлекторов, если тебе это о чем-нибудь говорит.
– Не совсем. Но если существуют еще подобные штуковины, может быть, поменьше этих, следует поискать их. Эти канаты… как ты сказала? Три километра в окружности?
– Вероятно, более пяти.
– Ладно. Таким образом, крошечная штуковина, ну, скажем, величиной с "Властелина Колец", может быть не видна нам довольно длительное время, особенно, если она такая же черная, как и Фемида в целом. Джин собирается поднять вокруг этого шум в SEM. Я бы не хотела, чтобы он попал в цель.
– Я еще поработаю с компьютером, – сказала Габи.
Калвин начал собирать свои инструменты.
– Как всегда, здоровье отвратительное, – сказал он. – Вы, люди, никогда не дадите мне передышки. Если я не опробую этот госпиталь, который обошелся в пять миллионов долларов, то каким образом я смогу заставить их поверить, что они не зря потратили свои деньги?
– Ты хочешь, чтобы я сломала кому-нибудь руку? – спросила Сирокко.
– Нет, я уже сделал это когда-то в медицинском институте.
– Сломал или вылечил?
Калвин засмеялся.
– Аппендикс. Вот что я хотел бы сейчас попробовать. У вас очень даже может лопнуть аппендикс.
– Ты хочешь сказать, что никогда не удалял его? Чему тебя только учили в медицинском институте?
– Если теория усвоена, то пальцы сами сделают свое дело. Мы слишком большие интеллектуалы для того, чтобы пачкать руки! – он опять засмеялся, и Сирокко почувствовала, как затряслись тонкие стены ее комнаты. Хотела бы я знать, когда он бывает серьезным, – сказала Габи.
– Ты хочешь, чтобы я был серьезным? – спросил Калвин. – На борту "Властелины колец" есть нечто такое, что тебе даже трудно представить. Избирательная хирургия. Среди нас, ребята, один из лучших хирургов, – он помолчал, дав возможность утихнуть оскорбительному шуму. – Здесь присутствует один из лучших хирургов. Кто-либо из вас будет это отрицать? Едва ли. Доносительство обойдется в семь, восемь тысяч возврата домой. Здесь для этого к вашим услугам "Блу Кросс".
Вскочив, Сирокко одарила его ледяным взглядом.
– Ты не мог говорить это обо мне, ведь так?
Калвин выпрямил большой палец и, скосив глаза, посмотрел поверх него в лицо Сирокко.
– Конечно, существуют другие виды избирательной хирургии. Я весьма неплохо разбираюсь в каждом из них. Это мое хобби. – Он опустил палец. Сирокко занесла ногу для пинка, и Калвин нырнул в дверь.
Улыбаясь, она вернулась на место. Габи была все еще там с распечаткой под рукой. Она уселась на маленькую скамеечку за кроватью.
– Что еще? – спросила Сирокко, подняв бровь.
Габи смотрела в сторону. Она открыла рот, чтобы сказать что-то, но не могла произнести ни звука, затем хлопнула ладонью по бедру.
– Нет, не думаю. – Она собралась было встать, но осталась сидеть. Сирокко задумчиво посмотрела на нее, затем потянулась к телевизионной камере и выключила звук.
– Это поможет?
– Может быть, – пожала плечами Габи, – я в любом случае вынуждена была бы попросить тебя выключить ее, если бы начала говорить. Я думаю, что суюсь не в свое дело.
– Но ты чувствуешь, что должна что-то сказать. – Сирокко терпеливо ждала.
– Ладно. Это твое дело, как ты управляешь кораблем. Я хочу, чтобы ты знала, что я осознаю это.
– Продолжай. Я восприимчива к критике.
– Ты спишь с Биллом.
Сирокко тихо рассмеялась.
– Я никогда не ~спала~ с ним. Слишком мала кровать. Но я не оставляю эту мысль.
Сирокко надеялась таким образом облегчить Габи разговор, но, очевидно, это не сработало.
Габи встала и начала медленно расхаживать по каюте, несмотря на то, что всего через четыре шага упиралась в противоположную стену.
– Капитан, секс не имеет для меня большого значения. – Она пожала плечами. – Я не ненавижу секс, но он и не сводит меня с ума. Если я день или год не буду заниматься любовью, то даже не замечу этого. Но большинству людей это не нравится, особенно мужчинам.
– Мне тоже это не нравится.
– Я знаю. Вот почему мне интересно, как ты… что ты чувствуешь к Биллу.
Теперь пришла очередь вышагивать Сирокко. Ей это приносило еще меньше удовлетворения чем Габи, так как она была выше ростом и могла сделать до стены всего лишь три шага.
– Габи, воздействие людей друг на друга в ограниченном окружении хорошо исследовано. В свое время пытались делать чисто мужские экипажи космических кораблей. Однажды был создан чисто женский экипаж, пытались создавать команды из одних женатых астронавтов и из одних лишь одиночек. Вводили правила, запрещавшие секс, потом отменяли вообще все правила. Ничто из этого не срабатывало в достаточной мере. Люди действовали друг другу на нервы, они были намерены заниматься любовью. Вот почему я никому не указываю, чем им заниматься в свободное время.
– Я не пытаюсь сказать, что ты…
– Погоди, я сказала тебе все это для того, чтобы ты знала, что я осознаю потенциальную проблему. Я должна знать, если происходит что-либо особенное.
Она ждала.
– Это Джин, – сказала наконец Габи. – Я имела дело с обоими, и с Джином и с Калвином. Как я уже говорила, это не имеет для меня большого значения. Дома я сразу же остыну к нему. Здесь я трахаюсь с ним, чтобы сделать его счастливым. В любом случае, это не имеет для меня никакого значения. Но с Джином я трахаюсь потому что он… он обладает этим… этим напором. Понимаешь? – Габи сжала руки в кулаки, потом разжала и посмотрела на Сирокко – понимает ли та, что она хочет сказать.
– Да, я имела с ним дело, – ровным голосом сказала Сирокко.
– Да, он не удовлетворил тебя, он говорил мне об этом. Это гнетет его. Этот напор пугает меня, может быть, это происходит от того, что я не понимаю его, я пытаюсь найти способ ослабить его напряжение…
Сирокко сморщила губы.
– Короче, ты просишь, чтобы я сделала так, чтобы он оставил тебя в покое?
– Нет, нет. Я ни о чем не прошу тебя, я рассказала тебе все это только для того, чтобы оградить от лишних проблем. Что ты собираешься предпринять в результате, это твое дело.
– Ладно, – кивнула Сирокко, – я рада, что ты рассказала мне все это. Но ему предстоит жить с этим. Он целеустремленная, собранная, немного властная личность, но если он не будет в должной мере владеть собой, его здесь не будет.
– Ты рассуждаешь всегда лучшим образом, – кивнула Габи.
– Я хочу сказать тебе еще одну вещь. В твои обязанности не входит удовлетворять чьи-либо сексуальные потребности. Любое насилие недопустимо.
– Я понимаю это.
– Так и действуй в соответствии с этим. Мне не хотелось бы думать, что ты считаешь, будто я ожидаю этого от тебя или ты ожидаешь это от меня.
Сирокко изучающе посмотрела в глаза женщине; смотрела, пока та не отвела взгляда. Потом похлопала Габи по колену.
– И кроме того, я считаю, что это личное дело каждого. Все мы будем слишком заняты, чтобы много задумываться о таких вещах.